3
ЕГЭ, отчетность и заполнение бумаг, недавно внедренная инклюзивная система, бесконечные родительские чаты, давление администрации и нехватка учебников – пять учителей из разных уголков страны согласились анонимно рассказать, что сегодня представляет из себя система российского образования глазами педагогов.
Учитель математики, классный руководитель, стаж работы 20 лет, Санкт-Петербург:
– Вся администрация жутко боится прокуратуры, потому что родители, не разобравшись в теме, а только выслушав то, что говорит их чадо, сразу же пишут заявление. Естественно, чтобы замять проблему, они начинают оказывать влияние на учителей: “Не кричите на ребенка, не заставляйте его работать, просто рисуйте тройки”. И здесь получается, что у таких двоечников родители начинают качать права, воспитывать меня, что я неправильно ребенка учу. А у детей, которые успешны, учатся стабильно на хорошие оценки, наоборот, родители подойдут и спросят: “Что сделать, чтобы он пересдал?”
За счет того, что в школе сейчас обязательное инклюзивное образование, в классе сидят детки, которым нужно на самом деле учиться один на один или с тьюторами. Если в классе 20 человек, то они еще более-менее успевают что-то делать, а если в классе за 28 человек, как сейчас в большинстве школ? Инклюзивное образование вообще не работает, потому что дети просто тупеют. Мне кажется, что жутко ломается их психологическое состояние. Представляете, все время двойки. А двойки почему? Потому что он не такой, как все, он не успевает.
Насколько я знаю, очень много школ, особенно коррекционных, закрывают вообще. Все эти дети попадают в обычные образовательные школы и становятся вообще неуспешными, потому что они просто не могут учиться в этой школе.
У меня был такой опыт: когда я увидела, что у меня в классе несколько человек совсем нулевых, я стала их заставлять приходить отдельно после уроков. И через 2 месяца мне сами дети сказали, что им комфортнее, когда они сидят отдельно, потому что они начинают понимать, что вообще происходит. Они не могут учиться в обычном классе, другие их просто забивают.
Дети не успевают от количества всевозможных ДКР, РДР, ВПР, потому что получается, что ребенок только написал ВПР – это всероссийская проверочная контрольная, через неделю у него уже диагностическая контрольная работа. Еще чуть-чуть прошел – уже РДР, уже региональная диагностическая.
Устаешь от психологического давления. Я привыкла к тому, что если ребенок не успевает, я даю задание – это задание должно быть сделано, выполнено, отработано. Меня воспитывали так, что: “Вот тебе задание, ты его обязан сделать”. И вопрос: “А зачем? Почему?” не задаешь.
А сейчас: “А я не буду это делать. А зачем мне это надо?” Я говорю: “У тебя двойка, тебе надо ее отработать”. “Это вам надо, а мне это не надо”. И получается, что все время ребенку что-то доказываешь.
Учителя говорят: “А почему мы должны просить?” Это их обязанность, а обязанности никто выполнять не хочет. Если ты скажешь родителям: “Нет, я ставить оценку не буду, пусть он мне принесет все”, то родители все равно пойдут к администрации, будут на тебя жаловаться, и администрация на тебя надавит.
Программу сжали по количеству часов. Я же помню, какое календарно-тематическое планирование было в 6-х классах и какое сейчас. Программу сжали, количество часов сделали меньше. У 6-го класса исчез 6-й урок. Убрали часть математики, добавили часть русского. Русского у них 8 часов, математики – 5. Мои часы ушли в русский язык. И сама преподаватель русского языка говорит о том, что они проходят много того, чего она даже сама не учила.
У меня растет беспокойство, что я не додаю, а ребенок галопом по Европам, естественно, информация не успевает восприниматься. 5-й класс еще более-менее, а где-то с середины 6-го класса видно, что дети начинают провисать. Если, скажем, раньше было 2-3 двоечника, то в 6-м классе их уже отчетливо четверть класса.
Кадр из фильма “Училка”
У них нет желания, нет мотивации к учебе. «А зачем? Я блогером буду. А блогерам не нужно ничего знать». И из каждого класса по 2-3 человека – это просто будущие блогеры. “Я буду рассказывать, как в эти игры играть, и зарабатывать деньги”.
В математике 19 заданий в ЕГЭ, это если взять профиль, и 20, если взять базовую часть. Если говорить про профиль, который требует большинство институтов, то 4 задания в самом экзамене рассчитаны на олимпиадный уровень. И когда начинаешь разговаривать с учителями, они говорят: “А мы сами не можем решить эти 4 задания. Поэтому мы не объясняем их детям”. И сразу же возникает вопрос: а зачем в экзамен ставить те задания, которые в школе из 11 педагогов только 2 сами решают?
Взять русский язык. На ДПР в 11-м классе сидели три разных преподавателя русского языка, и у них у всех были разные ответы на вопросы. Три разных человека дали три разных ответа. А учителя достаточно высококвалифицированные, знающие предмет. Вот и спрашивается, а зачем такой экзамен?
Не проще, чтобы ребенок сдал одно сочинение, показал, что он умеет мыслить или нет, как мы с вами сдавали. У меня было сочинение. Я поступала, сдавала диктант. То есть просто проверялось, насколько грамотно я умею писать, насколько я умею слушать, насколько я умею предложения по частям расставлять, слова выделять, делать морфологический разбор, и все. А сейчас, когда начинаю читать вопросы, то думаю, а вообще на кого этот экзамен рассчитан? Зачем все это надо?
Руководят школами менеджеры, а не учителя. Они придумывают, как проверить качество образования и как сделать так, чтобы поменьше платить. Почему коррекционные школы закрывают? Потому что у государства нет денег.
На всех конференциях, на которых я была за последние два года, все учителя говорят о том, что, когда придет время, отменят ОГЭ и ЕГЭ. Но все понимают, что этого не произойдет скоро, потому что в это заложено большое отмывание бюджетных денег.
Знаете, есть люди больные. Есть больные физически, а я считаю себя больным трудоголиком. Я из школы уходила 4 раза. Уходила в бизнес, на другую работу, в декреты. Я не могу без этого, что я объясняю тему и вижу в глазах понимание и восторг. Самое ужасное – в конце четверти, когда нужно выставлять оценки. Вот тогда хоть бы школа сгорела. И с каждым годом я это все больше и больше ненавижу. Если бы можно было просто зачет/не зачет, понял/не понял. Без оценочной системы, тогда это для меня было бы супер.
Заместитель директора, стаж работы 12 лет, Алтайский край:
– За последние два-три года изменения происходят хорошо, быстро, регулярно и бодрыми темпами, правда, только на бумаге. За ними не поспевает материально-техническая база. В отчетах мы, конечно, пишем, что мы – молодцы, герои, и так далее с учетом того, как спрашивает государство.
Оно спрашивает: «Есть ли у вас интерактивные доски?», мы пишем: «Да, есть». При этом оно не спрашивает, работают они или нет, есть ли там программное обеспечение или нет.
Фото: Misha K / Flickr
Примерно тридцать процентов отчетов я заполняю от балды, чтобы получилась красивая картинка. И даже не буду опрашивать учителей, не буду приводить реальные цифры. Потому что потом на уровне моего муниципалитета за эти реальные цифры придут и меня взгреют: «Почему у вас не так?» И объяснять, что у меня нет ресурсов, бесполезно. Все сведется к административным мерам.
По сути, с нас требуют невозможного. Например, чтобы мы обеспечили учащихся психолого-педагогическим сопровождением в школе и инклюзивное образование. У меня в районе один педагог-психолог на пять школ наполняемостью от двухсот до пятисот человек. Причем это разные села. Она приезжает к нам раз в четверть, смотрит на этих детей, что-то порекомендует, мы что-то попытаемся сделать, потом напишем кучу красивых бумаг, и все.
Опять же требуется, например, чтобы для этих деток каждый учитель получил образование педагога-дефектолога. У меня учителя отказываются идти учиться на дефектолога. Во-первых, они по трудовому кодексу имеют право не соглашаться. Во-вторых, мотивируют это тем, что у них и так очень большая нагрузка.
А вот отношения с родителями меняются, и меняется их активность. Они же читают интернет, смотрят телевизор. Бывает, и в грубоватой, и в агрессивной форме предъявляются претензии. Когда начинаешь говорить с ними, ситуация разъясняется, но формально. Родители все равно уходят недовольные: «У них там все на бумажке, и с ними разговаривать бесполезно».
Родители становятся активнее, это однозначно. Но пока, на примере моей школы, я бы сказала, что они становятся активнее в негативную сторону, в сторону качания прав.
Из последних случаев: мы родителей просим покупать печатные тетради, они на это жалуются. Естественно, для родительского бюджета это большая сумма. И действительно в законе об образовании прописано, что если школа использует эти тетради, то мы должны это обеспечить. Но проблема в том, что мне государство дает 250 рублей в год на одного ребенка на обеспечение всеми тетрадями и учебниками. Мы объясняем это родителям, показываем бухгалтерские документы на родительских собраниях, но родители все равно считают, что мы эти деньги украли.
Вы знаете, мы сейчас сильно боимся. Мы же такая организация, которую легче всех проверить всем, начиная от пожарных и заканчивая прокуратурой и Роспотребнадзором. Поэтому мы боимся всех, стараемся лишних шагов не делать и со всеми ласково разговаривать. У нас нет других вариантов.
Учитель истории и обществознания, стаж 2 месяца, Кировская область:
– Сразу скажу, что опыта как такового у меня нет, я только две четверти отработала, но уже погрузилась во все с головой. По образованию я – юрист, в школу пришла работать, потому что мне моя учительница в родной школе сказала, что не хватает учителей истории и обществознания. А я могу после минимальной переподготовки работать учителем. Мне было интересно попробовать. С детьми все в порядке, с ними работать интересно, они не глупые. Отношение со стороны детей очень уважительное, я бы даже сказала, трепетное.
Но так случилось, что сейчас я думаю об увольнении. Проблема не в детях, а в бюрократии. В том огромном количестве бумаг, которые надо заполнять и сдавать, от рабочих программ и календарно-тематического планирования. Я считаю, что норма – это дать учебник, рекомендованный Министерством образования, и планомерно по этому учебнику идти. Но с меня требуют плана, рабочей программы с дурацкими разделами «ученик должен знать», «должен уметь», на практике это ничего не дает. Когда в учительской все начинают это обсуждать, я себя чувствую неуютно. Для меня это все ничего не значит, а для тех, кто давно работает в школе, это как Библия, что-то священное.
Явно слабое место системы образования – бесконечные глупые и нелепые требования. Например, только сегодня было совещание у директора, нам всем в принудительном порядке раздали бумажки и обязали, чтобы все сотрудники на сайте администрации нашего города прошли анонимный опрос по качеству услуг, предоставляемых этой администрацией. К школе это никакого отношения не имеет.
Смущает материально-техническое состояние школы. Я молчу о том, что она выглядит старенькой, в плане ремонта ничего не изменилось с момента моего выпуска оттуда в 2007 году. На всю школу одна интерактивная доска, минимальное количество телевизоров. Если я хочу детям показать фильм или поработать с презентацией, я вынуждена просить других учителей поменяться кабинетами. Кабинета истории как такового у нас нет. Да даже обычные доски, на которых пишут мелом, далеко не во всех классах в нормальном состоянии. Этот момент мне абсолютно непонятен в свете заявлений Путина и Медведева о школе будущего, о цифровой школе.
С учебниками большая проблема. Я у девятого класса веду историю, хорошо, если у них один учебник на парту есть. Я прихожу в библиотеку выяснять, что происходит. В библиотеке мне достаточно грубо объясняют, что, мол, радуйтесь, что хоть что-то выдали.
Ладно, интерактивные доски, я объясню на пальцах. Но учебники, как без них-то можно?
Фото: Anna Galperina / Flickr
Я сейчас меж двух огней: между своей работой, которую по зарплате я считаю основной, и школой. Изначально у меня с администрацией была договоренность: я работаю три дня в школе, мне ставят по восемь уроков. На деле получается все иначе. То в субботу я сидела на конкурсе областном, то сижу в свой выходной день на олимпиаде, потом это все проверяю. Отчеты нужно сдавать, программы готовить. И занятость получается стопроцентная.
Если бы зарплата учителя была достаточной для нормальной жизни, я бы просто осталась работать в школе. Сейчас у меня ставка 19 часов, моя зарплата – 10 тысяч рублей. Это ни о чем даже в нашем городе. Когда у меня было полторы ставки, я получала 15000 рублей. Недавно мне случайно с моим расчетным листком выдали расчетный лист техслужащей. Я, конечно, виду не подала, но мне было очень неприятно и неожиданно видеть, что у техслужащей зарплата больше, чем у меня. Я сама имею опыт работы техслужащей, считаю, что любой труд должен оцениваться и уважаться, и в таком труде нет ничего предосудительного. Я понимаю, что физический труд – это тяжело. Но мне все равно кажется, что труд учителя больше. Как может быть, что у учителя зарплата меньше, чем у техслужащего?
Меня бесконечно достали вся эта бюрократия и бумажки, но при этом я не могу просто уйти. Я привязалась к тем детям, которых знаю с сентября. Мне тяжело представить, что я возьму и уйду. Я всех узнала, я знаю, кто на что способен. Многие меня продолжают удивлять раз за разом в хорошем смысле. Кто-то учиться начинает, понимать с первого раза сложные темы.
Вероятно, до конца года я доработаю. А потом мне хочется переехать в областной центр, в более продвинутую школу. Пока что нарабатываю опыт, параллельно учусь, прохожу переподготовку. Формально я должна была прослушать десять дней. На деле это были два часа, после которых мне выдали бумажку о пройденных курсах переподготовки. Сейчас я за свои деньги прохожу другие курсы, 600 академических часов. Это моя личная инициатива, потому что формальной подготовки недостаточно.
Учитель начальных классов, стаж работы 5 лет, Ленинградская область:
– Начнем с того, что нам поставили камеры в классах. У нас нет интерактивных досок в области, но камеры поставили. Поставили прозрачные двери. И все это выводится на мониторы к директору. Якобы это делалось для безопасности детей, но на самом деле она нам потом высказывает, где мы неправильно повернулись, что мы неправильно сделали и так далее. Ей понравилась идея за всеми наблюдать.
Ежедневно куча отчетов, что ты сделал, где твои дети участвовали. Заставляют участвовать в олимпиадах, причем для галочки. Главное – зарегистрировались, и хорошо. И отчет надо прислать, что у тебя дети зарегистрировались и участвовали где-нибудь. Говорят, что мы мало участвуем, мало детей где-то задействовано, и все это делается опять же ради галочки: “Сделайте фотографии, как будто бы вы провели День матери”, “Сделайте фотографии, как ваши дети рисуют”. И они отправляют эти фотографии ради премий, а тщательной работы с детьми не ведется.
Очень много всего надо сделать, приходится работу брать домой, и нет времени подготовиться к урокам качественно. Пока проверишь тетради, уже сил нет, забираешь ребенка из садика и ложишься спать. Очень много чего хочется сделать, но мы не успеваем.
И получается, что воспитательной работы нет, и нам говорят: “Вы сами должны подготовиться ко Дню матери”. Сейчас нам вообще елку отменили, потому что не хотят задействовать актовый зал. Поэтому мы проводим в классе сами, и это надо написать сценарий, и вот мы сидим, думаем. Обязаны провести елку с 10 до 12 часов. Никто, конечно, за это не доплачивает. Все деньги получает педагог-организатор, который ничего не делает. А нам просто говорят: “Ну, вы же не будете 2 часа просто так сидеть, поэтому развлекайте детей. Аниматоров нанимайте, либо платная елка, платный Дед Мороз”.
Ввели инклюзивное образование. Раньше эти дети учились в специализированных коррекционных школах, теперь обязаны учиться в общеобразовательных по отдельной программе. То есть, когда мы сейчас проходим, например, склонения, с этим ребенком я прохожу алфавит отдельно, но на том же уроке. Если послушать СМИ, то должны предоставить тьютора, на самом деле ничего такого нет.
Фото: Sergey Dushkin / Flickr
Трех человек отправили на курсы переквалификации: это как дополнительное образование, как с такими детьми работать. И там всего 72 часа, хотя коррекционной педагогике в институтах учат 5 лет. А у нас было одно занятие, и нам сказали: “Ладно, мы вам корочки дадим, и все. Времени нет ни у кого”. У меня в классе есть ребенок по программе 8-го вида, умственно отсталый, и 7-го вида. И мы им не имеем права ставить тройки и должны чему-то научить.
Директор у нас вообще сложный в общении, она начинает топать ногами и говорить: “Не сметь мне перечить!” Если бы всем коллективом возразить, то был бы результат. Но когда я говорю всему коллективу, они глаза опускают: “Ты просто молодая, а нам уже до пенсии чуть-чуть. Мы не будем ничего говорить”.
В понедельник я иду к директору разбираться. На меня мама пожаловалась.
Сейчас вообще родители жалуются из-за всего. Они пишут сразу в комитет образования, например, если ребенка наказали на уроке, потому что он мешал остальным.
Учительница его поставила: “Постой, успокойся, ты мешаешь”. Все, ребенок плачет, звонит маме на перемене, и мама пишет в комитет образования, что ее ребенка унижают, что он стоит весь урок. Они из-за всего жалуются, звонят, пишут в письменном виде письмо директору, и надо дать в письменном виде ответ: какие санкции применены к учителю, как разрешилась ситуация и так далее. То есть все на бумажках.
Я родителям сказала четко, что в 5 часов заканчивается мое рабочее время, и после этого я не отвечаю ни на какие вопросы. И они стараются до 5 часов все выяснить. На собрании я сказала, что именно ребенок должен делать домашнее задание. Если он не понимает, он ко мне утром подходит, и мы с ним решаем эту проблему. Родители не должны вообще этого касаться. И поэтому у нас так тихо, мирно.
Учитель русского языка и литературы, стаж работы 7 лет, Челябинская область:
– Есть как положительные, так и отрицательные моменты. Положительные: меняется преподавание предмета. Мы стараемся немножко по-другому. Если раньше материал был данностью, то сейчас детей учат самих находить информацию.
То, что связано с детьми – положительное, с бумагами – наверное, отрицательное. Отчетности не то что много. Она просто вся какая-то бестолковая. Например, у нас проверяют, как мы проверяем тетради, и предъявляют требования к тому, как мы проверяем. Иногда там прописан такой бред. По контрольным огромное количество отчетности. По факту это все равно ни на что не влияет, все равно смотрят на отметку.
Плюс сейчас отменили бумажные журналы, только электронные. Вроде бы упростили, да? На самом деле нет. Потому что не всегда электронный работает. Получается, у тебя бумажный, в котором ты пишешь, и еще электронный, в который ты потом все равно выставляешь. Двойная работа.
С родителями у меня такая позиция: я их не добавляю в друзья в социальных сетях. Я прямо сказала: это моя личная жизнь, а они к ней отношения не имеют.
Они мне звонят, могут мне прислать сообщение. На сообщения я отвечаю. Но мне проще, чтобы они мне позвонили или пришли в школу. Чаты я не использую в своей работе.
Выборы контролируют. Несколько лет назад мы должны были показывать, за кого голосовали. Я начала возмущаться на одном из собраний, и мне сказали: “Хорошо, вы конкретно нам не звоните и ничего не сообщайте. Только успокойтесь”.
А в этом году, когда было голосование, сказали так: “Уважаемые коллеги, мы не заставляем вас голосовать за кого-то. Просто вы должны прийти на избирательные участки”. Сама явка должна была быть.
Очень многое зависит от руководства. Причем это не только директор, а вся административная группа. Я работала в двух школах. У меня в прошлой школе были замечательные завучи. Они не давили нас ненужной информацией. В этой школе маразм сплошной. Но это зависит от руководства, как оно реагирует на различные бумаги. Они тоже должны фильтровать, что нужно учителям говорить, а что нет, что касается только руководства.
В прошлом году неофициально у меня было в неделю 39 часов, официально 36. Какая там творческая работа… Урок идет 45 минут. Чтобы подготовить этот урок, вам как минимум нужно 1-2 часа. То есть 5-6 часов надо только на то, чтобы подготовиться к урокам у трех параллелей, чтобы это были действительно качественные, хорошие уроки.
Фото: Sergey Dushkin / Flickr
В данный момент я в очень сложной моральной ситуации. У меня большое желание просто поменять профессию. Но я вспоминаю те первые лет 5, которые я работала. Я с удовольствием шла на работу, я понимала, что хочу быть учителем. Сейчас я думаю, действительно ли это моя профессия, действительно ли я нахожусь там, где мне нужно быть? Поэтому я затрудняюсь сказать, останусь или нет. Время покажет.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML