Пастырь и Крест. Священномученик Сергий Мечев

06.01.2019 14:40

«Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились?» (Рим.6:3). Звучит красиво, но страшновато. И хочется наглядного примера. И чтобы на себе не показывать.

Смотрю на фотографию священномученика Сергия Мечева. Строгое, очень красивое лицо. Умное. Они с отцом похожи, но у если взгляд отца Алексия был исполнен скорее житейского опыта, то у отца Сергия – начитанности, чужого опыта, пропущенного через собственный. Многие знания и многие печали. Не тоскливой печали, а заботы, ответственности.

Каково быть сыном святого? Высокая духовность отца Алексия Мечева, прославленного ныне в лике праведных, была очевидна для его современников. Уже в последнее десятилетие XIX века его проповеди трогали сердца многих москвичей, а храм на Маросейке стал знаменит именно в качестве общины. А где община – там и пастырь. Отец. Будущий священник Сергий несомненно понимал, что значит в его жизни отец – мать, Анна Петровна, скончалась, когда ему было всего десять лет.

Возможно, с детства видя перед глазами доброго пастыря, готового положить душу свою за овец, он и не спешил становиться священником. Медицина, древнерусская литература, западное изобразительное искусство и русская икона… Впрочем, центральным его интересом оставалось священство. Вернее, духовничество. То есть опять-таки – пастырство, отечество.

Как можно было в 1919 году добровольно встать на этот путь? Влияние оптинского старца Анатолия бесспорно, но личный выбор – непостижим. То был второй год официально объявленного «Красного террора». По всей столице шли расстрелы и аресты. Репрессии велись по сословному признаку – заместитель председателя ВЧК Мартын Лацис прямо напутствовал подчиненных: судьба обвиняемого зависела от его происхождения и воспитания. Сын попа? В расход. Поп? Тем более. В Москве и Подмосковье действовали девятнадцать лагерей. В домах 11 и 14 по Большой Лубянке расстреливали – расстреливали так много, что, как писали очевидцы, в какой-то момент кровь потекла по улице…

Как будто начиная свой собственный крестный путь, диакон Сергий Мечев был рукоположен во пресвитера в Великий Четверг кровавого 1919 года.

Страх, смерть, разруха, а в храме святителя Николая в Кленниках священники, среди них – настоятель отец и его горячий сын – проводят богословские встречи, духовные беседы, читают с прихожанами святоотеческую литературу. В храм приходят и самые бесстрашные светские молодые люди. На Маросейке не просто продолжали молиться – там кипела жизнь, бурлил концентрат Церкви. Блаженная кончина отца Алексия (1923 год) положения не изменила: ставший настоятелем отец Сергий продолжает вести духовные беседы, реставрирует храм с помощью опытнейших мастеров, а главное – прекрасно, возвышенно, красиво служит. Царящему вокруг уродству противостояла красота.

Не могла не стать в его глазах очевидной дисгармонией, кривизной, искажением чего-то очень важного и ценного печально известная декларация митрополита Сергия (Страгородского) о лояльности советской власти. Отец Сергий вместе со своим приходом ее не принял. В 1931 году весь храм (клир и прихожане) святителя Николая в Кленниках будет официально отлучен от Церкви за отказ поминать за богослужением власть. Но отцу Сергию уже будет не до «бумажных анафем»: с 1929 года его Голгофа стала все ближе – ссылки на Север, трудовые лагеря с самыми разными видами работ, от лесоповала до фельдшерского пункта.

В год Большого Террора его, казалось бы, оставили в покое – освободили досрочно, дали возможность работать фельдшером в Твери, до поры до времени закрывали глаза на общение с духовными чадами. Удавалось скрыть и совершаемые дома богослужения. Но то была лишь небольшая передышка. Сначала сломленный допросами епископ Мануил (Лемешевский), который рукополагал по рекомендации отца Сергия нескольких его духовных чад, дал показания против «главы подпольной антисоветской организации Мечева». Отец Сергий, уходя от неминуемого ареста, перебрался в Ярославскую область – дальше, несмотря на уговоры духовных чад, уезжать отказался, считая себя ответственным за них. Пастырь печется об овцах. Каждый день он служил Литургию, молясь за каждую свою овечку.

Через две недели после начала Великой Отечественной войны его арестовали по обвинению в создании антисоветских религиозных организаций. А через полгода расстреляли. Ночь накануне Рождественского сочельника.

Убийцы об этом не думали, конечно, но в Навечерие Рождества Христова отец Сергий уже молился о своей пастве на Небесной Литургии.

Голгофа каждого мученика уподобляет его Христу – Всему Христу, а не только Распятому и Воскресшему, как причастник со Святыми Дарами принимает Всего Христа, а не одну клеточку Его Тела. Безвестная могила священника Сергия Мечева уподобилась яслям. Он родился в ней в Вечную жизнь и «во Христа облекся», как и поется на Литургии в Рождество Христово. Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся.

Источник