4
На Светлой седмице своей радостью и лучшими материалами с нами делится журнал «Отрок».
К этой супружеской паре было приковано внимание тысяч людей бóльшую часть минувшего года. Батюшка с матушкой готовились отмечать 20-летие свадьбы где-нибудь на Днепре среди друзей, а вместо этого в срочном порядке оформляли загранпаспорта, чтобы… успеть долететь до реанимации.
На последней стадии была диагностирована агрессивная форма онкологического заболевания у матушки Анны, супруги протоиерея Владислава Диханова, и вся Церковь поспешила на помощь многодетной маме и жене священника, который столько лет на пределе усилий служит другим людям. Восемь месяцев тяжелейшей борьбы далеко от семьи в немецкой клинике, и вот мы сидим с ними в Киеве, пьем травяной чай и говорим о том, «как все начиналось».
Реально ли сохранить доверие Богу, когда видишь, что Он вот-вот отнимет у тебя любимого человека? Как говорить с Господом в атмосфере, когда твоему близкому невыносимо больно в режиме «24/7»? Меняется ли жизнь, если в тяжелую ситуацию не впускать ропот, но наполнять каждый день благодарностью?
Открывают тему номера собеседники «Отрока» протоиерей Владислав и Анна Дихановы.
Протоиерей Владислав Диханов — председатель Синодального отдела Украинской Православной Церкви по социально-гуманитарным вопросам (с момента основания отдела в 2014 году и по настоящее время). За пять лет существования отдел предоставил помощь и оказал материальную поддержку более 300 000 вынужденных переселенцев и мирным гражданам, пострадавшим от военных действий на Востоке Украины.
Инициатор и ведущий специалист первой в УПЦ «горячей линии» телефона духовной поддержки «Надежда», в ходе работы которой с момента создания проекта ежегодно принимается 10-12 тысяч звонков.
Основатель Миссии «Милосердие и примирение», доставившей около 7 000 тонн гуманитарной помощи в зону АТО.
Организатор и куратор добровольческого движения «Добрый киевлянин», Центра гуманитарной помощи и других постоянно действующих социальных проектов.
В священном сане с 2005 года.
С матушкой Анной воспитывают пятерых детей.
Отец Владислав: Еще в самом начале своего служения я получил один хороший урок.
Я был тогда молодым священником, может, только год как в сане. Служил в Днепропетровской епархии в больничном храме. Однажды на литургии заметил в очереди на исповедь перед Причастием пожилую женщину, которая стояла позади всех. Исповедников пришло много, я ее подзываю, чтобы не ждала, а она отвечает: «Батюшка, не беспокойтесь, пусть люди пройдут, мне чуть больше времени нужно, вы уж простите». Думаю, ладно, раз так, пускай подождет. Но когда дошла очередь, человек наклонился под епитрахиль и начал исповедоваться за всю свою жизнь.
Что меня поразило? Грех ропота. Она его настолько глубоко осознала — не просто рассказывала, но буквально разворачивала действие этого греха, так сильно повлиявшего на все стороны ее жизни… Это было настоящее, взрослое покаяние. Я стоял рядом с ней и рыдал все время исповеди.
Потом уже думал: с чем можно сравнить грех ропота? И сама собой пришла аналогия. Как оружие отличается масштабом поражения — если выпущенная пуля попадает лишь в одну цель, то у снаряда, к примеру, радиус действия очень большой — так и грехи ранят нас по-разному. Какие-то оставляют «пулевые ранения», ропот же напоминает огромный фугас, поражающий все на своем пути.
Неблагодарный человек становится похож на смерч, который затягивает всех, кто рядом. Я тогда углубился в чтение святых отцов и нашел тому множество подтверждений: насколько молитва благодарности учит входить в богообщение, настолько грех ропота отдаляет нас от Бога.
Ведь что такое ропот? Видимое проявление уныния. А уныние — смертный грех, и крайняя его степень — отчаяние, когда человек полностью отказался от того, что есть и уже было в жизни — милости, благодати Божией, всего, что Господь для него делал, и сознательно говорит: «Да, Господи, я знаю, что Ты есть, но я Тебя ненавижу. Если и было что в моей жизни хорошее, то это или я, или другие люди сделали, а Ты тут вообще ни при чем».
Поэтому когда с нами все это случилось, ропота у меня не было. Только молитва благодарности и просьба: «Господи, укрепи и дай силы…»
Матушка Анна: Болезнь очень быстро ворвалась в нашу жизнь, потому что диагноз мне поставили поздно. Поскольку я — астматик, то все мои одышки врачи списывали на астму. Никакое лечение не помогало, и только когда уже обнаружили тромбоз и стали искать его причину, оказалось, что онкозаболевание, его вызвавшее, из третьей стадии стремительно переходит в четвертую. Окончательный диагноз был поставлен на стадии «4+». Мы нашли здесь в Киеве хорошего врача, но — лето, она в отпуске, а ждать нельзя, и тогда по предложению одного нашего знакомого мы вылетели в Германию, и оказалось, что очень вовремя…
Отец Владислав: На самом деле, оборачиваясь назад, мы понимаем, что были какие-то звоночки, пропущенные и нами, и медиками. Так, в марте прошлого года (всего за несколько месяцев до обнаруженного тромбоза) матушка лежала в больнице, ей делали рентген, какие-то анализы. Уже тогда она жаловалась на боль в средостении, именно там, где опухоль возникла. Но никто ничего не увидел, нам сказали: лечите свою астму и — до свидания!
В конце июня обнаружили тромбоз и сразу предупредили, что это вторичный признак, а надо искать первопричину. Затромбированы глубокие вены — от шеи до локтя, и состояние каждый день ухудшается буквально на глазах: утром проснулся один человек, в обед он уже совсем другой, к вечеру его вообще не узнать. То есть угасание происходило очень быстро.
Мы поздно получили на руки диагноз, потому что хоть и быстро сделали биопсию, сдали материал на гистологию, но ждали ответа — и то знакомые помогли хоть немного ускорить процесс. И как только узнали диагноз, времени на раздумья не оставалось совсем.
Матушка упомянула, что знакомые предложили лететь в Германию, но это не совсем так. Скорее, потребовали. Потому что по факту была уже четвертая стадия лимфомы средостения в агрессивной форме.
Помню, я растерялся: где я, а где Германия?! Куда лететь, что там делать? Написал духовнику, попросил благословения. Два дня ответа не было, на третий день получаю сообщение: «Да, немедленно». А у нас ни паспортов, ни виз. Быстро собрали все средства, что в доме были, начали оформлять документы. Матушку в ее состоянии везем в паспортный, фотографируем…
Но для меня наша история — это история милости Божией. Господь с самого начала посылал чудеса буквально на каждом шагу. Визу пообещали отдать на руки только 31 июля. А 1 августа нас уже ждал в Германии профессор. Там, если вовремя не попадаешь на консультацию, дальше приема специалиста такого уровня можно ждать месяцами, а мы, даже если вылетим самым ранним рейсом 1 августа, к профессору все равно не успеваем. И визу хоть на день раньше никак сделать нельзя.
30 июля я целый день мотался по делам, и не только в Киеве, но и по области — накануне отлета много чего предстояло успеть сделать. По пути везде заезжал в храмы и молился (даже на могилу к своему первому духовному отцу ездил).
И был у меня на душе камень такой, ощущение, что этот день — последний. Не то чтобы я сам себя накручивал, просто в подобной ситуации ты не можешь не понимать, к чему все идет.
С тяжелыми мыслями вечером возвращаюсь в Киев и думаю: позвоню все-таки в визовый отдел. Набираю их, а мне отвечают: «Знаете, каким-то чудом, но только что нам сообщили, что ваши паспорта уже везут». Говорю: «Так я тогда к вам?» — «Да, приезжайте». Пока ехал за паспортом, на ходу давай звонить просить менять билеты, хотя бы на половину суток раньше. Но мест нет. Прошу: «Хоть на табуреточке!» С огромным трудом сделали места — спасибо всем сотрудникам авиакомпании.
То есть обстоятельства складывались в нашу пользу. Но внутри у меня все кричало, что нужно взять благословение у Предстоятеля. Я же священник, председатель Синодального отдела. Но как? Уже вечер, завтра рано утром вылет, где сейчас кого искать?
Приезжаю в город, спускаюсь в подвальчик в офис, где выдавали визу, и пока там всё оформляют, раздается звонок. Звонит Блаженнейший!
— Отец Владислав, что там? Как? Надо ехать?
Я растерялся и говорю:
— Да, Ваше Блаженство, ситуация критическая. Надо лететь.
— Бог в помощь, летите, лечитесь и выздоравливайте…
И всё — камень с души упал и рассыпался в пыль и прах. Теперь я знал точно, что надо делать.
А матушка — уже никакая… Да и у меня силы на исходе. Три недели бессонных ночей, потому что ни сидеть, ни лежать, ни спать она не могла. Я каждую ночь рядом. Лежишь и слушаешь: дышит, не дышит? Просыпаешься, вроде бы спит, нашла возможность примоститься и задремала, а я трогаю — жива ли? Ведь что такое лимфома? Это не опухоль в одном месте. Поражены лимфоузлы, и какой-нибудь из них в любой момент либо кровоток перекроет, либо трахею, либо еще что-то, и человека не станет.
И при этом Господь не оставлял ни на минуту. Довезли нас до самолета на самой мягкой машине, в аэропорту (там это дело налажено — по уходу за больными людьми) к нам выслали специального сотрудника с коляской, который помог сесть в самолет. Матушка ходить не могла, два-три шага сделает и задыхается, кашляет. На коляске довезли до трапа, и тут же промыслительно (все с нами тогда было промыслительно!) перед трапом она сделала два шага вверх, попросила воды попить, сделала глоток и поперхнулась. Да так закашлялась — бедные стюардессы аж посинели от страха.
Я завел жену в самолет, посадил на место, она кашляет, не может откашляться, стюардессы бегают: «Давайте мы вас высадим!» «Нет, говорю, благословение взято, мы летим. Сейчас все пройдет». И благодаря тому, что она откашлялась, после этого два с половиной часа проспала в самолете, как младенец.
Приехали в Германию, отвезли на скорую. Там только взяли первые анализы, сразу на каталку и — в реанимацию. Так буквально с трапа самолета и началось наше лечение. А на прием к профессору мы таки опоздали…
Матушка Анна: Профессор сам к нам потом пришел. Прямо в реанимацию.
Отец Владислав: Да, на третий или четвертый день, когда матушке уже немножко стало легче. Пришел и говорит: «Как вам такое могло в голову прийти — лететь на самолете?! В вашем состоянии либо на взлете, либо в воздухе, либо при посадке сердце просто остановилось бы…» Но как объяснить ему, что есть благодать Божия, когда по молитвам и духовника, и духовного отца всех нас — нашего Предстоятеля, Блаженнейшего Митрополита Онуфрия, Господь действительно творил чудеса.
А если бы мы делали, что нам говорили: «Поедьте в такую еще больницу, и потом в такую, и сдайте такие еще анализы», — матушка бы погибла.
Уже в Германии оказалось, что в одном легком у нас десять литров жидкости, в другом — одиннадцать, в перикарде, в сердечной сумке — тоже около двух литров. Как это сердце работало и как эти легкие дышали, вообще непонятно. Нам же в Киеве делали и рентген, и КТ, и никто не сказал, что есть жидкость и в таком количестве.
Профессор пришел в ужас от нашего состояния, говорит: «Досиделись!» А мы не «досиживались» — как только узнали, сразу вылетели.
Но незадолго перед вылетом, кстати, Господь еще одно чудо сотворил руками знакомых священников — матушку соборовали…
Матушка Анна: В 2018 году исполнялось 20 лет со дня нашей свадьбы, я планировала теплоход, гостей… А вместо этого восемь наших любимых друзей-священников приехали нас с батюшкой соборовать. Как раз на Царственных страстотерпцев, 17 июля. Так вот отмечали годовщину.
Отец Владислав: Сидит моя матушка и жалуется духовнику: жизнь прожила, детей родила, все успела, дальше смысла жить не вижу…
Матушка Анна: Батюшка, не так. Не смысла — мотивации не вижу. А что? Денег на лечение у нас нет, семья большая. Детей я родила, вырастила хотя бы до какого-то возраста. Старший вообще взрослый, ему двадцать. Младшему — десять. То есть я свою миссию в этой жизни выполнила.
Говорю духовнику: «Значит, так и должно быть. А мотивации, за что я должна бороться, у меня нет. Всё, значит всё». — А он мне: «Мотивации нет?.. Выздоровеешь — я тебе шоколадку куплю!» Мне так стало смешно и стыдно за себя. Значит, надо выздороветь и вернуться.
Да, я думала, что моя миссия на этой земле в принципе уже выполнена. Все мы смертны, пришел и мой час. Но потом, когда увидела, сколько людей нам помогает — и молитвенно, и денежно, и словом добрым… Ведь мое лечение было полностью оплачено людьми. И в Германии мне помогали волонтеры из местной православной общины, когда батюшка возвращался в Украину. Матушка Виктория Могильная сразу позвонила и сказала, что есть знакомые во Фрайбурге, у которых можно жить между «химиями». Огромная светлая квартира, рядом — речка, лес.
Господь так все управлял, людей посылал, что на каком-то рубеже я поняла, что уже не имею права — с мотивацией или без — болеть и умирать.
Надо было оправдывать молитвы и помощь, быть благодарной.
Отец Владислав: Был один момент… Незадолго до отлета матушка аккуратно так мне говорит: «Может быть, это дерзость с моей стороны так думать, но как-то я себя в гробу почему-то еще не вижу…»
И я для себя переоценку ценностей сделал. Не было ни паники, ни истерики, просто вдруг понял, что сейчас я не готов ее отпустить. Хоть мальчик вроде самостоятельный, как мне казалось, но тут осознал, что не готов старость встречать один.
Это не был ни ропот, ни возмущение, просто понимание, и всё. Думаю: «Господи, да будет воля Твоя!» Мы действительно готовились к любому исходу. Мне сложно объяснить, но, наверное, это правильное состояние для христианина, когда ты понимаешь, что любой твой день может стать последним.
Как правило, люди боятся думать, гонят мысли о смерти. Еще в детском возрасте детки начинают спрашивать у родителей, особенно у бабушек: «А когда я умру?», и бабушки сразу: «Ой, что ты! Ты никогда не умрешь, вот я умру, а ты — нет, ты будешь жить». Нельзя врать! Ведь это самый первый опыт знакомства со смертью. Он должен быть чистым, настоящим, искренним, честным полностью во всем.
Человек с самого детства должен знать, что смерть — это не приговор, но некий процесс перехода в иное бытие. И к этому переходу нужно быть готовым.
Как мы готовимся к празднику, к важному событию — когда ребенок идет в первый класс или собирается на выпускной, или девушка замуж выходит. Что делает невеста перед свадьбой? — Шьет красивое платье. То же самое и душа — она должна чем-то украшаться, чтобы достойно перейти в Вечность.
Тем не менее мы ощущали над нами покров особой милости Божией Матери, святителя Луки Крымского, святителя Спиридона, святителя Николая, святителя Нектария; молитвы нашего духовника и Блаженнейшего в первую очередь. Когда прибегаешь в Митрополию в краткие рабочие моменты, пока вырвался в Киев, Блаженнейший видит тебя издалека и поверх голов своих посетителей спрашивает: «Как там матушка?» Видно, что молитва идет, и это очень поддерживает.
Невозможно не сказать, сколько людей включилось. Мне до сих пор не по себе, потому что понимаю, какая это огромная ответственность. Людей действительно очень много. Не было такого, что пришел один бизнесмен, дал деньги и сказал: «Вот вам, лечитесь». Уже на сегодня за лечение заплачена огромная сумма, а оно еще не закончилось. Даже страшно подумать, откуда получилось собрать столько — сотни, а может, и тысячи людей по 50-100 гривен присылали. Помощь поступала отовсюду.
Я никогда не думал, что банковское приложение в телефоне буду читать как помянник… Беру телефон, а там — дзынь-дзынь — сыпятся уведомления о поступающих переводах. И я начинаю креститься и молюсь: помяни, Господи, и — имя.
Так вот удивительно все происходило.
Понимаю, что Господь по какой-то причине послал нам столько людей, которые молились, оказывали помощь. Но я и прихожанам всегда говорил, и сам так жил: Священное Писание и множество святых угодников Божиих учат нас жить и быть благодарными за все, что с нами происходит. Святитель Иоанн Златоуст писал, что благодарный человек ни в чем не будет нуждаться: Господь ангелов станет посылать ему в помощь. А мы часто живем как попало, потом случается что-то, и начинаем торговаться: «Господи, дай! Ах, не дал? Так вот Ты какой!»
Мы с матушкой действительно были готовы к любому исходу. Да, у меня на руках смертельно больная жена, но я и сам прежде нее мог уйти — разве нет? Поэтому старался благодарить Бога за все: за прожитые дни и за сегодняшний момент, когда мы живем, думаем и говорим об этом. И главное — за то, что дал возможность подготовиться к переходу в Вечность.
А когда живешь с благодарностью в сердце, то и мир вокруг — другой в принципе. Это мир, в котором ты везде видишь Божию руку, Его действие, Его участие. Наверное, поэтому жизнь для нас не разделилась на «до» и «после»…
Матушка Анна: …Просто мы в очередной раз стали взрослее. В очередной раз Господь призвал нас к чему-то более совершенному, новому. Вот такое движение вперед. Если раньше у тебя молитвочка была, скажем, где-то прохладная, то сегодня молитва стала еще сильнее, пронизывает тебя до костей.
Я действительно благодарю Бога за все страдания, которые Он мне попустил. Конечно, в самые тяжелые моменты, когда казалось, что конца этой боли нет и не будет, возникал ропот. Но как только возвращались какие-то силы, я каялась и вновь благодарила Бога. Повторяла себе как заученную фразу, что креста не по силам Бог не дает, а значит, я могу это вытерпеть.
И в первую очередь благодарила за такого супруга, без которого я бы не «выгребла» — меня бы просто поглотило уныние. А так из-за того, что он всегда был рядом, помогал, находил слова поддержки, мы всё преодолевали и могли идти дальше. И Богу я благодарна в первую очередь за то, что дал мне возможность пересмотреть приоритеты в жизни, да и вообще всю свою жизнь.
В чем именно пересмотреть приоритеты? У нас пятеро детей. Меня так воспитывали, что все лучшее — детям, да и вообще я все время занималась детьми. Дети, дети, дети… А после болезни поняла, что дети — это очень важно, но есть супруг, моя вторая половинка, и надо больше обращать внимания на него. Дети подрастают, создадут свои семьи, а нам, если Господь даст еще лет, вместе доживать.
Сейчас каждый день живем просто, друг на друга смотрим. Утро началось — дай Бог прожить достойно день. До вечера дожили: «В руце Твои, Господи, предаю дух мой». Главное — помнить, что все самое важное происходит здесь и сейчас. Ну и не потерять эту нить — каждый миг быть с Богом.
Православный журнал для молодежи «ОТРОК.ua», №1/2019
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML
