5
«Он стал таким равнодушным, ему все пофиг» - жалуются родители. Значит ли это, что подросток совсем не сочувствует родителям и перестал их любить, нормально ли, если мама рассказывает гостям о стирке его трусов и пытается обсудить поцелуи, и почему надо радоваться тому, что ребенок больше не будет пушистым цыпленком. Объясняет психолог центра «Точка» Мария Завалишина.
Мария Завалишина
– Многие родители говорят, что у подростков отсутствует эмпатия по отношению к ним. Детям будто все равно, волнуется ли мама, что там происходит с папой. Это связано с физиологией или именно с плохим климатом в семье?
– Так часто взрослые интерпретируют поведение подростков. Хотя на самом деле состояние “ему пофиг” может быть объяснено большим количеством разных способов. Думаю, это вообще не связано с отсутствием эмпатии. Я читала много исследований, которые не подтверждают, что эмпатия исчезает или по-другому развивается.
Высокую значимость в подростковом возрасте приобретают сверстники. При общении с ними в мозге активируются определенные центры вознаграждения. Принятие и одобрение ровесников крайне важно. Они воспринимают и оценивают себя, в основном, через сверстников.
И когда речь о родителях, это просто вопрос приоритетов. Допустим, родитель становится на пути к удовлетворению этой потребности – общения со сверстниками. Не пускает гулять, например. В эту секунду возникает протест и недовольство, потому что регуляторные системы еще не развиты.
– А к сверстникам они более толерантны?
– Дети мне могут с большим беспокойством рассказывать, что с кем-то из их друзей происходят какие-то неприятности, и советоваться, обсуждать как они могут помочь. Мы можем составлять планы, стратегии, обсуждать ответственность. И по другим проблемам они в групповой работе очень включаются, выражают открыто сочувствие друг другу и небезразличие.
Эмпатия формируется же не в подростковом возрасте. К этому моменту она уже в каком-то виде присутствует. Когда маленький ребенок слышит плач другого такого же ребенка, что он начинает делать? Тоже плакать. Это самое первое проявление эмпатии доступным ему способом. А потом все зависит от семьи, насколько там принято принимать и выражать эмоции.
– А погружение в цифровую среду разве не снижает эмпатию? В сети они будто равнодушны к проблемам других, или даже травят сверстников разными способами, создают унижающие мемы.
– Травля – это огромная проблема большинства школ. А кибер-травля – это ее новая форма, которая стала более явной, потому что школа и класс более закрытая система, чем социальная сеть. То, что попадает туда, становится доступно более широкому кругу людей.
А по поводу эмпатии все наоборот. Дети до сих пор предпочитают личный контакт цифровому. А у тех, кто предпочитают цифровой, проблемы с эмпатией первичны. Сложности уже есть, поэтому ребенок выбирает способ общения через компьютер.
Больше того, внутри сети у них есть огромное количество средств для проявлений эмпатии. Экспрессию они считывают не через мимические проявления, а через эмодзи, капслок и другие знаки. Даже на консультации подросток мне что-то рассказывает и говорит: “Ты представляешь, она писала капслоком!”
– Как меняется ребенок, становясь подростком?
– В подростковом возрасте происходит много серьезных изменений, которым человек не в силах противостоять. Есть исследования, что даже мыши проживают пубертат. Это механизм, заложенный эволюцией. Помимо изменений в теле (гормональных и физиологических), изменения происходят в головном мозге. Опять же, по данным исследований основные изменения происходят в трех системах головного мозга, в системе которая отвечает за регуляцию удовольствия, за восприятие других людей и за систему, которая регулирует самоконтроль.
Меняется тело, уровень гормональной регуляции, система ценностей, человек полностью пересматривает себя. Вся система в мозге, которая отвечает за получение удовольствия увеличивается, становится более чувствительной и восприимчивой, а ко взрослому возрасту ее чувствительность, к сожалению, снижается.
Можно вспомнить себя в юности, когда острота переживаний ни с чем не сравнима. В подростковом возрасте стремление к награде гораздо более интенсивно и значимо, чем переживание потери. Они стремятся ко всему что приносит им позитивные переживания. Поэтому надо поддерживать их позитивные переживания, хвалить, показывать теплое отношение.
– Что считается трудным в поведении подростков?
– Когда все “сверх”. Когда аффекты мешают жить и ему и окружающим. Когда подавленное настроение затяжное и влияет на все сферы жизни. Трудно, когда ты в социальной изоляции и у тебя проблемы со сверстниками. Любая гипертрофированная реакция – это трудно. А то, что он дистанцируется, начинает себя резко вести, немного падает успеваемость – это нормально.
Есть исследования, которые проводились в США, что в менее благополучных семьях пубертат начинается раньше. Когда регуляторные механизмы еще недостаточно сформированы и опыт не накоплен, нет необходимых социальных навыков и тд. Такие дети чаще оказываются в рискованных ситуациях. Чем позже начнется пубертат, тем безопаснее. Ребенок сможет накопить опыт и приобрести навыки, произойдет апгрейд системы регуляции созреют структуры его мозга. Но мы практически не можем на этот процесс влиять и контролировать его начало.
– Есть какая-то общая проблема, с которой к вам приходят подростки?
– В последнее время я чаще сталкиваюсь с тем, что их уровень притязаний сильно возрос. И ребенок не всегда может с ним справиться. Он ходит на 10 кружков, у него везде рейтинги, и он начинает переживать, что если не попадет в рейтинг, его жизнь закончится. Что если он не будет реализован, то случится что-то плохое.
Перфекционизм – сложная мишень для работы. Людям не очевидно, зачем менять эти убеждения, если именно они приводят к успеху.
Я часто встречаюсь с подростками, у которых диагностирована депрессия. И это бывает связано с блестящими перспективами и высокими притязаниями, с которыми дети не справляются. И они не могут признать даже свое подавленное состояние, потому что слишком идеальны. Часто все доходит до последней точки, и обойтись без врача и лекарств невозможно.
– И что с этим делать?
– Наверное, важно чтобы в семье рейтингам не придавали слишком сильное значение, не только на словах, а как-то по-настоящему. Родителям транслировать, что “мы тебя принимаем любым, и дело не в рейтингах”. Иногда нужно поменять школу, когда становится понятно, что такие идеи транслирует именно школа. Большая часть моих клиентов – ученики лучших школ из первых строчек рейтингов.
А с ребенком мы ищем то, на что он может опереться в этой ситуации, доступные ему ресурсы. Дело часто не в большой нагрузке, а в ощущении себя и требованиях к себе. Необязательно и в шахматах и в бассейне быть первым. Надо убирать не кружки, а завышенные требования к себе.
– С чем еще приходят подростки к психологу?
-Часто они приходят, потому что им эмоционально тяжело и плохо. Просят родителей отвести. Отсутствие сил, интереса, сложная коммуникация со сверстниками, отсутствие друзей, невозможность регулировать эмоции. Влюбленность бывает, мы обсуждаем стратегии поведения и переживания.
-Говорят ли о проблемах с родителями?
-На личных консультациях дети очень редко говорят о родителях. В основном, об отношениях со сверстниками. Если только родитель не вводит ограничение и подросток это переживает. Но не так: ах, у меня такие сложные отношения с мамой, я хотел бы в этом разобраться. Нет.
Я очень часто сталкиваюсь с тем, что подростки очень переживают за друзей из других городов, с которыми они находятся в переписке в сети. Например, кто-то из другого города начинает что-то требовать и угрожать суицидом. Ребенок очень остро это воспринимает, не понимает, как не делать того, что не хочешь, и при этом не навредить тому, кто манипулирует, и приходит за советом.
-Расскажите про групповую работу, чем она помогает подросткам?
-Я думаю, это одна из самых эффективных форм работы. Они осваивают навыки, осознают свои переживания и получают принятие в кругу сверстников. Повторюсь, что общение со сверстниками – это одно из высших наслаждений в их жизни, и очень значимая деятельность.
Группа – это имитация жизни. Между подростками начинаются отношения как в реальной жизни, они также сближаются, конфликтуют, отталкиваются, но на группе мы можем это обсудить и дать каждому обратную связь. Даже важнее то, что они могут это друг с другом обсудить и обратную связь друг от друга получить. Сами по себе их отношения в группе являются терапией.
Они многому учатся и много про себя понимают. Например, мы исследуем тревогу при первой встрече со сверстником. Многим кажется, что их обязательно оттолкнут. Допустим, подросток думает, что все считают его полным придурком. А ему группа дает обратную связь: “ты от нас закрываешься, но ты нам интересен и мы хотим с тобой общаться”. На группе есть возможность обсудить, почему он это делает и как можно по-другому.
– Могут ли социальные сети помочь родителю и подростку встретиться? Особенно если учитывать, что родители в одноклассниках и фейсбуке, а ребенок сидит во вконтакте?
– Хорошо бы, чтобы у родителя была своя цифровая жизнь. Из этого контекста ему проще поддерживать с ребенком разговор и чем-то обмениваться. Если родитель вообще ничего не делает в сети и ему мерещится, что в вк творятся какие-то страсти, коммуникацию наладить сложнее, чем если бы мама была активным пользователем, пусть даже другой сети. Или нескольких.
– Родители еще предполагают, что все зло от компьютерных игр. По сети ходит видео, где мама удалила аккаунт подростка в World of warcraft. У подростка истерика, его снимает младший брат. Большинство комментариев – что парень псих, и вот до чего доводят компьютерные игры. А вы что думаете?
– Ну представьте, что родители очень долго копили на машину. Купили новую, с иголочки, вся блестит. А ребенок запрыгивает на нее и начинает бейсбольной битой лупить по стеклам. Вот как в этот момент будет папа реагировать, который копил на эту машину? И давайте вернемся на несколько вопросов назад и вспомним, что я рассказывала про центр удовольствия и самоконтроль у подростков. И тут вообще про этот ролик почти все понятно становится. Мне было физически больно его смотреть, я очень сочувствовала мальчику и его маме, которой, подозреваю тоже было очень непросто.
Получается, что тут мама не маленькими шагами, не регулируя и договариваясь, а возможно от беспомощности, но нанесла довольно серьезную травму. Потому что у каждого из нас есть то, чем мы дорожим. У кого-то это аккаунт в стратегической игре, который связан с долгосрочными планами и большим удовольствием. Ну, как папина машина.
– То есть если родитель выдергивает компьютер из розетки, забирает планшет, телефон, это всегда травма? Он не прав?
– Не знаю, прав или нет, но это дает кратковременный эффект. Родитель это делает либо от бессилия либо для достижения каких-то результатов. И эти результаты оказываются краткосрочными, и все возвращается на круги своя.
– Кстати, мамы, у которых дети попадали в рискованные ситуации, рассказывали мне, как полиция их ругает за то, что родители не знают все детские пароли от того же вконтакта. Надо современным родителям читать детскую переписку или нет?
– Я понимаю, что есть угроза жизни и здоровью. Но чтение переписки стопроцентно ухудшает отношения между родителем и ребенком, увеличивает дистанцию между ними. Родитель сам такое решение принимает, я могу только сказать очень аккуратно о том, что мне кажется, что это не лучший способ. Я сама считаю, что это очень сильное нарушение личного пространства – чтение переписки.
Ребенок должен закрыться. Если он не закрывается, значит, что-то идет не так. Если он в пубертате и по-прежнему подробно маме рассказывает о личных взаимоотношениях, и у него не появилось малейшего закрытого места, это вызывает беспокойство.
– А вам не кажется, что есть современные родители, которые слишком тесно дружат с детьми? Я читала колонку одной мамы, которой ребенок предложил пойти вместе в заброшку.
– Таких я не встречала. Но, например, рассказать о переменах в теле, физиологических особенностях – это способ получить поддержку. Если мама не будет осуждать, высмеивать, это прекрасно. Есть мамы, которые про интимные подробности вроде стирки нижнего белья подростка могут рассказывать при гостях, я встречала такие случаи. То есть мама не признает, что ее ребенок уже взрослый. Такие вещи могут травмировать.
Или, например, я видела мальчика, у которого в 13 лет уже пробиваются усы, и ломается голос, а родители его сажают на колени и спрашивают: “Медвежонок уже покушал? Сейчас медвежонок спать пойдет!” Родителям сложно поверить, что их сын вырос. Когда-нибудь он встанет и скажет: “Я не медвежонок, иди поищи медвежонка в другом месте”.
С другой стороны, я знаю детей, которые не хотят взрослеть. Они живут с родителями до 30 лет и всем хорошо. Мне сложно дать этому оценку, наверное, если семье комфортно – это их право так жить.
– Ну личность же должна отделиться? А не жить с родителями до пенсии, не создавая своей семьи.
-Ну, что значит, должна или не должна. Если у ребенка нет дискомфорта, он не считает себя несчастным, у него нет депрессии, ему нормально не иметь жены в 30 лет. И понятие нормы размыто. Я хотела отделиться, вы хотели, а сейчас родители создают суперкомфортные условия для детей, и потребность отделиться ниже. Они не вмешиваются в их жизнь, не влияют, стирают и готовят, покупают какие-то вещи. Я знаю про некоторых своих друзей истории, когда они уже очень хотят, чтобы их взрослые дети переехали, а этого не происходит.
-Что делать родителям в случае типичных проблем с подростками? Не помогает, плохо стал учиться и так далее…
-Надо говорить о своих чувствах, сильным аффектам не потакать, начинать конфронтировать, вот я, а вот твои друзья – не надо. Или говорить “Я болею, а тебе наплевать”. Это увеличит чувство стыда у подростка, но он продолжит свою линию.
Хорошо работает система договоренностей, правил и последующих санкций. Не эмоциональным путем идти: “пожалей меня, я твоя мать”, а путем договоренностей: мы договорились, что ты гуляешь до девяти вечера, поэтому будь к этому времени дома. Если приходишь в полдесятого, то на следующей неделе будешь гулять до восьми.
Когда родители говорят “помогай семье”, это очень абстрактное понятие. Может, ты вынес мусорное ведро и лег. А надо договариваться максимально конкретно. И о последствиях тоже.
-А где тогда место любви? Странно договариваться с ребенком, что когда мама болеет, он моет посуду. Он вроде должен сам понимать?
-Ребенку тогда надо оставить право выбирать, хочет он мыть посуду или нет, когда вы болеете. Это надрессировать нельзя. И если он не готов, это надо принять. А что вы сделаете? Током его электрическим пытать или что? Можно ему предложить “Я с уважением отнесусь, если ты откажешься, но мне сейчас очень тяжело, помоги, пожалуйста”. В большинстве случаев дети откликаются. А если отказ, то вы тоже вправе потом своему ребенку в чем-то отказать.
-Многие родители боятся отказать, и опасаются дать подростку свободу, потому что он же перестанет учиться и вообще попадет в плохую компанию.
-Сейчас родители часто делают с младшими подростками уроки. И подростки сопротивляются. А родители видят результат: если они не делают, то ребенок начинает хуже учиться. Тогда надо договориться, что делаешь сам всю неделю, и если нет ни одной двойки, то продолжаешь. Если этого не происходит, я подключаюсь снова. Часто родителям сложно отпустить, дать ошибиться, дать столкнуться с неудачей и последствиями.
Но развитие и взросление напрямую связано с ответственностью за свою жизнь. Окончанием пубертата является то, что человек отвечает за свою жизнь, обеспечивает себя и живет отдельно. И эта ответственность не может взяться ниоткуда, она должна наращиваться постепенно. Хотя я понимаю, как родителям сложно отпустить, это очень непростой период – быть папой и мамой подростка.
-Да, например, очень непросто понять, что твой подросток нуждается во внимании, когда он хлопает дверью, все швыряет и кричит. И как себя вести?
-Родителю изначально надо быть деликатным и доверять своему ребенку. Не навязываться, не приставать, не обыскивать, а регулярно интересоваться, как у него дела. Не в форме наезда и не как следователь. Надо быть готовым услышать отказ. Но при этом обозначить, что я здесь, рядом и всегда готов поговорить. Следить за его настроением, состоянием, обращать внимание на аппетит и сон.
Если родитель приходит ко мне и говорит: “Он катается по полу и орет, что мне делать?” я рекомендую состояние аффекта не поддерживать. Ребенок не должен добиться своего таким способом. Если сложно справиться – уйдите из пространства, пока он не успокоится. Твердо сказать: “Я вижу тебе тяжело, ты расстроен, не можешь с собой справиться, но я не готов тебе это дать.”
У подростков мозг устроен так, что они больше ориентируются на мимические проявления и интонации, чем на текст. Если вы начинаете кричать, он не слышит. Эта интенсивность слишком высока. Поэтому все важные вещи надо сообщать спокойным ровным тоном.
-С какими проблемами приходят к вам родители?
-Сейчас очень часто не на терапию, а посоветоваться. Мы разрабатываем экшн-план.
Например, совсем недавно мы обсуждали финансы. Мама рассказывала, что она дает ребенку сумму, а когда та заканчивается, он требует сверх. Первое, что я предложила – прекратить давать больше обговоренной суммы. Предложить ему самостоятельно распределять сумму на свои нужды, что-то откладывать по необходимости. И попробовать заключить договоренности заранее, в каких ситуациях, в качестве компенсации сумма может увеличиваться, а в каких, наоборот, уменьшаться. Потому что надо поддерживать формирование ответственности.
-А если подросток говорит: не дашь еще денег – пойду повешусь?
-Если так, то надо идти к психиатру. Потому что есть суицидальный риск. Любые упоминания этой темы являются риском, и оценить его серьезность может только специалист.
-Самая распространенная жалоба родителей – на хамство. Что делать с ним?
-Не очень понятно, что это значит. И дети часто мне говорят, что не понимают что родитель имеет в виду. Это очень абстрактная фраза: не хами. “Я не понимаю, какую претензию ко мне предъявляют и что я должен перестать делать” – говорит ребенок.
Хамство – это способ обозначить свою границу. Не трогайте меня, отвалите. Это возникает, когда родитель вступает в диалог. Ребенку надо дать понять, что именно родитель не допускает. Добиться, чтобы подросток говорил “маменька, папенька, не соблаговолите ли” невозможно. Но можно обсудить конкретные слова. Например, исключено ругаться матом при родителях. Последствия: ограничение интернета, времени прогулок, суммы карманных денег. Если вам не нравится слово “отвали”, договоритесь, каким словом он будет обозначать то время, когда к нему лучше не приставать. Варианты: “Я хочу побыть один”, “Сейчас я не хочу разговаривать”.
-Как родителю справиться с эмоциями по поводу внезапного превращения ребенка из пушистого цыпленочка в берсерка?
-Это надо просто пережить. Он никогда больше не будет пушистым цыпленком.
-Как! Совсем никогда?
-Нет. Но и берсерком тоже не будет. Он станет другим человеком, взрослым. Он переживет пубертат, снизится острота. Изменятся отношения с родителями. Слово “отвали”…Не знаю, вот вы говорите маме “отвали”?
-Сейчас нет.
-И ваши дети не будут. Чем больше вы будете к нему деликатны, к его праву оставаться одному или выбирать то, что он хочет, тем больше он будет открыт, доверять. Большая настойчивость порождает большую дистанцию.
-Какая у подростка степень ответственности за отношения и проблемы в них?
-Огромная. Это двусторонняя история, просто у родителей больше ресурса, чтобы с этим справиться. У них лучше работают системы регуляции. Ответственность подростка – в соблюдении и выполнении договоренностей, и если он это делает это уже круто.
-Я просто хочу утешить родителей, потому что они везде слышат, что только они за все отвечают, а подросток всего лишь ребенок.
-Конечно, если он не участвует, систему никак не выстроишь. Родители не несут ответственности за то, что он такой. Это во многом биологические факторы. Родители не могут выполнить договоренности за подростка. Они не могут за него учиться и заставить хотеть то, чего он не хочет. Они могут создать условия и присутствовать, стараться быть внимательными, открытыми и рядом. Уставать, делать ошибки и при этом не переставать быть хорошим родителем. А все остальное им неподвластно.
«Друзья навеки, брат!» – и пара грустных эмодзи. Это еще один одноклассник Дениса — Андрей Гаврилов: с того самого дня его аккаунт не обновляется. Другие ребята не столь радикальны, но очень многие тогда написали — и «брат навеки», и «друзья навсегда». Люди ищут более живые, чем «вечная память» или «Царствие Небесное», слова. А кто ищет, тот находит.
– Конечно, этот случай очень всех тронул, – вспоминает Ирина Ивановская. – Ушли из жизни два подростка, у которых жизнь не успела начаться и уже закончилась. Сразу, на следующий день, к нам пришла директор; мы поговорили обо всем происшедшем, конечно ни у кого не было настроения.
Через небольшое время — дней пять прошло — одноклассники погибших ребят снова потихоньку начали писать и перепощивать свое, частное, иногда и веселое. Вернулись к обычным заботам. Забыли? Нет: до сих пор вопросы о Кате и Денисе вызывают острую и не очень приятную реакцию. Просто жизнь продолжается. Другой вопрос — какая и зачем.
Выученная суровость
Денису и Кате посвящается
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML