Духовный невроз. Уроки Синайского патерика

22.01.2019 0:03

«Душа немедленно посылает человеку сигнал: “Ты ошибся!” – но он еще не понимает, где именно он ошибся, и пытается исправить то, что сделано руками». Что нам до переживаний и личности какого-то древнего монаха? Историю из Синайского патерика разбирает инокиня Евгения (Сеньчукова).

Патерики – один из самых популярных жанров святоотеческой аскетической литературы. Это короткие назидательные афоризмы и истории из жизни подвижников. Как правило, рассказы из патериков очень просты, содержат чудесные сюжеты, почти всегда ироничны и наполнены духовным (и часто парадоксальным) смыслом.

Один из наиболее популярных патериков – «Луг духовный», или «Лимонарь», или Синайский патерик. Его автор – монах, живший в VII веке в монастырях Святой Земли, Иоанн Мосх. Многие главы из «Луга духовного» хорошо известны даже неофитам: их можно встретить в брошюрах и сборниках для начинающих воцерковляться.

Прочитаем одну историю из Синайского патерика вместе.

Жизнь аввы Исаака из Фив, и о явлении ему демона в виде юноши

В Фиваиде есть город Ликос. От города на расстоянии шести миль – гора, на которой обитают иноки: одни – в пещерах, другие – в келлиях. Придя туда, мы явились к авве Исааку, родом из Фив. Вот что рассказал нам старец: «Тому, о чем я хочу рассказать вам, прошло пятьдесят два года. Однажды я занимался своим рукодельем, плел большую сетку от комаров. Сделав ошибку, я очень горевал, что не мог найти ее. Целый день я раздумывал и не знал, что делать, как вдруг чрез окно входит юноша и говорит мне:

– Ты ошибся. Дай-ка мне, я исправлю.

– Ступай вон! – говорю ему. – Прочь от меня…

– Но ведь ты введешь себя в изъян, если плохо сработаешь.

– Это – мое дело…

– Но мне жаль тебя, что потеряешь даром свой труд.

– На зло принесло тебя сюда…

– Да ведь ты сам заставил меня прийти сюда, и ты – мой…

– Почему это?

– Да потому, что ты три воскресенья причащаешься, тая злобу на своего соседа.

– Лжешь ты…

– Нет, не лгу. Ты злишься на него из-за чечевицы. Не правда ли? А я – дух злопамятства, и ты отселе мой…

Услыхав это, я вышел из келлии, поспешил к брату, поклонился ему в ноги, и мы примирились. Возвратившись в келлию, я нашел, что он сжег сетку и циновку, на которой я молился, злобствуя на наше примирение».

При внешней наивности история достаточно глубока. Блаженный Иоанн Мосх и его собеседник, рассказавший ее, не были психологами, но работу человеческой души на всех уровнях понимали на практике.

Итак, подвижник рассказывает о демоне, терзавшем его за нераскаянный грех и отступившем перед покаянием. Но демон в виде юноши – это всего лишь форма, в которой проявилось беспокойство души. Не менее важны и другие детали. Обратим внимание: подвижник не знает (забыл или не обратил внимания) о своем грехе. Он трудится себе и трудится, исполняет простую, но монотонную работу – элементарная аскетическая практика, за такой работой можно и молиться, и размышлять о духовных вопросах. В своем рукоделии делает ошибку – и она его почему-то терзает!

Я не психолог, но рискну сделать робкое предположение: подобно тому, как все вытесненное из психики в конечном итоге порождает невроз, нераскаянный и неисправленный грех порождает своего рода «духовный невроз». В данном случае он вылился в ошибку в ручном труде. Душа немедленно посылает человеку сигнал: «Ты ошибся!» – но он еще не понимает, где именно он ошибся, и пытается исправить то, что сделано руками. Но разве криво сплетенная сетка от комаров стоит каких-то серьезных переживаний?

Теперь обратим внимание на еще одну деталь: демон, притворившийся юношей, в конечном итоге сыграл на руку герою, потому что именно он раскрывает ему его грех, заставляя немедленно его исправить. Казалось бы, почему демон действует так сложно и одновременно глупо? Зачем пытается помочь монаху переплести сетку? А самое главное – зачем выдает себя?

Повторимся: демон в виде юноши – всего лишь форма. Современному человеку демоны могут являться, например, в виде летающих тарелок, устрашающих или, напротив, притягательных галлюцинаций… Человек античный и средневековый с летающими тарелками знаком не был, поэтому искушение к нему приходило в понятных образах. Например, мешающий работе юноша. Вернее, не мешающий работе, а отвлекающий внимание от главного – того, ради чего монах и плетет эту бесконечную сетку на самом деле – от духовной жизни, молитвы, диалога с Богом. «Я тебе помогу исправить то, от чего тебе неприятно», – вкрадчиво говорит враг. Подвижник согласится, сетка станет аккуратненькой и ровненькой, и он больше не будет возвращаться к этой проблеме.

А «невроз» никуда не денется. Он затаится и выплеснется в больший грех – как и в психической жизни непроработанная травма будет приводить к бессоннице, депрессии, неуверенности в себе.

Но подвижник осторожен и помощи от непонятно кого принимать не хочет. И эта духовная осторожность демона обезоруживает, потому что в ней продолжается настойчивая работа души. Монах искренне хочет найти свою ошибку, но так и не может сконцентрироваться на ошибке настоящей, а не этой мелочи. Именно искренность аввы Исаака заставляет демона представиться и рассказать о причинах своего визита.

И тут происходит самое важное. Лечение невроза, психологической травмы, да даже больного зуба, требует не только осознания болезни. Не просто «у меня болит зуб, накапаю-ка себе зубных капель», а «пойду к стоматологу». Не просто «у меня болит душа, я выпью кофе и съем шоколадку», а «я так и не оправился от тяжелой ситуации, мне нужна помощь, я иду к психологу или психиатру».

Ответ демона мог привести к самым разным последствиям. Авва Исаак мог бы бросить рукоделие и впасть в уныние по поводу своей греховности. Авва Исаак мог бы даже начать горько каяться – и прибавлять к своему злопамятству еще и уныние.

Но подвижник сделал шаг морально сложный, но наиболее верный. Он пошел решать проблему. Я уж не знаю, что у них с братом за конфликт из-за чечевицы произошел, но как только он был улажен, неточность в плетении авву больше не волновала. Да и не должна волновать. Рукоделие было для него средством аскезы, а не целью.

Казалось бы, нам-то что до психологии личности какого-то древнего монаха? А ведь стоит задуматься.

Если мы, перфекционисты, отличники, «циклимся» на какой-то незначительной мелочи, не спим из-за нее, злимся, горюем – не пытаемся ли мы на самом деле спрятаться от необходимости решать какую-то другую проблему, более важную для нашей жизни?

Не пора ли отложить в сторону сетку (недописанный текст, недорешенную задачку…) и пойти мириться с братом?

Источник