471
20 июля Тимирязевский районный суд Москвы отказал Евгению и Ольге Кивет в иске о восстановлении в правах опекунов над маленькой Дашей. Они воспитывали ее с восьми месяцев, но четыре года спустя объявился кровный отец девочки Олег Бурехин. Он смог доказать свои права с помощью генетического теста и с молчаливого согласия органов опеки увез ребенка.
Такими словами приемная мама Даши, объявила о закрытии группы «Верните Дашу маме!» в социальной сети «Вконтакте». Почти две тысячи человек больше полугода поддерживали семью Евгения и Ольгу Кивет в их борьбе за возможность восстановить семью, разрушенную из-за особенностей законодательства об опеке.
Ольга Кивет
– Решение Тимирязевского суда можно обжаловать, это был только суд первой инстанции. Можно идти дальше, до Верховного. Но идти дальше пока я не вижу смысла. Тяжело и морально, и физически. Жить ожиданием, и каждый раз, когда оно оказывалось напрасным, получать новый шрам на сердце. Очень обнадежила экспертиза (комплексная психолого-психиатрическая экспертиза девочки и ее кровного отца – «Правмир»), а потом как топором, можно сказать, надежду убили. Я закрыла группу во «ВКонтакте» в поддержку нас и Даши. Пока что я не готова продолжать. Может, через какое-то время передумаю, – рассказала Ольга Кивет «Правмиру».
По ее словам, Даша по-прежнему живет в Покрове Владимирской области вместе с генетическим отцом. Пока шли разбирательства, Даша попала в больницу, но о здоровье девочке ее приемной маме не рассказывают.
– Я не поняла, чего добивается Олег Бурехин. Судя по его действиям, это пока что просто борьба против меня. Проявлений отцовской любви я также не увидела. У него такая позиция: все мое, отстаньте от меня, вы никто. Все эти полгода одно и то же. Через какое-то время он вроде пошел на контакт, говорил, что ему надо подумать, обвинял меня, что я СМИ подключила, что вторгаюсь в его личное пространство, но при этом отвечал. А потом опять все то же самое. Но он дает шанс, что если суды закончатся, то, возможно, он позволит общаться с Дашей. Я не знаю, 50/50, что это свершится, – признается Ольга Кивет.
Она не видит смысла бороться с кровным отцом Даши. Главное – показать, что она не против мужчины лично, и ей, как и любой маме, нужно только одно: чтобы Даша была здорова и счастлива и могла видеться с той, которую привыкла называть «мамой».
– Я прекратила судиться, но это не значит, что я забыла Дашу и буду жить без мыслей о своем ребенке. Я эти понятия не объединяю. В любом случае бороться, чтобы дойти до Верховного суда, придется не один год. Даже суд первой инстанции растянулся на восемь месяцев. Следующая апелляция будет примерно столько же, там точно не примут другого решения – апелляция всегда поддерживает первую инстанцию. Получается, минимум два года… Но это не значит, что я забуду. Борьба – это борьба, и скорее юридическая, с государством, чем с отцом, – подчеркивает Ольга.
Она винит органы опеки в том, что они отняли у нее Дашу, невзирая ни на чувства девочки, ни на обычный порядок в таких случаях: сначала познакомить ребенка с кровным отцом, убедиться в его способности заботиться о девочке и лишь затем снять опекунство.
– Им все равно. Получается, раз нам отказали в иске, то и суд в этом ничего не увидел. Получается, они были совершенно правы, поступив с ней так.
Основной нашей надеждой была психологическая экспертиза. В заключении прямым текстом сказано, что у Даши травма, что ей плохо. То, зачем мы подавали, все подтвердилось – ей нанесли травму, и отец к этому причастен.
Но, получается, никому не важно, что у ребенка травма, она продолжает с ней жить, и ей никто ничего не объясняет, а только ухудшает ситуацию, наговаривая на нас, – считает Ольга Кивет.
По мнению адвоката Антона Жарова, опека действительно поторопилась с решением вернуть ребенка кровному отцу:
– Это традиционная история для опеки, которая забывает, что опекун автоматически никогда не освобождается от обязанностей. Если внезапно объявляется папа и доказывает свое отцовство, но ребенок находится под опекой, то, пока он под опекой, никуда его отдать нельзя. Он находится под ответственностью опекунов. Отменить опеку возможно, когда ребенок уже возвращен отцу. Опека поступила самым простым способом: если папа, то пускай забирает дочь. Но если ребенок не знал этого мужчину, отдавать его сразу новому человеку нельзя, нужен какой-то переходный период.
Несмотря на то, что Ольга Кивет обращалась даже к депутатам Государственной Думы, надежд на то, что ситуация с отношениями приемных и кровных родителей в России поменяется, немного.
– Таких историй немного – по пальцам перечислить. Поэтому никто не будет законодательно закреплять инструкции, как передавать ребенка. В каждой конкретной ситуации решение принимается индивидуально. И многое зависит от квалификации сотрудников органов опеки, от их понимания законодательства, от выбора действий в каждой конкретной ситуации. Проблема в том, что органы опеки на сегодняшний момент совмещают несколько функций: и защиту прав детей, и принятие решений по этим вопросам, и обследование условий жизни. Из-за этого опека не сосредотачивается на главном – защите прав детей. А опекунам надо помнить, что ребенок – лишь ваш подопечный. Государство вам его передало, и государство в лице органов опеки может принять решение, что ребенок у вас жить не будет, – добавил Антон Жаров.
Супруги Кивет взяли под опеку девочку Дашу, когда ей было 8 месяцев. В графе «отец» у Даши стоял прочерк, мать была лишена родительских прав. Служба опеки по месту пребывания ребенка в Московской области и уже московская опека, к которой прикрепилась семья после, о родном отце не упомянули ни разу, поэтому повестка на генетическую экспертизу по установлению отцовства, пришедшая в июле 2017 года, стала для семьи неожиданностью.
По результатам анализа ДНК было установлено, что житель Владимирской области Бурехин Олег Олегович действительно является биологическим отцом ребенка. На основании экспертизы был расторгнут договор опеки, и Олег Бурехин вроде бы имел полное право забрать девочку из приемной семьи.
Олег Бурехин
30 ноября состоялась первое предварительное судебное слушание, на котором судья не вынес решения, но настоятельно рекомендовал обеим сторонам обратиться к психологу. Ольга Кивет эту идею поддержала, ей казалось правильным, что в проблеме поможет разобраться специалист, к тому же еще и сторонний человек. Даша, ее приемные родители и биологический отец действительно сходили на одну консультацию к психологу.
Однако Олег отказался от ознакомительного процесса и продолжал настаивать на немедленной передаче ребенка. Приемная семья согласилась сделать это только по решению суда. Тогда Олег предпринял попытку забрать ребенка: приехал в детский сад, бдительная заведующая вызвала полицию и родителей. А 8 декабря, в день, когда была запланирована вторая встреча с психологом, биологический отец приехал домой к Ольге и Даше – приемный отец Евгений был в командировке – и увез девочку.
Ольга попыталась вызвать полицию, но полиция не приехала и объяснила свой отказ тем, что в органах опеки им сообщили: девочка в приемной семье удерживается незаконно. Юридически, после расторжения договора опеки это действительно так.
Приемная мама Ольга, предполагая, что действия Олега Бурехина неправомерны и что впоследствии, чтобы вернуть ребенка, ей потребуются доказательства, записала момент изъятия. Видео, на котором взрослые кричат, а девочка Даша плачет, можно было увидеть в новостях на федеральном канале «Москва-24».
Все что сделала служба опеки для четырехлетней Даши, – расторгла договор, хотя, согласно законодательству, прекращение опеки или попечительства возможно не ранее, чем ребенок будет возвращен родителям. То есть сначала ребенка возвращают кровным родителям по решению суда, а потом прерывается договор опеки. Распространенной ошибкой органов опеки и попечительства является принудительное, несмотря на возражение, изъятие ребенка из семьи опекуна или усыновителя, как только устанавливается, что у биологических родителей созданы условия для его воспитания.
Хотя о самом Олеге Бурехине известно мало. Он отец-одиночка, воспитывает сына, старшего родного брата Даши от той же мамы. От источников, знакомых с ситуацией, «Правмиру» стало известно, что Олег Бурехин давно хочет улучшить жилищные условия, а разнополые дети могут этому поспособствовать. Кроме того, не сходится информация об осведомленности Олега о ребенке.
Он заявляет, что узнал о Даше несколько месяцев назад. А его бывшая жена, биологическая мать девочки Елена Сухорукова, утверждает, что муж забирал ее и Дашу из роддома. Разные источники также ссылаются на неблагонадежное поведение мужчины и пристрастие к алкоголю. Подтвердить или опровергнуть это не представляется возможным, так как биологический отец не выходит на связь. В ответ на просьбу корреспондента «Правмира» прокомментировать ситуацию Олег повесил трубку.
Приемные родители, напротив, активно вступили в борьбу за ребенка. Ольга даже разместила петицию «Верните Дашу маме» на сайте change.org и направила ее в Министерство труда и социальной защиты. За полгода ее подписали почти 62 тысячи человек.
– Жили четыре года, и никогда опека не говорила: а вы знаете, что придет человек с одной бумажкой и заберет вашу дочь, – рассказывала «Правмиру» Ольга Кивет в декабре 2017 года. – Когда он появился, я стала звонить в опеку, хотела узнать, что это вообще за человек. Потому что по правилам такой отец должен сначала прийти в опеку, поставить их в известность о своем намерении, взять мой адрес. Но в опеке ничего о нем не знали, никаких извещений ни от него лично, ни откуда-то еще не приходило. Многие юристы и адвокаты отказывались вести наше дело, потому что оно было изначально проигрышно в плане законодательства. Нет другого закона, как только тот, что я отец и я заберу. И больше никаких прав детей.
Что он за человек, мне сложно сказать. Меня пугает его настойчивость: это моя вещь, мне надо ее забрать, дайте мне ее сегодня. Вот это меня пугает. Остальное не могу про него сказать, у меня не было оснований понять, какой он человек. Я четыре года с этим ребенком жила, но я старалась на суде сдерживать свои эмоции, объективно рассуждать, его понять. А он не сдерживал себя, судья даже замечание ему сделал. Я поэтому настаивала на встречах с психологами, чтобы сторонний человек помог разобраться.
Он не дает общаться с Дашей. Я каждый день пишу, спрашиваю, как она себя чувствует, как дела. Он отвечает, что все хорошо. Недавно я вещи привозила, двери мне не открыли. Я оставила в подъезде. Спросила, вспоминает ли она про маму? Он сказал, вообще не вспоминает. Спросила, передал ли он вещи, ее вещи – любимые, игрушки, питание. Он мне просто не ответил.
Когда он появился, я говорила Даше, что это ее папа, но ей было сложно понять, откуда у нее еще один папа, – вспоминает Ольга. – Я говорила, что там, у папы, живет твой братик. Ну, живет и живет. Для четырехлетнего ребенка это тяжело осознать.
Я говорила: «Папа хочет тебя забрать, чтобы жить с тобой вместе и с братиком». Она спрашивала, буду ли там я, и когда я говорила, что не смогу жить с ней, она, конечно, плакала.
Это же ребенок, ей все равно где жить, лишь бы рядом была мама. А другой мамы и другой семьи она не знает.
Даша с братом, фотографию прислал опекунам отец
Второе слушание назначено на 14 декабря. Адвокат семьи сразу предупредил Ольгу и Евгения, что ситуация сложная и шансов мало, закон на стороне биологического отца, и ничего тут не поделаешь.
История тронула многих родителей, в том числе усыновивших или взявших под опеку детей из детских домов. В инстаграме запустили хештеги #оставьте_дашу_с_мамой и другие, под которыми сейчас более 270 публикаций
«Дети должны быть с теми родителями кто к ним ночью вставал, кто на руках носил, кто слезы вытирал, а не к бумажным био как пакет апельсин передаваться опекой, – пишет мама двоих детей Екатерина. – Я не знаю всех подробностей этой истории, но мы взрослые обязаны защищать права, спокойствие и здоровье этой малышки».
«Желание и чувство ребенка, прожившего ни один год в семье не учитываются. Гребанные законы», – пишет автор книги «Приемная Родная» Ольга Осипова.
Чтобы защитить свое право воспитывать девочку, ее приемная мама опубликовала петицию с просьбой внести изменения в законодательство. Сейчас приоритетным является право кровной семьи, что неверно, считает Ольга Кивет.
Ольга Кивет
«Необходимо прописать законодательно, что данный приоритет действителен только на стадии, когда ребенок находится на государственном обеспечении, т. е. в детском доме», – говорит она.
В их же случае, считает Ольга, у ребенка уже есть семья и близкие люди.
«Никто не отрицает чистых и искренних намерений, которые могут быть у кровных, но это не должно давать законных оснований просто изъять ребенка силой», – уверена Ольга.
Руководитель благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская
Елена Альшанская
По-хорошему, если ребенок воспитывается в приемной семье, он должен об этом знать. С раннего возраста от него не должны скрывать тот факт, что он родился в другой семье. Дети воспринимают эту информацию спокойно, если сказать вовремя и аккуратно: была одна мама, у которой ты был в животике, она не смогла тебя растить, поэтому тебя взяла другая мама. Если ребенок ничего не знал, когда для ребенка вдруг рушится вся картина мира, это травматично.
Если неожиданно появившийся кровный родитель собирается восстанавливаться в правах, не нужно разводить панику, а опять же по-хорошему понять ситуацию. В данном случае есть папа, который, с его слов, не знал о том, что биологически это его ребенок, узнал и решил восстановиться в правах. Юридически, так как он не отказывался от отцовства, у него есть право растить своего ребенка.
С другой стороны, надо бы понять, что ребенок столько лет живет в приемной семье, он к ним привязан, и начать поступательно процесс коммуникации: сначала брать на выходные, потом на каникулы и дальше смотреть, как ребенок себя чувствует.
С моей точки зрения, этот процесс должны выстраивать не приемные родители. Для них это слишком тяжело эмоционально, и вообще это не их задача. Ребенок передан на воспитание в приемную семью государством, которое несет за него ответственность.
Служба опеки должна выстроить грамотный порядок общения ребенка с кровным родителем, обязательно привлечь детского психолога, который бы разъяснил и биологической, и приемной семье, как правильно себя вести, чтобы не навредить ребенку.
Сейчас же этот процесс никак не организован. Мы упираемся исключительно в личный фактор: какие будут сотрудники, смогут ли они предположить, что передача травмирует ребенка, будут ли прилагать усилия, чтобы делать это не сразу и резко. А как показывает практика, чаще они считают, что сделать это нужно резко и один раз, смотрят на юридический статус, а не на чувства ребенка.
Детский психолог, руководитель Центра Семейного Устройства при Марфо-Мариинской Обители Милосердия Анастасия Пелячик
Анастасия Пелячик
С точки зрения психологии, ребенку лучше расти с кровными родственниками. Кроме общих воспоминаний и быта у них есть некая другая общность, возникающая на основе генетического и кровного родства. Когда ребенок формирует образ себя, эго-идентичность, ему гораздо комфортнее осознавать откуда он пришел и кто его предки. С теми людьми, которые ему с генетической точки зрения не посторонние, его развитие и этапы формирование идентичности проходят благополучнее.
Но когда ребенок, как в нашем случае, не знаком с отцом, привязался к опекунам, то есть стал частью семейной системы, при этом слишком мал, чтобы озвучивать свои мысли и мнение в суде о том, с кем ему хочется быть, риски психологических травм при изъятии высоки. С юридической точки зрения своим он не является. У кровного отца на ребенка больше прав. Такая же ситуация могла возникнуть, если кто-то со стороны захотел бы его усыновить. Правда у опекунов спросили бы совета и их голос был бы совещательным. Они могли бы, например, захотеть его усыновить сами.
Иначе говоря, панацеей может быть только усыновление. Но надо понимать, что не всегда родители стремятся усыновить ребенка. Например, это не делают, если ребенок и усыновители происходят из разных регионов. Для упрощения процедуры передачи ребенка в семью выбирают опеку. Нельзя усыновить ребенка, если кровный родитель временно ограничен в правах из-за алкоголизма или если родитель, пусть и на очень длительный срок, заключен под стражу, отбывает наказание, но при этом не лишен родительских прав.
Некоторые берут детей под опеку из меркантильных соображений, все-таки государство выделяет на таких детей деньги для комфортного проживания и развития. Люди не хотят отказываться от этой государственной поддержки.
Сегодня у нас могут и кровных детей забрать. Много претензий, часто ложных, возникает к многодетным кровным родителям и к родителям детей инвалидов. Вполне благополучные семьи разрушаются, а родители лишаются родительских прав.
Родитель в нашей стране уязвлен и статус ребенка (на каком основании он в семье) не имеет значения. Главная проблема сегодня –несовершенство чиновничьей системы и органов опеки, в которых работа тяжелая, зарплата невысокая и много случайных людей, которые часто не разбираются в психологии ребенка, особенностях приемного родительства, не умеют работать с людьми, попавшими в тяжелую жизненную ситуацию.
Но мне кажется, когда вы берете ребенка под опеку, не нужно думать о том, что кровные родители могут забрать его у вас. Это как болезнь, как несчастный случай, происходит крайне редко, хотя и бывает. Если думать о плохом, то ни за какое доброе дело и браться не стоит. Мы все готовы к трудностям и конфликтам, но это не значит, что это должно нас останавливать в принятии главного решения – изменить чью-то жизнь к лучшему.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML