15
В городе Боровске Калужской области приостановлен снос почти двух десятков старинных жилых домов – живописных, формирующих городскую среду, но не в полной мере защищенных законом о наследии. Для этого потребовался десант десятков краеведов, журналистов и волонтеров из Москвы и окрестных городов. Те же люди, что несколько дней назад писали и перепощивали на своих страничках в соцсетях – «Боровск гибнет», сейчас пишут: «Боровск спасен». А городок, между тем, живет так же, как и жил. Мягко скажем – с переменным успехом.
Сто километров от Москвы. Рядом – модный парк развлечений «Этномир» и Пафнутьев-Боровский монастырь – обитель великая и прославленная, по пальцам такие пересчитать по всей России. Удивительной красоты места: глубокая долина реки Протвы, окруженная холмами. По всему, городок просто обязан встать в один ряд с Тарусой, Коломной, Плесом, а то и подымай выше – Суздалем.
В этих городах еще лет двадцать-тридцать назад интеллигентные москвичи мечтали купить старый дом – и потихоньку покупали; а сейчас к старым домам в таких городах и не подступишься, если не продать «лишнюю» московскую квартиру. Исторические дома в таких городах, по большей части, в неплохом состоянии, в «сознательных» руках: сайдингом ремонтируют редко, не для того покупали. Если уж делают, то по науке и для красоты. Много гостевых домов, кафе, антикварных лавочек…
Боровск, площадь Ленина
Так вот, Боровск просто обязан был стать одним из таких городов: все факторы налицо. Но – не стал. Крутой подъем от моста по узкой улице, поворот – и мы на главной площади (разумеется, Ленина). Посмотришь налево – старинные торговые ряды, они же гостиный двор. Посмотришь направо – военные памятники и несколько ухоженных старых домов. Спереди и сзади – прекрасные храмы.
Вот только перебраться через площадь – проблема из-за противопешеходных заборчиков, а все вывески и по форме, и по содержанию напоминают рабочий район недавнего прошлого: автозапчасти, вино, продукты. Ритуальные услуги, еще одни ритуальные услуги, парикмахерская (да-да, «уездный город N» из «Двенадцати стульев», как есть). А, еще на площади Ленина – на самом видном месте – торчит вагончик московского МФЦ, притащенный сюда к выборам мэра столицы 9 сентября.
В будний день на центральной площади десятки таксистов и праздно шатающихся мужчин всех возрастов. Торгуют овощами и фруктами (из местных продуктов – лук и картошка, помидоры – уже Дагестан). В старинном каре торговых рядов запустение, а настоящий рынок – через дорогу, в палатках, похожих на московские.
Сюда не ходят электрички из Москвы. И прямые автобусы (100 километров! Рядом Пафнутьев монастырь!) не ходят. Кто-то где-то видел маршрутку до столицы, но найти невозможно. Добираются так: полчаса на автобусе до станции Балабаново Киевского направления, а там уж можно сесть на экспресс или просто электричку до Москвы. Жалуются? Нет, привыкли.
На несколько дней Боровск попал в федеральные новости благодаря планам местной мэрии снести сразу 17 старых домов в центре города, восемь из которых были заявлены на государственную охрану как объекты культурного наследия. 16 октября: в соцсетях появляются первые тексты о том, что «сносят весь исторический центр Боровска». 17 октября: градозащитное сообщество думает, какие принять меры; о ситуации в Боровске начинают писать СМИ. 18 октября: в город приезжает «десант» градозащитников из Москвы, активисты проводят переговоры с мэром Михаилом Климовым, к вечеру торжественно объявляют: сносы приостанавливаются.
Та самая улица Володарского. Слева – дом 11, который не успели снести
На 19 октября была назначена пресс-конференция мэра, посвященная ситуации с деревянными домами. Когда в районном городе хотят привлечь внимание прессы, такие мероприятия по понятным причинам анонсируют заранее. Здесь же только непосредственно у Михаила Климова по телефону удалось узнать, что журналистов ждут в 10 часов утра. Причем не в здании администрации, а под открытым небом – рядом с одним из домов, обреченных на снос.
За час до мероприятия на площадке появились рабочие, которые спешно убирали в сохранившийся при доме сарай старые двери и строительный мусор. Наличников на доме уже не было, стекол тоже. Мелочь, конечно, но важно для телекартинки: без богатых наличников деревянный дом, обшитый тесом, зрительно превращается в барак.
– Да-да, я уже почти на адресе! – говорит в трубку быстро идущая по улице женщина со свернутыми в трубочку документами в руке. До мероприятия – полчаса. Она останавливается на площадке. Почти сразу к ней подходит мужчина лет 50, с бородкой.
– А вы, наверное, ко мне? Меня зовут Кобзарь Владимир Александрович, директор культурно-исторического центра «Боровский край»!
Владимир Кобзарь – один из тех, кто начал громкую протестную кампанию против сноса деревянной застройки Боровска. Женщина с бумагами, стало быть – второй «мотор» протеста, зовут ее Анна Алешникова, она краевед и активист ОНФ (Общероссийского народного фронта) из Обнинска.
Активисты – противники сноса. В центре Владимир Кобзарь, слева спиной – Анна
Алешникова
– Мы выступаем за немедленное прекращение сноса, – говорит Алешникова, – и за то, чтобы в расселенных домах после реставрации разместились общественные учреждения: мастерские, клубы, библиотеки. Мы приехали, чтобы еще раз поговорить с мэром.
– Потому что он откровенно забалтывает всю проблему, – вступает Кобзарь. – Просто забалтывает.
– Скажем откровенно: врет! – добавляет Алешникова. – Снос лишь «приостановлен», то есть в любой момент может возобновиться. Вот хоть сегодня ночью – возьмут и все доломают!
– О, а вот и маргиналы подошли, – оба показывают на группу людей, тоже собравшихся в ожидании пресс-конференции и никак не похожих на журналистов. Впрочем, ничего ужасного: обычные, небогато одетые люди, возраст – 45+, не особенно разговорчивые. В руках – тоже листки бумаги. Еще минута – и подъезжает, наконец, черная машина с двумя крепкими молодыми парнями – главой района Николаем Калиничевым, мэром Михаилом Климовым – и ослепительно деловой девушкой при полном параде, похоже, пиарщиком.
– Мы собрались здесь, – начинает Калиничев, – чтобы развеять ту ложь, которую за несколько прошедших дней успели распространить средства массовой информации…
Когда выступление начинается так, можно расслабиться: ничего важного сейчас не скажут. А ведь можно было бы: накануне после нескольких часов совещания с представителями московского «Архнадзора» (крупнейшей в России градозащитной общественной организации) Михаил Климов вроде бы изменил свою позицию и остановил сносы. Точнее, приостановил.
Мэр Боровска Михаил Климов (слева) и глава Боровского района Николай Калиничев (справа). На заднем плане – дом 11, на котором еще видны следы снятых наличников
– Планируется, что данные земельные участки будут выставлены в аренду, – рассказывает мэр. – Мы не будем продавать боровскую землю! Полгода назад мы решили – и общественность это поддержала – сделать тщательные замеры фасадов и по ним потом восстановить здания! А поскольку это будет не собственность, а аренда – за отделку, например, сайдингом последует одностороннее расторжение договора!
Аплодисменты справа, где собрались немногословные и бедно одетые люди. Они развернули плакаты: «Москвичи, не решайте за нас!» и тому подобное.
Ага, стало быть, насчет «ни пяди боровской земли москвичам» – это вполне актуальный мотив, можно сказать, скрепа.
То, что сайдинг – это плохо, вроде бы тоже понимают. Хотя как сказать: по соседству со сносами, на той же улице Володарского, имеется дом со старинным кирпичным первым этажом, поверх которого мухоморной шляпкой наложен нелепейший второй ярус. Некрасиво, зато лишние квадратные метры.
Плюрализм плакатов: сторонники мэра слева, Анна Алешникова справа
В ответ на плакаты про «москвичей» градозащитники достают свои – «SOS», «Спасите от сноса» и тому подобное. Их меньше, как и самих активистов. Зато активисты громче: у каждого из них какое-нибудь редакционное удостоверение (например, Владимир Кобзарь – так и вовсе главный редактор газеты «БоровскЪ – сердце мое»). Берут слово и задают вопросы – а по сути, обвинения – мэру. Телекамеры наводятся на них, журналисты смакуют скандал.
И тут как раз на водоразделе между «правыми» – кто за снос – и «левыми», кто против, люди раздвигаются, пропуская вперед пожилого мужчину при галстуке, в пластмассовых очках советского образца.
«Канунников Владимир Семенович, – представляется мужчина (ох уж эта канцелярская привычка ставить фамилию впереди имени-отчества, как на перекличке). – Мэр этого города с 1987 по 1995 годы. Я хотел только заметить, что в годы перестройки, когда Боровском руководил я, мы 22 вот таких дома – и даже в худшем состоянии – расселили, но не снесли. А продали в частные руки желающим; один из домов купил тогда лично я и своими руками его восстановил. Желающие могут посмотреть и убедиться, что можно сделать из такого старого дома!»
Пока действующий мэр формулировал ответ, на помощь пришел глава района: «Владимир Семенович, я в чем-то вам очень завидую – в те годы, когда вы были главой городской администрации, с законами было гораздо проще!»
– Сейчас я лично отвечаю за то, что старые дома, если они не являются объектами культурного наследия, должны быть снесены! – подхватывает Климов. – Это федеральный закон, я должен его соблюдать!
Подключаются сторонники мэра, которые восхищаются тем, как похорошел Боровск за время работы лично Михаила Павловича, возмущаются оппозиционерами, «копающими под мэра», и констатируют, что людей из аварийного жилья надо переселять, а выселенные «развалюхи» опасны для детей из близлежащей школы.
Пресс-конференция проходит в теплой и дружественной обстановке. Как какой-нибудь рэп-баттл.
– Федеральный закон, о котором я говорил – это федеральная программа расселения ветхого и аварийного жилого фонда, – говорит Михаил Климов уже после митинга. – Боровск вступил в эту программу еще в 2012 году – до того, как я стал главой администрации. Условия этой программы таковы: жильцы аварийных муниципальных домов за свой счет и по своей инициативе проводят экспертизу здания, если оно признается аварийным, то включается в программу. Жильцов расселяют в новостройки, а аварийное здание мы обязаны снести, если только это не объект культурного наследия. Этажность ни в коем случае не изменится, будут даже реконструированы фасады, обещает мэр.
Жители одного из недавно снесенных домов – улица Володарского, 31 – переехали на улицу Некрасова. Это достаточно далеко от центра (от прежнего дома – 20 минут быстрым шагом), но дом, как ни крути, новый.
Переселенцы из снесенного дома 31 довольны новыми квартирами
– Эти протестующие сами бы в таких домах пожили! – говорит Галина, одна из переехавших. – Постоянные протечки, щели, искрящая проводка… А тут новый дом. Конечно, мы рады были переехать! Люди должны жить в человеческом жилье, а не в клоповниках!
Напротив снесенного дома 31 по улице Володарского – зеленый одноэтажный дом, в котором живет бывший мэр Боровска Владимир Канунников. За домом – стандартный (пока еще) огород в 20-30 соток: еще дореволюционная нарезка домовладений в уездных городах. Сезон уже почти закончился – осталось только посадить деревья. Огород зияет голым грунтом, все выполото – именно так, в отличие от оставляющих траву на зиму дачников, поступают люди, круглый год живущие на земле.
– После этого собрания – пульс 140, – Владимир Семенович медленно открывает дверь дома. – Вот смотрите, только что укреплял стены, поставил стальные швеллера. Вообще, все стараюсь до сих пор делать своими руками. Благо, я по образованию не краевед, а инженер.
А еще Канунников – коренной боровчанин, по предкам старообрядец (в районе Боровска жила изрядная староверческая община), а в душе по сей день комсомолец-энтузиаст. Поэтому на пенсии пишет книги и продвигает проект – присвоить Боровску статус исторического поселения. Этот статус дает некоторую государственную охрану всем без исключения старым домам в городе: так называемый опорный план исторического поселения, с которым необходимо сверяться при любом строительстве, утверждается не в муниципалитете, а в вышестоящем региональном ведомстве по охране культурного наследия.
– Сейчас уже вторая попытка составить проект исторического поселения Боровска, – говорит Владимир Канунников. – Если все будет удачно, то статус может быть присвоен до конца следующего, 2019 года.
Главное, чтобы до этого момента просто остановили экскаватор, прекратили ломать!
Дом, где Владимир Семенович живет с женой – внутри отделанный в самом начале 90-х – когда-то был, вроде бы, чайной. Так он решил, найдя 30 лет назад на огороде многочисленные старинные жестянки от чая и оценив циклопический погреб с белокаменными сводами – вроде бы для обычного жилого дома такой не нужен. А после революции здесь жили несколько семей – в 1990 году Канунников расселил отсюда шестерых.
В доме очень просторно. Если вспомнить о собственном саде, получаем тот самый
булгаковский “рай для мастера”
– Они были рады, конечно, – вспоминает бывший мэр. – У них было печное отопление, а я им: кто хочет в квартиру с центральным отоплением и АГВ (горячей водой)? Все тут же согласились. Двадцать два дома мы тогда расселили за один год – 1990-й. До этого было запрещено продавать муниципальные дома в частные руки. Потом тоже запретили, да и советская власть кончилась.
Напротив дома Канунникова старое здание уже сломали – говорят, что там будет общественный паркинг (по крайней мере, Михаил Климов так утверждает). А совсем рядом стоит новенький многоквартирный дом: три этажа, три подъезда, 36 квартир. Средняя цена – 2,1 миллиона рублей. «Сколько?! – удивляется Анна Алешникова, слыша цифру. – Кто за такие деньги их купит?» С этажностью, которую мэр обещал сохранить, все в порядке: оказывается, по документам эти кварталы помечены как «1-3 этажа». Был один, стало три, ничего не изменилось.
Единственный аргумент, который готовы выслушать в мэрии – это охранный статус сносимых домов, так сказал сам Михаил Климов. Он признал, что если сносимые дома представляют собой объекты культурного наследия и удастся найти инвестора, согласного «взять» их и привести в порядок – дома можно сохранить. Правда, это двойное «если» заставляет мэра быть вдвойне скептичным: сам заниматься оформлением охранного статуса он не горит желанием, а для общественников это труд, и не такой уж быстрый. А инвестор… Для поиска инвестора надо хотя бы выставить здания на торги (например, по программе типа «рубль за метр», бесплатная аренда в обмен на реставрацию), а у них «документов нет».
Вот какими могут стать дома, сейчас обреченные на снос. Впрочем, и здесь реставрация
далеко не образцовая – но хоть так!
– Если уважаемый господин Климов продолжает говорить, что восемь из этих семнадцати домов не защищены законом, то это попросту неправда, – комментирует координатор движения «Архнадзор» (Москва) Рустам Рахматуллин, участник совещания в мэрии Боровска 18 октября. – Получается, мэр не услышал то, о чем мы с ним говорили. А говорили мы о том, что заявленные памятники – те, которые находятся на рассмотрении регионального органа по охране наследия – это не «недопамятники», с которыми можно делать что угодно, а потенциально статусные – выявленные или реестровые – объекты культурного наследия. То, что их много лет не могут рассмотреть – проблема регионального правительства, это давно пора было сделать.
Если вместо сноса поторопить калужское ведомство по охране наследия и сделать заявленные объекты выявленными, а затем и внести в областной реестр – Боровск получит не головную боль, как считают некоторые муниципальные депутаты, а новые возможности, утверждает Рахматуллин. Прежде всего, это федеральная программа «Рубль за метр», которая уже скоро будет развернута: она была изобретена для спасения провинциальных усадеб, но пригодится и для городских домов. Кроме того, обилие памятников – это большая туристическая привлекательность города, а важность туризма Михаил Климов отлично понимает.
Пока же сносы «приостановлены», экскаватор замер на площадке, рабочие вывозят кучи мусора, оставшиеся от трех снесенных зданий. А в субботу, 20 октября, оставшиеся выселенные дома консервировали общими силами: и городские чиновники во главе с Климовым, и десант краеведов, собранный из Москвы, Можайска, Обнинска, Калуги, и боровские активисты – все таскали доски, заколачивали окна, укрывали от непогоды и вандализма сохранившиеся двери домов.
– Все было просто замечательно, – рассказывает краевед Павел Гнилорыбов, один из организаторов субботника с «московской» стороны. – Нас было около 70 человек, и мы получили совершенно необычные, праздничные ощущения. С мэрией пока получился «худой мир» – документов о сохранении домов нет, а устным обещаниям цена ноль. Мы не можем гарантировать, что завтра эти дома не снесут. Но так лучше, чем никак.
Для «ребят» в возрасте от 18 до 60 лет субботник стал объединяющей вещью. Примерно такой, как во многих городах России «Том Сойер фесты» – волонтерские реставрации культовых для города или просто живописных зданий. Кстати, в таком формате в прошлом году отреставрировали один из особняков старой Калуги – а 13 октября этого года его снесли, что энтузиастов, разумеется, шокировало.
Экскаватор затаился “на запасном пути”
– Я думаю, то, что Боровск случился через пару дней после сноса в Калуге, и дало такой резонанс, – предполагает Павел Гнилорыбов. – По крайней мере, после Калуги лично я и так был очень зол, а тут еще и новости из Боровска. Руки сами потянулись к «Пэйнту» – это единственный дизайнерский инструмент, которым я владею – и нарисовали «листовку» с призывом спасать городок.
Обычные боровчане – не активисты-краеведы-интеллигенты – проходили, говорит Гнилорыбов, мимо субботника и лишь комментировали работу в духе: во дают, зачем сохранять эти развалюхи, есть же старинные каменные дома, храмы, монастырь, наконец! Правда, увидев находки, обнаруженные во время работ – старинные иконы, монеты, карманные фонарики, даже ящик от кубинских бананов полувековой давности… – теплели лицом. Возможно, если дома удастся сохранить и в одном из них разместить музей, эти находки займут там свое место: история повседневности, как-никак.
Вопрос в том, кто будет ходить в этот музей. Впрочем, что значит кто: в Боровске предостаточно школьников. Они ходят по улицам стайками и придают городу не кризисный, живой вид.
«Жизнь – холмы, холмы», – мурлыкаешь Бродского, сбегая по этой дорожке от главной площади к мосту (кстати, строил его 25 лет назад все тот же Канунников). Машина зимой если и спустится, то не поднимется. Вслед смотрят хмурые, переговаривающиеся на непонятном языке мужики от стоянки такси, что на главной площади.
Впрочем, отводишь глаз от хмурых мужиков – и тут же фокусируешься на дивной стенописи: деревенская идиллия с лозунгом «Во молодец наш огурец!». Боровского Бэнкси все знают, его зовут Владимир Овчинников, и эти росписи (несколько десятков) украсили Боровск еще в 2002-2005 годах. Только одну все время закрашивают неопознанные, похожие на дворников люди: «1937 – помним!» Художник, пока жив – а ему уже 80 лет – ее восстанавливает снова и снова: кто кого переупрямит.
С деревянными домами, кажется, примерно то же самое: в Боровске они мало кому нужны, кроме немногочисленной интеллигенции. Но они очень упрямые. И на это вся надежда.
Антон Размахнин
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML