9
Всех детей учат правилам безопасности при общении с незнакомцами, однако общение с детьми тоже может стать опасным – даже если ты не хочешь ничего плохого. Как не получить реальный срок за милую беседу с несовершеннолетним – советы от «Правмира».
Дело священника Глеба Грозовского (приговор, впрочем, в силу еще не вступил) и аналогичные случаи заставляют задуматься, с одной стороны, о том, что дети фактически никак не защищены от домогательств и насилия, а с другой – что любая работа с детьми потенциально опасна, потому что обвинения могут быть очень шаткими, а действия, вменяемые в преступные, не предполагать ничего дурного. Таким образом, встают три вопроса: почему такие трагедии происходят, как обезопасить детей и как человеку, работающему с детьми, не быть обвиненным в педофилии?
Случаи педофилии бывают во многих закрытых системах, где есть ничем не сдерживаемый доступ взрослых к детям – в том числе и в первую очередь, в силу глубокого доверия к лидерам, в религиозных.
Такие случаи описаны в среде кришнаитов (причем Международное общество сознания Кришны само регулярно занимается расследованием подобных прецедентов), в ортодоксальных иудейских общинах, серия педофильских скандалов потрясла Католическую Церковь, во многих исламских странах признаются браки с несовершеннолетними.
Религиозные организации – не единственное возможное место для реализации наклонностей педофила. Прошедшие скандалы в московских элитных 57-й школе и «Лиге школ» – лишь яркие свидетельства, выявленные после многих лет укрывательства если и не прямого преступления (жертвам, как правило, уже было 16 лет), то грубого нарушения профессиональной этики.
В то же время дела о педофилии, вернее, о развратных действиях или половых сношениях с лицами, не достигшими 16 лет (ст. 134, 135 УК РФ), раскрывать крайне сложно: часто приходится иметь дело только с устными показаниями, так как от момента совершения преступления до его выявления может не сохраниться никаких материальных улик. Их вообще могло не быть.
Неудивительно, что «педофильские» статьи могут быть отличным способом оговора. «Накрутить» ребенка, заставить его дать ложные показания угрозами или обещаниями – вполне возможно.
Иногда ребенка можно даже не спрашивать.
Кризисный психолог Михаил Хасьминский признает, что возможна гиперболизация проблемы педофилии для каких-то корыстных целей: от пиара до денег.
Известно «дело Макарова», где чуть ли не основным доказательством вины отца семилетней девочки стали нарисованные ею животные, напоминающие кошек с огромными хвостами – психолог квалифицировала их как признак сексуальной травмы. Мужчине грозили 13 лет строгого режима за насилие над несовершеннолетней, но после пересмотра дела статья была переквалифицирована на третью часть статьи 135 УК РФ (развратные действия), и срок снизился до пяти лет. Которые Владимир Макаров и отсидел от звонка до звонка.
Не менее скандальным было дело учителя музыки Анатолия Рябова, правда, завершившееся оправдательным вердиктом – слишком уж нелепы были обвинения. Судя по всему, имелся оговор со стороны обиженной мамы ученицы.
Таким образом, сложность «педофильских дел» двоякая: затруднен поиск доказательств вины в случае преступления и затруднена возможность оправдаться обвиняемому в случае ошибочного или ложного обвинения.
Руководитель отдела по тюремному служению одной из епархий говорит прямо:
– Сейчас оправдательных приговоров – меньше, чем при Сталине. Я не буду вдаваться в подробности, потому что тут уже дело касается тайны исповеди, но очень многие сидят ни за что. Некоторые из них – по ошибке, а кого-то откровенно «заказали». И во всех случаях растление несовершеннолетних – одна из самых удобных для обвинения статья. Фактически расстрельная. Если вы попали под подозрение – молитесь и готовьтесь к худшему. Ну а если вы поняли, что за вами что-то есть – лучше признайтесь.
Не надо удивляться формулировке – не все сразу могут понять, что совершили действие, хоть как-то связанное с блудом. Крайние случаи искреннего непонимания – на мой взгляд, уже патология (например, если взрослый человек прикасается к интимным местам ребенка), но есть и пограничные.
Вот священник проявил нежность к духовному чаду, девочке лет тринадцати, погладил ее по спине, получилось – вдоль всего позвоночника. Вероятно, не специально, а потому что она ростом невысокая – а она же уже подросток, взрослеющая женщина, у нее появились неуместные ощущения, ей неприятно, а сказать боится. И если у вас такое поведение вошло в привычку, то какая-то девочка может все же пожаловаться маме, а мама имеет полное право написать заявление. Это значит, что за вами будет числиться несколько преступных эпизодов.
И могут добавляться новые – если другие девочки из вашего окружения, узнав об обвинении, вспомнят о таких ваших жестах по отношению к ним. Даже если раньше они ни о чем таком не думали и никаких негативных эмоций не ощущали.
Просто честно поразмышляйте: стали бы вы так, по всей спине, гладить взрослую женщину, если это не ваша жена или мама?
Так вот, если вы поняли, что речь идет о чем-то подобном – повторяю, лучше признайтесь: да, было, да, не задумывался, да, чувствую вину и никогда не повторю. И все равно молитесь. Статья тяжелая, светит много. Надежды на апелляцию в суды высших инстанций очень мало. В любом случае, чистосердечное признание лучше запирательства.
Так как же не попасть под обвинение в педофилии? Попробуем дать несколько советов.
Директор одной православной гимназии жалуется, что после нескольких педофильских скандалов в СМИ он бы вообще бросил работу, если бы не ответственность перед детьми.
– Дети есть дети – кто-то где-то что-то разбил, кто-то учителю нахамил, кто-то просто обленился и не делает ничего. Разбираться надо один на один: откуда я знаю, не давит ли классный руководитель на ребенка?
То же самое с родителями. Я не знаю, что у юного человека, находящегося в течение дня под моей опекой, творится дома. Может быть что угодно – от отсутствия собственного стола, за которым можно делать уроки, до семейного насилия. А возраст трудный – вдруг я его отчитаю, он обидится, да и ляпнет где-нибудь, что я его трогал?
Поэтому у меня в кабинете при частном разговоре с учеником открыта дверь. Как минимум секретарь приемной меня и моего юного собеседника всегда видит, как и любой входящий.
Но иногда беседа вообще исключает свидетелей. Нам пришлось пойти на инженерные решения – в кабинете есть внутреннее окно в коридор, и во время бесед с учениками жалюзи на них раздвигаются.
Все должны видеть, что я сижу за столом, ребенок – на стуле или на диванчике напротив меня – и я его не касаюсь.
Священник может обезопасить себя, не приглашая детей к приватному разговору без родителей вне стен храма, а также в другие помещения храмовой территории – классы воскресных школ, трапезную, комнаты отдыха, личные кабинеты.
Любому взрослому не следует садиться с чужим ребенком в один лифт – это будет безопасно для вас и этично по отношению к нему: большинство детей предупреждены о том, что незнакомца в лифте следует избегать, но далеко не все готовы уверенно выйти из лифта, куда уже зашел чужой человек.
Фото: brainjet.com
Тактильные ощущения вовсе не всегда связаны с сексуальностью. Дети младшего возраста висят на учителях или вожатых, многим взрослым потискать маленького ребенка хочется просто из чувства умиления.
Священники – часто сами из многодетных семей или многодетные отцы, и им это чувство знакомо. Проблема в том, что маленький ребенок может быть этим совершенно не доволен, но не понимать, почему, и не уметь отказываться. Поэтому запоминаем железное правило: все манипуляции с телом несовершеннолетнего проводятся с его согласия и согласия его официальных представителей!
«Малыш, можно я тебя возьму на ручки?», «Ваш ребенок не боится незнакомых людей? Можно его обнять?» – такие вопросы вполне уместны. Более тесного контакта стоит избегать.
Допустимо (опять же, с разрешения) поцеловать в макушку – между прочим, многие дети от этого решительно отказываются и уворачиваются, поэтому будьте внимательны. Поцелуев в другие части тела, даже в шутку, быть не должно.
Священник и учитель – как уже было сказано, лица, вызывающие абсолютное доверие, в особенности у ребенка. Они не имеют права давать повода даже к малейшим подозрениям в сексуальных домогательствах.
– У некоторых священников есть странная манера – приобнимать исповедника за плечи. Многим это нравится – такой отеческий жест. Но вообще-то это не совсем правильно даже с точки зрения аскетики. А уж в наше время, когда на этом основании могут обвинить в домогательствах – это просто опасно, – высказывается опытный священник.
Другой пастырь почти с недоумением замечает, что традиция целовать руки духовенству постепенно отходит в прошлое.
– То, что лично я боюсь дать поцеловать руку семинаристу или ребенку – показатель жуткого нездоровья, тотальной подозрительности в обществе. Хотя, не спорю, так даже прогрессивней – положить руку на голову. Беда в том, что на всякий случай тут тоже надо бежать со всех ног.
Батюшка смеется немного нервно. Понять его нервозность легко. Дело отца Глеба Грозовского кажется ему подозрительным, хотя с доказательной базой он не знаком.
– Мне кажется, обвинить в педофилии можно любого – было бы желание, – заключает он. – Я бы предпочел лишний раз не подставляться.
Неужели теперь, если человек, особенно ребенок, страдает – священнику нельзя его обнять, взять за руку, поддержать теплым дружеским контактом? Вероятно, тут следует опираться на личные ощущения и предыдущее правило – обнять допустимо, но следует избегать уединения и слишком продолжительного контакта. Помните, даже обвинение в холодности и обида лучше, чем обвинение в домогательстве и реальный срок.
Фото: Vk / Симбирская митрополия
«Слово материально», – не самая правдивая присказка приобретает мрачноватые оттенки и тесно смыкается с другой фразой: «Любое ваше слово может быть использовано против вас». Разговоры об интимном должны вестись очень аккуратно и деликатно.
Митрополит Антоний (Храповицкий) в своей работе «Исповедь» поясняет, что на исповеди, задавая вопросы юному прихожанину о «детских» грехах против седьмой заповеди, важно самому невольно не стать растлителем:
«Духовник должен опасаться, как бы не сообщить о способах подобного греха детям совершенно невинным и не знающим никаких пакостей. …Иногда он допускает греховные действия, совершенно не зная, что это грешно».
Чудовищной травмой для подростка могут оказаться такие беседы со священником – и не только на исповеди.
– Батюшка говорил со мной откровенно об очень многом, – рассказывает о своем первом духовнике молодой священник. – Это мне льстило. А в какой-то момент он мне начал объяснять какие-то вещи, связанные с телесностью. Зашла речь о гомосексуализме. Я до сих пор не знаю, было ли это началом сексуальных домогательств, но что-то у меня екнуло, и я сменил приход. Даже не так: месяца два я вообще боялся ходить в храм. Это еще хорошо, что я в свои четырнадцать стал верующим без влияния родителей. А если бы я ходил на службы с мамой? Как бы я объяснил свое бегство?
Фото: spbda.ru
Рассказывать об этом эпизоде мне было противно. А батюшка даже первое время звонил мне, как ни в чем не бывало, пока я не стал трубку бросать. До сих пор удивляюсь, что после такого опыта я рискнул поступать в семинарию.
Правило «Следи за речью» действует не только для священников. Объяснение ребенку, откуда берутся дети, и вообще половое воспитание, «взрослые разговоры между взрослыми» – темы, требующие такта и от родителей, и от друзей семьи, и от учителей.
Молодой человек 27 лет, раскованный в отношениях, рассказывает:
– Ничего мне не было так противно в детстве, как обсуждение мамой и отцом подробностей своих супружеских отношений. Они говорили об этом за закрытой дверью, но так громко и в таких выражениях, что я заливался краской по уши. Мне кажется, если бы не это, я бы сейчас совсем иначе жил.
Оставим в стороне вопрос о самооправдании молодого человека. Не будем вдаваться и в подробности юридические (шансы у родителей на проблемы с опекой, если бы ребенок проговорился о своих наблюдениях, в наше время были бы достаточно высокие).
Просто запомните: если на вас падет подозрение, подобные разговоры будут учтены.
В наше время педофилом может оказаться человек, проявивший интерес не к маленькому ребенку, а к ребенку в понимании юридическом. Пятнадцатилетняя девушка внешне и по поведению может мало отличаться от восемнадцатилетней, и интерес совершеннолетнего молодого человека к ней может выглядеть естественно, а также нормальным будет казаться интерес ее стороны.
Поэтому – просто ведите себя прилично с учетом ее возраста: не распускайте рук, следите за речью, не проявляйте внешним образом своего интереса. Подрастет – предложите пожениться (в каждой шутке есть доля шутки), а пока – табу.
По мнению психолога Михаила Хасьминского, проблема роста «педофильских дел» связана, как ни странно, в том числе с неправильным освещением темы.
Михаил Хасьминский
– Получается своеобразный круговорот. Он хорошо описан в случаях с самоубийствами как «эффект Вертера», а распространение в СМИ информации о педофилии менее изучено, но очевидно, что работает тот же механизм: чем больше об этом говорят, тем больше людей, которые этим начинают интересоваться и узнают, что такие факты не являются чем-то невероятным, противоестественным.
Люди, склонные к такому сексуальному нарушению, осознают, что им подобных достаточно – и это снимает табу и толкает их на активные действия. Если до этого они были латентными педофилами, то теперь они «раскрываются», получив подтверждение того, что их поведение не уникально.
В реальности об этих извращениях не надо кричать на каждом углу, а если уж и говорить, то по особым правилам, понимая, что информация может уменьшать, а может увеличивать желание противоправных действий. «Хайп» может только навредить. Нужна более качественная оперативная работа, в том числе агентурная, ну и, конечно, ужесточение наказания.
Психолог отмечает: росту извращений способствует и абсолютная вседозволенность в интернете, которая формирует неправильные предпочтения у людей молодых.
– Подросток начинает интересоваться: а что вообще бывает? Он заходит в интернет, лезет на порнографический сайт – и узнает о наличии в том числе и педофилии. И его это возбуждает. Все, что могло находиться в его психике в латентном виде, раскрывается, он уже целенаправленно ищет соответствующие картинки и ролики в сети, а потом [во взрослом состоянии. – Прим. ред.] – воплощает в жизнь.
Я считаю, что без толку говорить о борьбе с педофилией, если эту помойку порноиндустрии не заколотить наглухо. Это уже вопрос информационной безопасности.
Короче говоря, психология и аскетика: «не думать о белой обезьяне», хранить ум и взор. Не вызывайте темных духов из глубин своего подсознания. Избегайте заострения внимания на этой теме.
И здесь мы переходим к последнему, самому главному правилу.
Запомните: если вы, работая с детьми, не дай Бог, почувствовали, что у вас на самом деле есть к ним сексуальное влечение – немедленно меняйте род деятельности. И идите к психологу. А то и к психиатру: вообще-то педофилия – это диагноз, согласно международной классификации болезней, расстройство сексуального предпочтения.
И не оставайтесь с объектом интереса наедине – уже из соображений не только юридических, но и аскетических.
И вообще – бегом на исповедь, и молитесь, чтобы блудная страсть вас оставила.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML