«Я просто русским был поэтом…»

30.06.2018 7:42 10

«Я просто русским был поэтом…»

Поэта Наума Коржавина не стало 22 июня 2018 года. Ему было 92 года, больше половины своей жизни он провел вдали от России. Но он всегда считал ее своим домом и чувствовал себя ответственным за то, что происходит с его страной. Журналист Леонид Виноградов поделился с «Правмиром» воспоминаниями о встречах с Наумом Коржавиным.

А Зимний дворец отдавать некому

В феврале 1989 года я был, если не ошибаюсь, на первом вечере Наума Коржавина, впервые после эмиграции приехавшего в Москву. Не помню точно, в каком ДК проходил вечер – где-то на Белорусской, – но помню, как счастлив и одновременно растерян был поэт. Счастлив, что приехал на родину, о чем еще недавно не мог и мечтать – из-за железного занавеса если уж уезжали, то навсегда. А растерян он был, потому что не ожидал, что дома многие его помнят, знают его стихи, которые, кажется, еще ни в одном советском журнале не напечатали. В конце вечера, когда ему аплодировали, Наум Моисеевич не мог сдержать слез.

На вечере он читал стихи, рассказывал о своей жизни, отвечал на устные и письменные вопросы. В одной из записок его спросили, не побоится ли он прочитать со сцены стихотворение «Памяти Герцена. Баллада об историческом недосыпе». Не попросили прочитать, а именно спросили, не побоится ли. В стихотворении том, если кто не помнит, есть и такое четверостишие:

Все обойтись могло с теченьем времени.
В порядок мог втянуться русский быт…
Какая с… разбудила Ленина?
Кому мешало, что ребенок спит?

Сегодня этим никого не удивишь, а тогда… Перестройка началась с идей XX съезда КПСС и шестидесятников – злодей Сталин исказил идеи великого Ленина, надо возвращаться к ленинским нормам, – власть до последнего держалась за этот миф, и любое непочтительное высказывание о «самом человечном человеке» тогда еще воспринималось как вызов. В планы Коржавина явно не входило бросать вызов власти, но ответил он автору записки достойно: сказал, что от стихотворения «Памяти Герцена» не отказывается, но сейчас, на вечере, читать его не будет. Мы, объяснил он, можем по-разному относиться к взятию Зимнего дворца, но сегодня отдавать его некому.

Также в записках Коржавина спрашивали, верит ли он в Бога и как нужно относиться к Ленину. Наум Моисеевич ответил, что в Бога верит, но беспартийный верующий.

Ленин, объяснил он, был материалист, я нет, сказать, что я люблю Ленина, значило бы сказать неправду, но вообще вопрос о Боге я считаю умным и нужным, а вопрос о Ленине глупым и ненужным.

Примерно через месяц я побывал еще на одном его вечере. Многое там повторилось. Не только те же стихи он читал, но и опять говорил, что сегодня Зимний дворец возвращать некому, что зашли мы в такой тупик, из которого непонятно как выбираться. Правда, на том вечере стихотворение «Памяти Герцена» все же прозвучало – Максим Кривошеев спел под гитару две песни на стихи Коржавина: «Памяти Герцена» и одну лирическую.

«Возвращайся, Эмка!»

«Я просто русским был поэтом…»Тот вечер вел Бенедикт Сарнов. Тогда уже писатели разделились на лагеря, и трудно представить другого человека, который в то время мог одновременно дружить с Бенедиктом Сарновым и Владимиром Солоухиным. А Коржавин дружил. Кажется, на втором вечере ему прислали записку с вопросом, как он может дружить с «великорусским шовинистом» Солоухиным. Вы знаете, ответил Наум Моисеевич, я сам в какой-то степени великорусский шовинист, а после смеха и аплодисментов рассказал уже серьезно, что, когда в 1947 году его арестовывали в общежитии Литинститута, все соседи по комнате просто попрощались, а Солоухин подошел, обнял, поцеловал и сказал: «Возвращайся, Эмка!» Такое, сказал Коржавин, не забывается.

Надеюсь, что и из этих моих отрывочных воспоминаний понятно, каким независимым, внутренне свободным человеком был Наум Коржавин.

Он не желал играть и не играл по партийным правилам, независимо от того, навязывало эти правила государство или коллеги-литераторы.

Через 17 лет, в 2006 году, мне посчастливилось лично пообщаться с Наумом Моисеевичем, сделать с ним интервью для «Нескучного сада».

Бывает, что в человеке лет 60-70 с большой вероятностью можно предугадать долгожителя. Например, 1 мая этого года исполнилось 90 лет кинорежиссеру Виталию Мельникову. Я брал интервью у Виталия Вячеславовича в 2007 году. Он, тогда 79-летний, был бодр, энергичен, полон творческих планов. Можно было предположить, что этот человек доживет до 90-летнего юбилея. В Науме Коржавине предугадать долгожителя было невозможно. И в 63 года (именно столько ему было в начале 1989-го) он выглядел стариком: обрюзгший, почти слепой. Это не делало его менее обаятельным, не мешало с интересом слушать его, но вряд ли кто-то тогда мог предположить, что он доживет до 92 лет.

Уже то, что он дожил до 81 года (столько было ему осенью 2006-го, когда мы встречались), казалось мне чудом. К тому времени он уже совсем не видел, но был так же обаятелен, искренен, горяч, так же живо интересовался всем происходящим в России и мире, по всем вопросам имел свое независимое суждение.

Из других публикаций я знал, что он давно уже не «беспартийный» верующий, а православный, поэтому начал разговор с того, что напомнил ему о первом его приезде и о том, что он тогда назвал себя беспартийным верующим. Пересказывать интервью не буду – оно есть в интернете. Напомню только историю про псевдоним. Многим она известна, так как Наум Моисеевич рассказывал ее неоднократно, но ее всегда уместно повторить, потому что это очень важный штрих к портрету Коржавина. Вскоре после войны его, тогда студента Литинститута, вызвал заведующий отделом печати горкома партии, сказал, что хочет устроить ему вечер и публикацию стихов в газете, но пусть придумает псевдоним. Настоящая фамилия Наума Моисеевича Мандель.

«Я был интернационалистом, Россию любил, но… Легко сказать – возьми псевдоним, – рассказывал Наум Моисеевич. – Где его за час возьмешь? Фамилий-то много. И в коридоре встретил своего приятеля Елизара Мальцева – сибиряка, будущего лауреата Сталинской премии. Рассказал ему, а он и говорит: “Хочешь, подарю тебе настоящую, кряжистую сибирскую фамилию – Коржавин?” Мне понравилось (действительно, кряжисто звучит), и с той поры я публикуюсь под этой фамилией и, можно сказать, живу с ней. Только в 70-е годы в эмиграции я прочитал московский сборник русских фамилий и узнал, что фамилия Коржавин происходит от диалектного слова “коржавый”, означающего… “маленький, плюгавый”».

Думаю, не у многих хватило бы самоиронии, чтобы не только оставить себе такой псевдоним, но всем рассказывать, что он означает. А для Коржавина это было естественно. Старый больной человек, он и в 81 год сохранял способность по-детски радоваться и удивляться. А о происходящем в стране и мире рассуждал по-взрослому, трезво и мудро.

Причастный человек

«Я просто русским был поэтом…»

Тогда, в 2006 году, антиамериканизм еще не стал такой массовой навязчивой идеей, но уже модно было ругать Америку. Известно, что Коржавин в Америке не ассимилировался, жил, по его словам, Россией и ее интересами, но российский антиамериканизм не принимал, представления об Америке как о стране бездуховной называл враньем, говорил, что Америка страна христианская.

Но домом своим он считал Россию. Чтобы понять всю глубину его любви к своей стране, переживаний за нее, его чувство ответственности за происходящее, достаточно прочитать пронзительную «Поэму причастности», написанную в начале 1980-х. Это, как я понимаю, было реакцией на войну в Афганистане. Вот отрывок из поэмы:

11

«Мы!» – твержу самовольно,
Приобщаясь к погостам.
От стыда и от боли
Не спасет меня Бостон,

Где в бегах я. Где тоже
Безвоздушно пространство.
Где я гибну… Но всё же
Не от пули афганской.

Не от праведной мести,
Вызвав ярость глухую,
А в подаренном кресле,
Где без жизни тоскую.

Где и злость и усталость –
И пусты и тревожны…
Где так ясно: – осталась
Жизнь, – где жить невозможно.

Там, в том Зле, что едва ли
Мир не сцапает скоро.
Там, откуда послали
Этих мальчиков в горы.

12

Мы! – твержу. – Мы в ответе.
Все мы люди России.
Это мы – наши дети
Топчут судьбы чужие.

И вполне, может статься,
Тем и Бог нас карает,
Что кремлевские старцы
В них как в карты играют.

Нет!.. Пусть тонем в проклятьях,
«Мы!» – кричу, надрываясь.
(Не «они» ж называть их,
В их стыде признаваясь.)

Мы!.. Сбежать от бесчестья, –
Чушь… Пустая затея…
Мы виновны все вместе
Пред Россией и с нею.

Тем виновней, чем старше…
Вспомним чувства и даты.
Что там мальчики наши –
Мы сильней виноваты.

13

Мы – кто сгинул, кто выжил.
Мы – кто в гору, кто с горки.
Мы – в Москве и Париже,
В Тель-Авиве, Нью-Йорке.

Мы – кто пестовал веру
В то, что миру мы светим,
Мы – кто делал карьеру
И кто брезговал этим.

Кто, страдая от скуки
И от лжи – всё ж был к месту.
Уходя то в науки,
То в стихи, то в протесты.

Кто – горя, словно в схватке,
В мыслях путаясь рваных,
Обличал недостатки
В нашумевших романах.

Иль, гася раздраженье,
Но ища пониманья,
Приходил к постиженью,
А порой и к признанью.

14

Мы – кто жаждал не сдаться,
В дух свой веря упорно.
Словно нас эти старцы
Не держали за горло.

Жил – как впрямь признавая,
Что тут бой, а не яма.
Адской тьме придавая
Статус жизненной драмы.

15

Да – тоской исходили.
Да – зубами скрипели.
Всё равно – допустили.
Всё равно – дотерпели.

Старцы – нелюдь. Мы ж – люди.
Но всю жизнь без печали
Мы не сами ль на блюде
Им детей подавали?

Без особых усилий,
Не поморщившись даже,
Мы привыкли. Мы были
В детстве поданы также.

И взлетал так же слепо
Тот же радостный голубь.
Надо вырваться к небу.

Трудно вырваться… Прорубь.

16

Мальчик, сдвинувший брови
В безысходной печали.
Меньше всех ты виновен,
Горше всех отвечаешь.

Как приходится сыну,
Если предки такие.
Как за все наши вины
Отвечает Россия.

Такие стихи мог написать только человек с обостренной совестью, чувствующий ответственность за будущее и своей страны, и мира. Именно таким человеком был прекрасный русский поэт Наум Коржавин. Вечная ему память!

Источник

Следующая новость
Предыдущая новость

Все о фестивалях и других мероприятиях Онлайн игровые автоматы бесплатно и без регистрации Мэр Владимира противится передаче Золотых ворот РПЦ: "Музей должен быть музеем" В Ватикане не видят связи проблемы педофилии среди священников с гомосексуализмом или целибатом Автоматы на реальные деньги

Православная лента