3
Мама троих кровных и четырех приемных детей Ольга Оводова о том, чтобы ждало ее приемных детей, если бы законопроект, согласно которому предлагается ограничить количество детей, которые могут передаваться в приемную семью, был бы принят.
Если бы обсуждаемый законопроект был принят, то наших четверых приемных детей нам бы взять не позволили: в семье всегда было больше несовершеннолетних детей, чем нужно. Все они так бы и остались в системе ждать других родителей.
Шанс попасть в другую семью был только у Арины, второго нашего приемного ребенка – она миловидная и здоровая девочка. До нас она уже побывала в семье. Но через четыре месяца бездетные родители девочку вернули. У остальных шансов не было абсолютно точно никаких.
Когда мы брали первого, мало кто решался взять в семью подростка.
В интернате нам тогда говорили, что это второй случай за всю историю, и первый кончился тем, что ребёнка вернули.
Варвара попала к нам в шесть с половиной лет. За время ее в жизни в детском доме только одна семья приезжала познакомиться, но они не решились. У Вари, действительно, сложный диагноз артрогрипоз: скрюченные ноги и неработающие руки.
За судьбу Анжелы переживала Диана Гурцкая и девочку несколько раз показывали по Первому каналу. Многомиллионный охват аудитории и… ребёнка не забрали.
Понятно, что те, у кого нет детей, хотят маленького и здорового, это совершенно нормальное желание. Я бы тоже не решилась взять в семью детей с ограниченными возможностями здоровья, если бы у меня не было здоровых и благополучных.
Мы познакомились с Серёжей, когда у нас было трое кровных детей: мальчики семи и трех лет и новорождённая дочка. О том, чтобы взять еще ребенка, не думали – вон сколько своих маленьких. Но было ощущение, что дети-сироты есть, и надо же что-то с этим делать.
Мы пошли на компромиссный вариант – брать ребенка в гости. В течение года девятилетний Сережа приходил к нам на выходные, и в итоге мы поняли, что оставлять мальчика в детском доме нельзя, оформили опеку.
Когда мы забирали Сережу, он учился в коррекционной школе. Сотрудники школы считали, что ее выпускники становятся ворами и проститутками. У нас Сережа окончил обычную общеобразовательную школу, пусть и не блестяще. Потом окончил училище, получил среднее профессиональное образование. Сейчас работает на складе, пошел на повышение. До женитьбы жил с нами, хотя официально мы уже не были опекунами. Но все равно же – он наш.
На свадьбе Сережа, совсем не склонный к сантиментам, сказал нам очень важные слова: «Вы меня воспитали так, что семья для меня – самое главное».
Сергей с супругой
Да, с ним было трудно, были слезы в подушку от того, что, казалось, ничего не получается, ведь, когда мы взяли Сережу – в 2005 году – не были никаких Школ приемных родителей, не было тренингов, книг и статей. Но потраченные нервы того стоили – хороший мальчишка получился!
С Ариной, как я уже сказала, бездетная семья не справилась. Хотя она просто девица со вздорным характером, и нам пришлось ко многому привыкнуть, притерпеться и очень мягко и аккуратно её направлять.
Она громко кричит, топает ногами, бросается обвинениями, потом просит прощения, обнимает. Милая, добрая, хозяйственная, старательная девочка, мы ее очень любим. Очень повзрослела и посерьезнела за время жизни у нас, хорошо учится, красиво рисует.
Арина
Ребенок с проблемами со здоровьем появился в семье шестым. Варю я присмотрела ещё до Арины, я видела анкету, девочка мне понравилась, но тогда я не решилась: по видео было видно, что это очень тяжёлый ребёнок. Мы пошли традиционным путём: «Дайте нам из тех, кто у вас есть, поздоровее».
До решения взять ребенка-инвалида надо было дозреть. Мне понадобился год.
Состояние у девочки тяжёлое, когда я лежала с ней в профильной клинике, то видела, что она слабее всех других детей с похожим диагнозом. Не знаю, изначальная ли это тяжесть поражений или это из-за того, что с ней не занимались с раннего детства.
В детском доме мне сказали: «Ходить она не будет никогда». И так бы и было, конечно. Лечение при этом диагнозе очень кропотливое. Надо сделать операции, а потом ребёнок должен обязательно находиться в ортезах, это вроде пластмассовых сапог на всю ногу. Если они где-то жмут, натирают, ребенок в них ходить не может. За последней парой этих «сапог» мне пришлось трижды съездить с Варей в Санкт-Петербург, что-то изменять, подправлять. В детском доме так заниматься просто не смогут. В самом лучшем случае сделают ортез, увидят, что ходить ребёнок в нём не может, скажут: «Ну, такое заболевание, очень жаль».
Выступление Вари
В детском доме Варе предстояло учиться по коррекционной программе.
На мое удивление, ведь она умная, почему так, мне ответили: «У нас школа коррекционная, а для одного ученика никто обычный класс не откроет».
В этом беда системы. Варю в детском доме любили, прекрасно к ней относились. Там действительно хорошие отношения между детьми и воспитателями, директором и всем коллективом. Но детский дом не может быть хорошим местом для ребенка в принципе, даже самый лучший.
Что мы имеем сейчас? Мы поставили Варю на ноги, она может ходить с поддержкой, пока на небольшие расстояния, но в нашем случае это спасение, потому что девочка стала тяжёлой, и я уже не могу её носить на руках. Она хорошо учится, много путешествует вместе с нами, участвует в вокальных конкурсах. Мечтает стать программистом, это прекрасно подходящая для нее специальность.
В этом году у нас случилось значительное событие – Варя впервые поехала в летний детский лагерь «Академия безопасности» без меня. Это лагерь для обычных детей, но там не побоялись ответственности за такого ребёнка. У Вари легкий характер, с ней весело, она не участвует в спортивных мероприятиях, но так активно болеет, что её команда побеждает.
С Анжелой совершенно другая история. У меня сначала возникла именно идея, что я готова вырастить слепого ребёнка. Потому что Божий мир прекрасен, и показать его человеку, который не может видеть, это интересная творческая задача. Конкретного ребенка на примете у меня не было, но был план. Я не могла немедленно приступить к его реализации – тогда еще не было проведено лечение Вари, я знала, что впереди много госпитализаций. Сейчас мы через все это прошли и надеемся, что больше операций ей не потребуется.
Весной этого года (успели!) у нас в семье появилась Анжела. Вылечить ее невозможно, нужно просто растить, развивать и приспосабливать к жизни.
Анжела
Каждый день Анжела открывает что-то новое. Она слушает аудиосказки, узнала, как готовится еда, полюбила прыгать на батуте, научилась собирать палатку – это все лишь небольшие моменты из того, с чем постоянно знакомится девочка.
В детском доме мне сказали, что у нее тяжёлая умственная отсталость, но я с этим категорически не согласна. Я уверена, что она сможет получить профессию. Например, детского массажиста, Анжела очень любит детей.
Что ждало Варю и Анжелу, не окажись они в семье?
У них одна дорога – психоневрологический интернат. Вариант – дом престарелых. Поддерживаемого проживания инвалидов у нас в стране нет, и абсолютно интеллектуально сохранная Варвара не получила бы профессию, у нее не было бы шансов найти работу, чтобы служить Богу и людям.
Мне страшно представить, что нам могли не дать кого-то из наших детей.
Часто спрашивают, а зачем вам вот это всё? Чужие дети, особенно больные. И так много. Странно это как-то.
Попробую объяснить.
Вот ты приводишь домой бледного заморыша, испуганного, злобного зверька, который не умеет половины положенного по возрасту, не знает элементарных вещей. И наблюдаешь, как день за днём с него опадает – медленно, с болью – корка, и открывается прекрасный человек, такой, каким он был задуман Богом. И ты немножечко имеешь к этому отношение. Хотя иногда кажется, что вообще само, а ты так, рядом стоял.
И это завораживает. И хочется ещё. И ещё. Именно поэтому я считаю разумной существующую норму, что приемных детей, как правило, дают в семьи, где воспитывается не более восьми детей. Важно, что с оговоркой «как правило». Есть люди, которые могут больше, я таких знаю.
Норма «не более трех» перекроет возможность многим и многим детям попасть в семью.
Есть какая-то иллюзия, что на детей – очереди родителей, и можно будет выбрать из множества кандидатов самых лучших – обеспеченных, не обремененных кучей детей.
Но бездетные родители ищут маленького, здорового и похожего на себя, и мы не можем их за это упрекнуть. А детдома полны инвалидами, подростками и «паровозиками» из нескольких братьев и сестер. Тысячи и тысячи детей останутся в детдомах, если туда закроют вход опытным родителям.
Это не единственный недостаток обсуждаемого законопроекта, но меня он шокировал больше всего. Я от всей души надеюсь, что этот чудовищный закон никогда не будет принят.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML