1В Екатеринбурге противники храма выступают против его сторонников, в Минске на Крестопоклонной седмице власти решили убрать кресты в урочище Куропаты, где расстреливали людей в тридцатые годы. Власти молчат и ломают кресты. Народ молчит и обижается. И по обе стороны – хорошие люди! Только откуда эта бессловесность? Может быть, надо потрудиться, чтобы понять своего собеседника и оппонента, понять его правду и постараться стать понятным для него? И труд этот надо принимать не как PR-кампанию, а как духовное упражнение, которое не должно прерываться. Прежде чем осудить, надо оправдать, постараться понять правду тех, кто нас критикует, задает вопросы, боится. Ведь те люди, которые обнимали пруд или боролись за Исаакий, они же чего-то опасались, что-то их пугает в нас. 
Архимандрит Савва (Мажуко)
– Что пишут?
– Учителя бастуют. В Америке.
– И откуда только силы?
– Меня другое удивляет: наши-то почему молчат? Нашему учителю тоже не сладко…
– Известно – смиряются! Начальство жалеют! Стокгольмский синдром!
Нехорошо подслушивать! Пришлось ускорить шаг, и два пожилых гражданина с газетами затерялись в толпе, оставив меня с вопросом: а ведь и правда, чего же они не бастуют? Неужели по смирению? И при чем тут смирение?
У нас как-то все боятся протестов. Мы сразу вздрагиваем и косимся на портреты. Но если не бить витрины и старушек, почему бы и не пойти на митинг? Ведь это всего лишь одна из форм диалога, так отчего бы нам не поговорить? Вы переживаете, я переживаю, писали в инстанции, высказывались в газетах – услышаны не были! – вышли с плакатами спросить чуть громче, но культурно и с глубоким уважением – чего же тут страшного?
Однажды я был в прекрасном городе Екатеринбурге и оставил там часть своего сердца. Замечательные люди там живут! Какие там батюшки открытые и талантливые, какие светлые семинаристы, какая ликующая молодежь! Но самый большой восторг – соборный хор и протодьякон! Это просто праздник какой-то!
И вот они мне рассказывают про многолетнюю тяжбу с общественностью. Все страшно смущены, потому что с обеих сторон – хорошие люди, а договориться не умеют. Собрались строить храм святой Екатерины в центре города. Такой собор городу нужен – Екатеринбург все-таки! – но и горожане обиделись: в центре много храмов, а возводить собрались в красивейшем парке, где поколениями привыкли гулять с детьми вокруг пруда. Был предложен остроумный план: поставить собор в городском пруду на насыпи. В ответ жители провели акцию «Обними пруд»: люди выстроились вокруг озера, взявшись за руки. И теперь собор будут строить в другом месте, хотя некоторые христиане сразу перевели протестующих в разряд богоборцев. Но почему сразу богоборцы? Зачем так обидно и грозно? Насколько я понимаю, люди протестовали не против храма, а против его неудачного расположения. Но, согласитесь, какая красивая идея – обнять пруд! Живи я в Екатеринбурге, непременно бы поучаствовал!
– И сразу бы попал в разряд храмоборцев!
– Это почему же?
– Против начальства идешь!
– А разве у начальства нет права на ошибку?
Я давно хотел заступиться за наших иерархов, сами не станут – то ли сильно скромные, то ли крепко заняты. Наши святители не еретики и не раскольники, они преемники апостолов и хранители Предания, и спорить тут не о чем! Преемственность их рукоположения можно проследить от любого епископа до самих апостольских времен. Церковь наша – апостольская, и епископат – апостольский, а значит, не следует требовать от наших иерархов того, чего и у апостолов не было – непогрешимости и безошибочности. Если апостолы ошибались, спорили, огорчались, чего вы хотите от современного епископа?
Апостолов Петра и Павла мы называем первоверховными, что не выводит их из числа людей – святых, великих мудрецов и духоносцев, но – людей! Иначе – как читать послание к Галатам (2:14), где апостол Павел обвиняет первоверховного Петра, а с ним и святого апостола Варнаву, в лицемерии?
– Вы увлеклись! Как апостол Петр мог лицемерить? Он же сосуд Духа!
– Спросите апостола Павла, он тоже сосуд, и тут они рядом на иконе!
А вот книга Деяний: снова у апостола Павла размолвка с Варнавой – случилось огорчение, не смогли вместе идти на проповедь, такие разногласия, и всё из-за сродников (Деян. 15:39). Апостольство и родственники – масло и вода! Но оба – чудотворцы, богословы и светила Церкви Христовой.
Апостола Петра тоже надо помянуть. Самый яркий, харизматичный, сильный в слове, но – организатор не очень. Это ведь при нем был первый «бабий бунт» в Церкви, из-за притесняемых эллинских вдовиц (Деян. 6). А вот еще история: Господь посылает апостола проповедовать язычнику Корнилию, и не просто посылает, а убеждает святого рыбака тремя видениями. Узри я хоть одно из откровений, к вечеру покрестил бы не только дом сотника, но и половину Кесарии. Однако строгий апостол не дрогнул и после третьего видения (Деян. 10). И ведь прекрасно знал, что знамение от Бога, но сидел на крыше и с места не хотел сдвинуться, так крепко в нем сидело иудейское воспитание и национальные предрассудки.
Думаете, то, что апостол Петр был великий святой, делало его блестящим богословом? Он и не претендовал! Вспомните, как он признаётся (2 Петр. 3:16), что не очень понимает, что там первоверховный Павел написал в своих посланиях. Кажется, любой студент Тихоновского университета с легкостью разберется во всех хитросплетениях Павлова богословия, а вот Петру не давалось. И оба на иконе. Стоят величественно и удивляются нашим успехам и суете.
Если даже апостолы, святые и мудрые, могли быть лицемерами, плохими богословами, никудышными организаторами, невеждами в искусстве и политике, чего вы предъявляете непомерные требования к нашим святителям? Они всего лишь люди, хоть и благодатные.
У каждого человека есть неотъемлемое право на ошибку.
– Так ведь это не мы, это они сами себя возводят в ранг непогрешимых небожителей!
– Откуда вы такое взяли? Сколько ни общался с епископами – милейшие люди! С богатым жизненным опытом и необъятным чувством юмора!
– Нам-то откуда знать!
– Вот здесь-то и корень проблемы – мало общаемся!
Надо бы взять за правило как духовное упражнение для каждого христианина, будь ты митрополит или маленькая старушка, – объясняться с людьми, доброжелательно и терпеливо. Объявить следующий церковный год годом общения и общительности! И не торопиться обижаться!
В Екатеринбурге меня спросили, что я думаю о конфликте вокруг храма? Я ответил, что для меня это не совсем понятный спор, потому что я живу в другой стране, у нас эти вопросы решают иначе. Но у этой истории есть по-настоящему духовное измерение, оно касается проблемы общения, коммуникации внутри общества, а с этим у нас везде плохо.
Вы идете к врачу в тревоге. Вас осматривают усталые глаза, вас ощупывают грустные руки:
– Вот эти таблетки попейте. Пройдете обследование, а потом на операцию.
– А зачем операция?
– Ну, щитовидку придется вырезать.
Моей знакомой вырезали щитовидную железу – обычная для Гомеля операция. Но врач не потрудился объяснить, зачем это нужно делать, как с этим жить. Через месяц после больницы женщина с трудом добралась до врача.
– Доктор, мне так плохо. Просто ходить не могу, все перед глазами расплывается.
– А какая у вас дозировка тироксина?
– А что это такое?
– Как что такое? Вам теперь его надо всю жизнь принимать! Ежедневно!
– А вы мне не сказали!
– Так вы и не спрашивали!
И оба – хорошие люди, и зла никому не желают.
Почему врач не объяснился? Для доктора прием тироксина – это настолько самоочевидная вещь, что он не счел нужным об этом лишний раз напоминать, а надо бы. Но и больному следовало бы активнее общаться со своим врачом. Однако так удобно быть просто безмолвным предметом. Так спокойнее. Но и обиднее.
В Минске на Крестопоклонной седмице городские власти решили убрать деревянные кресты в урочище Куропаты. В этом печальном месте расстреливали людей в тридцатые годы. В память об этом еще с конца восьмидесятых здесь стояли кресты. И вот подогнали технику, и целые самосвалы крестов повезли из леса. Никому из городских чиновников и в голову не пришло объясниться с людьми, рассказать подробно и терпеливо, зачем они это делают, почему именно сейчас, что там будет дальше, может, они их просто хотят поменять – ни слова! Подойдешь к чиновнику, поговоришь – хороший человек, понимающий, любит жену, поэзию, кошек, но объясниться с людьми, стать понятным – каторжный труд! Власти молчат и ломают кресты. Народ молчит и обижается. И по обе стороны – хорошие люди! Только откуда эта бессловесность?
А вот наш монастырский пример. Гуляет иеродьякон после службы вокруг церкви в глубокой задумчивости. Солнце светит, скворцы кричат без памяти, елки распушистились, а тут леденящий ужас – метровый кусок жести пролетает с тоскливым гулом – чуть голову дьякону не отхватил! С крыши глядят сонные рабочие.
– Вы что там, с ума посходили? Чего вытворяете?
– Тут… значит… крышу делаем!
– Огородили бы место, что ли, или табличку поставили!
– Да ведь и так понятно!
Это наша сакральная формула жизни: «Да ведь и так понятно!» Эта болезнь живет в нашем обществе столетиями, мы страдаем от нее невероятно! Но именно для христианского общества этот принцип жизни опаснее всего!
Почему? Он убивает Церковь! Потому что в самом сердце церковной жизни – общение. Если хотите, Церковь – это и есть Общение. Этим святым словом в древности называли Евхаристию – самую суть, самый нерв христианской жизни. Да и сама Церковь, что это, если не общение и община? На самом деле, искусство общения – важнейший навык церковной жизни.
«Святая наука – расслышать друг друга», – как пел Окуджава.
– И почему мы не ладим со светским обществом, отчего они нас не любят?
– Прежде чем требовать понимания, надо самим потрудиться понять своего собеседника и оппонента, понять его правду и постараться стать понятным для него. И труд этот надо принимать не как PR-кампанию, а как духовное упражнение, которое не должно прерываться.
Прежде чем осудить, надо оправдать, постараться понять правду тех, кто нас критикует, задает вопросы, боится. Ведь те люди, которые обнимали пруд или боролись за Исаакий, они же чего-то опасались, что-то их пугает в нас.
– Что за глупости? Как христианин может напугать? Наоборот, это мы – гонимое меньшинство!
– Может быть и так, но прислушаться к этим людям стоит, поговорить, искренне и беспристрастно понять их тревоги – это наша христианская обязанность.
– С каких пор это стало нашей обязанностью?
– С тех пор, как появилось Общение и Община, с вечера Пятидесятницы!
Эти идеи кажутся дикими и неуместными для современных христиан, потому что общение является не столько внешней, сколько нашей внутренней проблемой. Иерархи не считают нужным объясняться с простым духовенством, духовенство не очень старается объясниться с народом, а обратная связь вообще почти не работает. Такое чувство, что каждый живет в своем замкнутом мирке – епископы в своей вселенной, священники в своей, а прихожане разбрелись по духовникам, и эти параллельные миры не пересекаются. Наше общение и общинность – в лучшем случае внешние и формальные величины. Оттого мы не только не понимаем друг друга, но и боимся: а вдруг это ересь, а тут не иначе масоны, а здесь угроза всему церковному устройству и бунт.
Да какой тут бунт? Просто хочется понять и объясниться! Но в ответ тебя обвиняют в непочтительности и обновленческих тенденциях. Скучно, товарищи!
Один из моих героев – Фидель Кастро. Кто читал его биографию, знает, какой это был мужественный и честный человек. Да, он революционер, но из какого пекла нищеты и несправедливости вывел он кубинский народ, это тоже никто не станет оспаривать. Когда на Кубе подросло поколение молодых людей, которые не видели всего того ужаса, что творился до Кастро, они стали проводить митинги и сходки, активно критиковали власти, требовали перемен и больших свобод. Что сделал Кастро, человек с репутацией диктатора и палача? Устроил репрессии и показательные казни? Нет! Он выходил на улицы, он бывал на встречах молодежи, где выслушивал самые резкие, самые жесткие вопросы, но он не обижался и всегда отвечал честно и правдиво, принимая критику и признавая ошибки.
С кем он спорил? С подростками! Перед кем отчитывался, перед кем признавал ошибки? Перед мальчишками и девчонками! И это были не просто диспуты и обмен мнениями. В этих разговорах Кастро замечал наиболее сильных и умных и предлагал им работу, помогал им осуществлять их проекты, вводить новые идеи и улучшения, и самое удивительное, что из этого нового поколения в окружение Кастро пришли люди едва ли не более верные его делу, чем соратники по революционной борьбе. Просто Кастро не боялся общаться. А еще он не боялся быть честным, а это добродетель, которая роднит и верующих, и неверующих. Почему бы и нам, чья церковная жизнь есть общение с большой буквы, чей учитель носит имя Истины и Правды, не пойти этим путем? Не обижаться, не проклинать, а понять и объясниться, с мужеством принимая критику, недоумения и испуг наших будущих братьев и сестер?
Однажды я гостил у Марины Андреевны Журинской. Я рассказывал про родной Гомель, а она посвящала меня в сложные подробности московской церковной жизни. В этот раз некий журналист разразился едким антицерковным фельетоном, и все спикеры поторопились заклеймить автора покрепче, привлекая цитаты из святых отцов и анафемы из «Книги правил». А Марина Андреевна просто вызвала такси и поехала к журналисту домой, проговорив с ним несколько часов.
– И чем закончилось?
– Знаете, отец Савва, кажется, я приобрела брата!
Какой простой и мудрый урок! Не обижаться, прячась за стены своего тесного и душного религиозного мирка, а смело и мужественно выступать вперед, оставаясь честным и добродушным. Только так мы узнаем новых братьев и сестер. Только так мы расслышим друг друга.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML
