6
В издательстве «Ресурс» выходит книга немецкого педиатра и отца четырех детей Герберта Ренц-Польстера «Рожденные жить на воле». «Правмир» публикует отрывок из нее.
Герберт Ренц-Польстер
Разве это все тот же ребенок, которого мы видели всего пару недель назад? Так спрашивают себя некоторые мамы, видя своего дико упрямого ребенка. Да, это он же! Этап упрямства является предусмотренной эволюцией составной ступенью развития. Он не является ни нарушением поведения, ни выражением ошибок в воспитании.
И еще: гнев и ярость вовсе не нивелируют мягкие стороны ребенка. С точки зрения эволюционной биологии, наоборот, следует исходить больше из того, что «инструмент» гнева развивается независимо от детских способностей к расположению и сочувствию.
Ребенок может быть и гневным, и мягким одновременно так же, как и взрослый, который быстро попадает в кризис, но вне рамок кризиса может являться милым и приятным и в целом – ценным членом человеческой семьи.
Исходя из этой точки зрения, можно, наверное, вывести наиболее важный совет по обращению с упрямым ребенком: родители должны пытаться не обобщать полярные реакции («нет» и упрямство) ребенка и не давать им перерасти в повседневность. Ведь иначе обусловленный развитием этап отрицания со стороны маленького ребенка легко перейдет в семейный негативизм: родители нервничают из-за требований со стороны ребенка, воспринимают такого милого прежде младенца «сложным» ребенком и соответствующим образом с ним обращаются. А следствием является то, что отношения еще сильнее ухудшаются.
Такая тенденция часто усиливается, когда рождается новый ребенок в семье. С одной стороны, реакция упрямства старшего ребенка тогда, как правило, усиливается (причины мы уже назвали). С другой стороны, появление нового «ансамбля» приводит к контрастированию ролей: здесь прелестный маленький грудничок – там тяжелый и нервный ребенок младшего возраста; в этой ситуации старший ребенок может больше потерять, чем приобрести!
Попробуем же вместе облегчить участь «нервного ребенка младшего возраста»: негативизм у детей младшего возраста является нормальным, правильным и важным явлением. То, что маленькие дети теперь больше любят говорить «нет» вместо «да», обеспечивает их развитие! Маленький (но теперь не такой уж маленький) ребенок должен в течение короткого периода освоить все те навыки, с помощью которых он сумеет хорошо выстоять или как минимум будет себя неплохо ощущать вне материнской заботы: кто же хочет, чтобы тебя высмеяли в детском саду, так как у тебя еще не совсем хорошо получается самостоятельно одеваться?
Дать такое пространство для самостоятельного, то есть приводимого в движение собственной волей развития, пространство, которое одновременно будет достаточным и для падений, ударов, для отделения от родителей, – многим родителям это дается не так легко. Ведь «освобождение» и «самостоятельное развитие» ребенка означают также медленное, но надежное освобождение от эмоционального симбиоза, характеризующего грудной возраст и дававшего родителям также определенный смысл жизни, симпатию и расположение.
Исполнение соответствующей роли не делает для ребенка предстоящий этап развития более легким. Ведь если кто-то хочет стать чемпионом, то он должен уметь и проигрывать. Родители, которые – хотя и с лучшими намерениями – и дальше продолжают вести, контролировать, компенсировать эмоциональное хозяйство своего ребенка, взваливают на себя задачу, которую они не могут решить. Ребенок может только выиграть от ежедневных падений, которые несет с собой жизнь в младшем детском возрасте (а следовательно, и получить позитивное развитие), – то есть добиться чего-то…
Если родители не делают этот шаг, то младший детский возраст рискует превратиться в продолжение грудного возраста со всеми соответствующими последствиями: дети продолжат ощущать соответствующие эмоциональные потребности и вместо того, чтобы развивать чувство собственного достоинства в освоении мира, переживают власть своей воли в манипуляции родителями; они становятся маленькими тиранами.
В чем провинилась мама, что с ней так обращается ее ребенок? Именно этот вопрос задают те, кто обычно следит за жизнью таких семей. Нет, она ни в чем не провинилась – она, преисполненная любви, просто «проспала» переход своего ребенка из жизни в грудном в жизнь в младшем детском возрасте. И стала при этом своеобразным «ковриком для очистки обуви» для несчастного ребенка.
И наоборот, исследующим жизнь детям младшего возраста в этой их новой и не совсем безопасной прогулке по жизни требуются указатели пути, барьеры безопасности и определенные границы. Немало родителей терпят неудачу при выполнении этой задачи, причем на ровном месте и просто вследствие чрезмерной потребности в любви: они по меньшей мере так же зависимы от признания со стороны своих маленьких детей, как и со стороны близких к ним взрослых.
Слова «так как я тебя люблю, ты можешь делать все, что ты захочешь», наверное, являются скрытым посланием в немалом количестве семей. Неудивительно, что четких предупреждений часто не слышно просто по причине страха, слез или опасений, что тебя назовут в ответ «глупой коровой».
Устанавливать границы тяжело еще и потому, что иногда действительно нет причины для того, чтобы сказать «нет». Например, у нас в стране большинству родителей с финансовой точки зрения все равно, покупать еще один шоколадный батончик или нет. Или, например, зачем вести ожесточенную битву с ребенком по поводу уборки комнаты, если потом домработница все равно наведет порядок? Ставить границы значительно легче, если таким образом защищать собственные интересы.
Находить правильный баланс между удержанием и отпусканием стало тяжело еще и потому, что родители и дети младшего школьного возраста сегодня находятся в более тесных отношениях, чем когда-либо раньше в человеческой истории.
Раньше дети с рождением следующего ребенка были «катапультированы» от лона матери и перемещались в детскую группу, и тут уже границы ставила не мама, а другие дети в детской группе. И партнерами по конфликту ребенка младшего возраста становилась не обязательно любимая мама, а старший брат или сестра либо другие дети в племени или в деревне.
Сегодня мама – это все: она любит, требует, наказывает, утешает. Святая и ведьма в едином обличье. Мама ставит границы и утешает ребенка ввиду возникших вследствие этого разочарований. Это роль с определенным и довольно существенным потенциалом для развития стресса. И некоторые любящие мамы охотно и просто принимают на себя эту роль.
Посмотрим, что есть в литературе. Там на сто процентов превалирует мнение, что в случае приступов гнева на уступки идти не следует, причем на все сто процентов не следует. В книгах такой ответ считается само собой разумеющимся. Но если это само собой разумеется, то почему тогда «правильный» ответ на приступ гнева маленького ребенка так подробно обсуждается?
На первый взгляд, обоснования в литературе по воспитанию детей одни и те же: если следовать воле детей, то таким образом они будут вознаграждены за их выходки. И разве в этом случае кого-то сможет удивить тот факт, что они начнут применять свои трюки с гневом и яростью все чаще и чаще?
Это звучит вполне понятно, если бы не было ощущения дежавю! Разве еще совсем недавно психологи не советовали родителям дать детям выплакаться вместо того, чтобы идти навстречу их желаниям, так как в ином случае они были бы «вознаграждены» за плач и все чаще стали бы повторять этот трюк? Сегодня нам известно, что это слишком близорукий взгляд.
Надо еще учесть и тот момент, что проявить приступ гнева всегда и везде тоже не так-то просто.
Фактом в любом случае остается следующее: в нашей действительности многие родители в своих реакциях идут по некоему среднему пути. Иногда они непреклонны, иногда они дают слабину. А как может быть по-другому? Многим родителям не так легко сориентироваться в ситуации из-за своих сердечных привязанностей к ребенку. Ну как, скажите, отказать ему, если он хочет всего лишь получить конфету в супермаркете?
А вот мамы-шимпанзе, похоже, интуитивно понимают, следует ли им при приступе гнева их малыша все выдержать до последнего или немного сдаться. Наблюдения показывают, что это зависит от условий питания: если дети хорошо развиты, то протесты им не помогают.
Мамы могут, следовательно, четко оценить, когда малыши «честны», а когда они просто хотят попытать счастья. И видимо, это вполне осмысленно: в узком естественном месте постоянного обитания человекообразных обезьян борьба за грудь вовсе не является игрой, а представляет собой довольно серьезный вопрос.
Кормящие грудью мамы-шимпанзе сильно теряют в весе, и риск умереть во время кормления грудью для них довольно высок. Если перенести эту ситуацию на человека, то это значит следующее: человеческая мама скорее будет склонна к негативизму, если требование ребенка будет превосходить ее возможности: если в кошельке шаром покати, то и на кассе магазина легче сказать «нет» сладостям.
Что в любом случае ничего не даст, так это в случае приступа гнева начать успокаивать ребенка. Этот хаос внутри, этот вулкан, когда играют друг с другом огонь и пепел, да еще добавляются и сопли, утешением не преодолеть и до спокойствия не довести. Вулкан должен успокоиться изнутри. Задача родителей не состоит в том, чтобы привести «в порядок» внутренний хаос.
Утешение – это последнее, чего ожидают дети, и оно не является эмоциональным восстановлением снаружи, которое дети запрашивают своими выходками. Напротив, они хотят достичь некоей цели. И если они пробиваются вперед, то и путь назад, к нормальному поведению, они должны найти сами. Не будет укрепляющим опытом для ребенка также и отступление с боем.
Итак: ребенку мало помогает то, что родители начинают вдруг расхваливать его, точно так же мало помогает ему то, что родители будут млеть от сочувствия к нему, если ему что-то не удается. Дети в младшем детском возрасте учатся регулировать такие моменты самостоятельно.
У некоторых детей припадки гнева бывают настолько ужасны, что они бьются головой об стену или бросаются на пол. Понятно, что родители в таких ситуациях опасаются, что ребенок нанесет себе вред. С точки зрения педиатрического опыта следует заметить, что тяжелые травмы, полученные во время приступов гнева, у нормально развитых в остальном детей не встречаются. Может появиться шишка, но не внутреннее кровотечение и не сотрясение мозга. С точки зрения эволюционной биологии, такого самотравмирования не следует ожидать. В конце концов, маленькие дети организуют приступы гнева, чтобы добиться каких-то преимуществ, а нанести себе при этом повреждения – это практически уйти от цели.
Как же должны реагировать родители? Следует предположить, что ребенку абсолютно все равно, что происходит во время такого срыва. Его очень мало затронет то, будут ли родители стоять около ребенка со стоической улыбкой «на нужной» дистанции, как советуют литературные источники, или же сами будут реагировать в форме гнева. Но это их мало трогает ровно до тех пор, пока такая реакция не подольет еще больше масла в огонь или не перейдет в насилие.
Ребенку определенно будет «понятнее» аутентичная, соответствующая родительскому естеству реакция, чем реакция по некоему педагогическому сценарию. И до тех пор, пока родители осознают собственные границы поведения, мало что решающим моментом является, будут ли они иногда «идти на попятную». Все это при условии, что ребенку будут даваться четкие сигналы и при этом родители будут руководствоваться добрыми чувствами.
Много важнее, чтобы ребенок снова нашел рядом чуткого, надежного партнера, когда пройдет гнев. Когда ребенок «зафиксировался» в нормальном состоянии и будни снова вошли в свое русло, родители также могут переключиться на обычные дела и без какой-либо злобы продолжать общаться с ребенком.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML