Письмо бывшей матушки: “Я поняла, что пора уходить, иначе случится страшное”

30.07.2018 16:50

“Муж полностью "разочаровался" во мне. Ситуацию подогревали близкие прихожане, которые нашептывали, что матушка решилась на подвиг, став женой священника, нечего ее жалеть, она должна соответствовать своему статусу. Немалую роль сыграли и проповеди старшего священника нашего храма. Началось физическое насилие. ...Почему я об этом пишу? Потому что знаю, что мой случай не единственный”.

Это не единственное письмо, которое пришло в редакцию от бывших матушек, сумевших вовремя уйти от своих мужей-священников – до того, как случилась трагедия. Хотя и то, что они описывают, по-другому тоже не назовешь – страшные трагедии. Буквально за две недели до случившегося, “Правмир” поднял тему специфических проблем в семьях священников. Конечно же, мы никак не ожидали, что теперь придется разбирать эти проблемы на страшном примере. Это письмо мы приводим полностью. Имя и фамилия автора изменены.

Уважаемая редакция!

Ужасное происшествие открыло и мои старые раны. Мне захотелось рассказать свою историю. Ведь я развелась с мужем именно потому, чтобы не произошло нечто подобное. Тем не менее для православного сообщества нашего не столь большого города я стала изгоем.

Мы прожили в браке больше 10 лет. У нас есть маленькие дети. Как это водится в семьях священников, их много. Муж всегда был на хорошем счету у священноначалия и прихожан, много сил и времени отдавал Церкви. Я изначально была к этому готова, поэтому старалась, как могла, тянуть на себе всё, обеспечивая мужу “тыл”, как он сам любил говорить, и помогая на службах.

Но со временем супруг стал проявлять все большее недовольство тем, как я справляюсь со своими обязанностями. Не скрою, что в чем-то я действительно не успевала, например, играть с детьми в настольные игры. У меня просто не было ни минуты, чтобы присесть в течение дня. Да и дети росли неидеальными – могли поссориться, покапризничать, пожадничать. Но я видела, что они добрые, отзывчивые, любят друг друга, видела, что любят и уважают нас, поэтому была спокойна и считала эти шероховатости естественным явлением детства.

Муж же начал называть меня равнодушной. В какой-то момент обвинения в мой адрес стали нарастать подобно снежному кому, накрыли нашу семью с головой, и в первую очередь супруга. Он полностью “разочаровался” во мне.

Ситуацию подогревали близкие прихожане, которые постоянно нашептывали мужу, что раз матушка изначально решилась на подвиг, став женой священника, поэтому нечего ее жалеть, она должна соответствовать своему статусу. Немалую роль сыграли и многочисленные проповеди старшего священника нашего храма, где он яростно обличал женщин, “от которых все беды”, наставлял быть помощницами своим мужьям и прочим идеям патриархального устройства общества. Все бы хорошо, но эти проповеди слушали и мужья, и ситуации во многих семьях накалялись.

Изначально у нас с супругом были хорошие дружеские отношения, но постепенно, под идеей своего главенства, он все больше и больше брал мою жизнь под контроль. Мне нельзя было общаться с родителями, нельзя было иметь подруг и помощников, нельзя было выходить куда-либо без согласования с ним.

Долгое время я жертвовала всем, ради брака. Но потом мои силы закончились. Последняя тяжелая беременность и осложненные роды окончательно подорвали мое здоровье. Я стала постоянно плакать, очень болезненно реагировать на оскорбления в свой адрес, срываться, кричать. Муж, чтобы “вернуть меня на Землю”, подключил тяжелую артиллерию. Он начал говорить, что если я не прекращу себя так вести, он выгонит меня из дома и заберет у меня детей. Младшему тогда не было и месяца, и эти слова приносили мне нестерпимые нравственные страдания.

Несмотря на негативное отношение нашего духовника к психологам, я все же решилась анонимно обратиться за помощью. Тогда я и узнала, что в моей семье происходит не что иное, как психологическое насилие, и мое состояние – следствие полного подавления личности. Мы стали работать над моими проблемами, я перестала плакать и истерить.

И тут произошел парадокс. Вместо того, чтобы порадоваться, муж еще больше обострился в отношении меня, началось физическое насилие. Это было шоком. В моей родительской семье ни отец, ни дед, ни прадед никогда не поднимали руку на женщину. Какое-то время я терпела и пыталась решить эту проблему. Но все было тщетно. “Ты мне чужая” – слышала я в ответ снова и снова. Предлагала съездить к старцу, опытному духовнику, пройти курсы психологической помощи, но супруг не соглашался.

После очередной травмы, я обратилась к правящему архиерею. Он отнесся сочувственно, мужа наказал, но это только ухудшило наше положение, так как ко всем прочим претензиям прибавилась и обида, что я “вынесла сор из избы”. Эпизоды насилия повторялись. Я была в отчаянии.

Практически все мои друзья были из Церкви, поэтому так или иначе держали сторону мужа-священника и напоминали, что я должна терпеливо нести свой крест. Это еще больше утверждало мужа в собственной правоте и закрывало путь к искреннему покаянию. Он стал меня буквально ненавидеть.

Однажды, после большой ссоры, закончившейся жестоким актом насилия, когда моя жизнь была на волоске, я поняла, что пора уходить, иначе случится страшное. Я обратилась за советом к опытным духовникам, и они поддержали мое решение.

Так начался длительный и мучительный путь расторжения брака с мужем-священником. На меня обрушился весь гнев братьев и сестер во Христе, в том числе и юридически подкованных. Суды, суды, суды… и страх, что с помощью “православных” фанатов детей у меня, действительно, заберут.

Сейчас этот путь пройден. Мы с детьми, после двух лет скитания, имеем свое жилье, где можем быть в моральной и физической безопасности. Я устроила младших в детский сад и вышла на работу, что позволяет мне иметь некоторую финансовую независимость. Благодаря помощи адвоката, бывшему мужу судом назначены алименты на содержание несовершеннолетних детей.

Нам бывает нелегко, и это естественно, когда воспитанием стольких детей занимается один человек. Иногда становится совсем тяжело, и старший говорит мне: “Мам, главное, что мы ушли оттуда, а остальное выдержим”. Дети любят папу, но они видели столько страхов, что разъезд стал для них избавлением. Их поведение и самочувствие значительно улучшилось, когда мы начали жить отдельно, а встречаться с папой они стали вне дома.

Почему я ушла от мужа-священника? Чтобы не случилось чего хуже, чем развод, и мои дети не остались сиротами. Разрушила ли я семью? Нет. Наши отношения были невозвратно разрушены, но родителями мы быть при этом не перестали. Семья у детей осталась, но в другом, непривычном для многих виде.

Почему я об этом пишу? Потому что знаю, что мой случай не единственный. Мне очень больно, что матушки остаются в своем горе без поддержки. Что трагическому развитию событий нередко способствует, как ни парадоксально, патриархальное мировоззрение, которое не пропускается через призму евангельских истин о любви и взаимопомощи, постепенно превращаясь в машину для подавления. Что людям настолько страшно разочароваться в вере, что они до последнего будут оправдывать батюшку, наговаривая на его жену, разрушая то, чего не строили, особенно если батюшка имеет неосторожность им жаловаться.

Еще есть масса одиноких женщин на приходах, которые находят в священнике мужское утешение, поэтому начинают подсознательно, но сначала очень незаметно, соперничать с ней, вставляя тем самым между супругами клинья. А потом эти же православные тетушки, обвиняют матушку во всех бедах, делая ее изгоем, если она все-таки решается уйти, подпитывая и без того сильное чувство вины, которое так ее гложет.

Знаете, несмотря на всё несовершенство нашей земной системы, Бог не перестает участвовать в нашей жизни, если мы этого просим. Я считаю чудом то, что мне удалось уйти, и это точно было не без Его помощи. Мне жаль тех людей, которые меня осуждают. Жизнь сложная штука, и надо жить с открытыми глазами, принимая ее факты как есть, чтобы быть верующими людьми, а не религиозными фанатиками.

Источник