62
В американской школе «Колумбайн» в Колорадо 20 лет назад погибли 13 человек, а еще 37 были ранены. Трагедия произошла по вине двух старшеклассников — Эрика Харриса и Дилана Клиболда, которые после массового убийства покончили с собой. «Правмир» публикует отрывок из книги Дейва Каллена «Колумбайн», посвященный первому дню после стрельбы в школе. Она вышла этой весной в издательстве Like Book.
Существует фотография, которая стала символом трагедии в «Колумбайне». На этой фотографии изображена девочка-блондинка, крепко прижавшая ладони к вискам. Она широко открыла рот и, видимо, кричит. Глаза зажмурены. Во вторник в Клемент-Парке сделали массу снимков детей, из которых этот является, пожалуй, одним из лучших.
В тот день было сделано много фотографий, на которых запечатлены взрослые и дети по отдельности или в группах. На многих из них изображенный человек или люди за что-то держались: за товарища, за руку, голову или колено. На следующий после трагедии день, еще до того, как в продаже появились газеты с репортажем из «Колумбайна», многие дети — свидетели трагедии — изменились. Они пришли в Клемент-Парк, их лица ничего не выражали, а в глазах была пустота.
В тот день плакали родители, но глаза детей оставались сухими. Казалось, что у большой толпы обычно активных детей словно по волшебству отняли всю энергию. Иногда какая-нибудь девочка всхлипывала, и тут же к ней бросался мальчик, чтобы обнять и утешить. Мальчишки буквально соревновались в том, кто будет обнимать девочек, и иногда дело едва не доходило до драки. Дети очень остро воспринимали то, что у них исчезла какая-либо реакция на произошедшее. Они не осознавали, почему это произошло, и откровенно обсуждали этот вопрос. Очень многие говорили об ощущении, словно они видели все произошедшее с ними в кино.
В то время тела жертв все еще не вынесли из здания. Никто официально не сообщал фамилии погибших. Никто, кроме полиции, не мог подойти к школе. Собственно говоря, с того места, где все в тот день собрались, самой школы не было видно из-за ограждений.
Ученики уже знали погибших. Все убийства происходили при свидетелях, и сарафанное радио быстро передало их имена. Однако далеко не все, что говорили, оказывалось справедливым, поэтому оставалось много сомнений. Практически у каждого ученика имелось несколько знакомых, о судьбе которых у него или у нее не было ни малейшего представления. «Как мы можем плакать, когда не знаем, кого оплакивать?» — задала вопрос одна девочка. Несмотря на это, она добавила, что прорыдала почти всю ночь. Слезы закончились лишь к утру.
Никто из департамента шерифа не говорил с Брайаном Рорбофом. К нему домой не приходили полицейские и не сообщали о том, что его сын убит. Рано утром в среду Брайана разбудил телефонный звонок. Звонил его приятель, чтобы предупредить о фотографиях, напечатанных в Rocky Mountain News. Брайан взял в руки газету, на первой странице которой стоял заголовок «Горе». Там было напечатано несколько десятков историй отдельных очевидцев событий, а также много фотографий травмированных детей, среди которых он не обнаружил своего сына.
Брайан дошел до тринадцатой страницы. На полразворота была напечатана фотография, снятая с вертолета. На снимке — группа учеников, прячущихся за полицейским автомобилем на парковке. Полицейский присел, положив ружье на капот автомобиля. Его палец замер на спусковом крючке, а глаза искали цель. Рядом с машиной на тротуаре лежал мальчик. Он застыл на боку, одно колено поднято к груди, а руки раскинуты по сторонам. «Без движения», — гласила подпись под фотографией. <…> Издание не упоминало имени жертвы. Несмотря на то, что лицо мальчика было сложно рассмотреть, Брайан все понял и даже не стал проверять, что напечатано на четырнадцатой странице.
Дэнни очень напоминал отца. Дэнни — единственный ребенок Брайана, родители развелись, когда ему стукнуло четыре. Сью снова вышла замуж, а вот Брайан так больше и не женился. У него имелся свой бизнес по установке аудиосистем. Дела шли успешно, и Брайан очень любил свою работу, и ему было приятно, что его занятие нравится сыну. После того как Дэнни научился ходить, он много времени проводил в мастерской отца. В возрасте семи лет он уже умел протягивать и подсоединять провода к колонкам. Когда он подрос, то начал работать в мастерской после школы. <…>
За несколько месяцев до трагедии в «Колумбайне» Дэнни принял решение о своем будущем — он не пойдет в колледж, а сразу после окончания школы начнет работать у отца. Брайан был на седьмом небе от счастья. Через три года он планировал сделать сына партнером. Буквально через четыре недели Дэнни начинал трудиться на полной ставке в мастерской.
В среду утром, сразу после того, как Брайан увидел в газете фотографию сына, он сел в автомобиль и поехал к школе. Он подошел к границе оцепления и потребовал у полицейских тело своего ребенка. Ему отказали. Тело Дэнни не только не передали отцу, его даже не перенесли в помещение. Труп продолжал лежать на тротуаре. Полицейское начальство сказало Брайану, что тело может быть заминировано.
Брайан знал, что все это сплошные отговорки. Бомбы в здании школы начали искать со второй половины дня во вторник, вопрос был только в том, что первым делом копы хотели осмотреть помещения, а потом вернуться к телу Дэнни. Брайан ужаснулся недостатком уважительного отношения к погибшим и их родственникам со стороны полиции.
И тут начался снег.
В конечном счете тело Дэнни пролежало на тротуаре двадцать восемь часов.
В школе «Колумбайн» 20 лет назад погибли 13 человек
Мисти Бернал начала день среды в 3 часа утра. Она спала плохо, мало и тревожно. Часто просыпалась от кошмаров. Ей снилось, что Кесси осталась в здании школы, сидит где-нибудь в темной кладовке на холодном полу. Она хотела быть рядом с дочерью. «Неужели, — думала Мисти, — она находится буквально в ста метрах, но меня к ней не пускают». Она поняла, что больше не заснет, и пошла в ванную. Брэд тоже принял душ. Потом они оделись и отправились к границе оцепления. Там стоял полицейский, который сказал, что дальше идти нельзя. Брэд заявил полицейскому, что в школе осталась их дочь, и умолял его честно ответить, что с ней. «Мы хотим узнать, есть ли там кто живой».
Полицейский помолчал и потом ответил: «Нет, живых там никого нет». Они поблагодарили его за честный ответ. Однако Мисти не планировала сдаваться. Полицейский мог и ошибаться. Может, Кесси лежит в больнице и ее личность пока не смогли установить. Мисти все утро пыталась проникнуть в школу с того или другого конца оцепления, но все безрезультатно. Потом родителей жертв пригласили в «Леавуд».
Мисти с Брэдом приехали туда и ждали несколько часов. Прокурор округа Дейв Томас приехал в 13:30. У него в кармане, как и за день до этого, лежал список с фамилиями жертв. Этот список не изменился. Вопрос был только в том, что он не был окончательно подтвержден. Коронер просила дать ей еще двадцать четыре часа. Томас понимал, что уже нельзя ждать, и решил передать трагическое известие о смерти каждой семье по отдельности.
— Даже и не знаю, как вам это сказать, — произнес он Бобу Керноу.
— И не надо говорить, — ответил Боб. — У вас на лице все написано.
Известие о смерти дочери стало для Мисти сильным ударом, однако у нее все еще оставалась надежда. Прокурор утверждал, что Кесси мертва, но при этом отметил: это неофициальная информация. Надежда постепенно превратилась в злость. Если Кесси мертва, то Мисти хотела, чтобы ее тело незамедлительно вынесли из библиотеки и передали родителям.
Семья Линды Сандерс ждала новостей дома. К середине дня среды в доме было полным-полно родственников и друзей. Все знали, какие новости их ждут. Напротив дома установили камеры, чтобы заснять момент горя после сообщения о смерти. «Будьте готовы, — посоветовал Мисти адвокат, нанятый семьями жертв. — Будьте готовы поддержать сестру». Незадолго до 15:00 к ним подъехала полицейская машина. Помощник шерифа позвонил в дверь, и Мисти впустила его внутрь. Линда все еще не была готова услышать о смерти мужа. «Предварительное опознание показало, что ваш супруг стал жертвой трагедии в “Колумбайне”», — сказал помощник шерифа. Линда закричала…
Фото: AP/Ed Andrieski
…В 10.00 директор [Фрэнк Ди Энджелес] будет выступать перед учениками, родителями и преподавательским составом, а также теми, кто чувствует боль от произошедшей трагедии. Это мероприятие должно было пройти в здании католической церкви «Свет мира». Эта одна из немногих достаточно крупных церквей города, способная вместить большое количество народа. Люди надеялись, что директор ответит на некоторые вопросы, но он не чувствовал, что в состоянии сделать это.
Львиную часть ночи Фрэнк прокрутился с боку на бок. «Господи, посоветуй мне что-нибудь», — просил он и молился. Пришло утро, но ответа в голове не появилось. Его охватило чувство вины. «Я был обязан создать безопасные условия для учеников и преподавателей, — говорил директор школы. — Но подвел огромное количество людей».
В церкви «Свет мира» были сидячие места на восемьсот пятьдесят человек, и все они оказались заняты. Сотни учеников и родителей стояли вдоль стен и в проходах. Перед собравшимися выступила целая вереница местных бюрократов, которые пытались утешить детей, успокоить которых было непросто. После каждого выступления раздавались жидкие вежливые аплодисменты. Никто не затронул души учеников.
Мистер Ди надеялся на то, что и ему вежливо похлопают и не линчуют. Он считал, что трагедия во многом произошла по его недосмотру. Он не подготовил текста выступления и планировал сказать то, что чувствует.
Его объявили в качестве следующего выступающего, и те, кто сидел, стремительно вскочили на ноги. Дети начали кричать, свистеть и аплодировать. Совершенно неожиданно сотни людей, которые до этого не показывали никаких чувств, начали хлопать и громко плакать.
Мистер Ди схватился за живот, согнулся, отвернулся от зала и зарыдал. Рыдания сотрясали его тело. Целую минуту он не мог справиться с чувствами, и все это время ученики громко хлопали и кричали. Ди Энджелесу было сложно повернуться к залу и посмотреть в глаза ученикам.
«Все это казалось очень странным, — вспоминал он позднее. — Я не был в состоянии контролировать эмоции, у меня начались конвульсии. Я отвернулся от зала потому, что винил себя. Мне было очень стыдно. И когда я услышал свист и аплодисменты, то понял, что ученики меня поддерживают, и тогда эмоции взяли верх».
Директор подошел к трибуне и произнес: «Мне очень грустно от того, что произошло, и больно, что вам сейчас приходится страдать». Он сказал, что понимает учеников, всегда будет помогать им и поддерживать. «Моя дверь для вас открыта. Я всегда вас поддержу, когда в этом будет необходимость». Он не пытался преуменьшить масштабы трагедии. «Хотелось бы иметь волшебную палочку, мановением которой можно было бы стереть все чувства. Но такой палочки не существует. Мне бы очень хотелось сказать, что ваши раны заживут, но, к сожалению, этого не произойдет». Ученики оценили его честность и прямоту.
В тот день многие находившиеся в Клемент-Парке ученики говорили о том, что устали слышать, как масса взрослых убеждает их в том, что все будет хорошо. Дети прекрасно знали правду и хотели, чтобы кто-нибудь громко и четко описал ситуацию такой, какая она есть. В конце выступления мистер Ди сказал ученикам, что любит их. Любит всех и каждого. Дети хотели услышать и это…
…Неожиданно раздались громкие крики. Потом кричащих голосов стало больше, и все они раздавались из одного места. В сторону, из которой раздавались крики, бросились дети, родители и журналисты. Оказалось, что голосили несколько девушек, стоявших вокруг машины, запаркованной среди перевозивших учеников автобусов на границе парка. Это был автомобиль Рэйчел Скотт.
Фото: imnotashamedfilm.com/special
У Рэйчел не было собственного места на парковке, поэтому во вторник ей пришлось оставить автомобиль достаточно далеко от школы. Вся машина была усыпана цветами, и вокруг нее стояли зажженные свечи. На стеклах — уверения в том, что Рэйчел попала в рай. У автомобиля полукругом стояло несколько ее подруг. Одна из девушек начала петь, и другие подхватили…
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML