5
Об истоках проблемы священства и царства в Росии и позиции Святейшего Синода в 1917 году на Международной конференции «Религия и русская революция», прошедшей в октябре в Российской академии народного хозяйства и государственной службы, рассказал историк Михаил Бабкин.
Позвольте мне осветить позицию Святейшего Синода в период февраля 1917 года. Поскольку вокруг этой темы ломается много копий, ведутся споры, я акцентирую ваше внимание, что существуют две парадигмы, в которых работают исследователи.
Первую парадигму можно назвать патриархоцентричной, а вторую парадигму можно условно назвать императороцентричной. Всё сводится к тому, кто является главой Церкви, земной Церкви – патриарх или император? Эта проблема обусловлена, в свою очередь, историко-богословской проблемой священства царства: то есть кто на земле является земным образом Царя Небесного, Христа?
Потому что как известно, Иисус Христос – Царь всем царям и Архиерей всем архиереям, и в нем, в Иисусе Христе, царство и священство сходятся воедино. Встает вопрос, кто в мире дольнем на земле является живым образом Иисуса Христа – царь или патриарх?
Проблема эта с теоретической точки зрения неразрешима. Понятно, что в сторону одного доводов, что священство выше царства, найдется множество, и не меньше доводов, что царство выше священства. Но с исторической точки зрения, не с богословской, а именно исторической, понятно, что в истории Византии и в истории Московского царства, и Российской империи на практике имеем, что царство было выше священства.
Хрестоматийно считается, что проблема священства и царства в истории России – это противостояние патриарха Никона и Алексея Михайловича, середина XVII века, потом следующая узловая точка – это отмена патриаршества Петром I, точнее, учреждение Святейшего Синода.
Потом в качестве узловой точки указывается обычно в литературе секуляризация церковных имений Екатерины II, и провозглашение императором Павлом I себя главой Церкви в 1797 году. Строго говоря, себя не провозглашал главой Церкви Павел Петрович, но в его акте о престолонаследии говорилось, что «понеже император и главы церкви суть» – это не прямое объявление себя главой церкви, но косвенное. Потом этот тезис находил отражение в российском законодательстве, в своде законов Российской империи, в комментарии к одной из статей.
После этого считается, что по воззрению того же Антония Храповицкого, упоминаемого, что после объявления императором Павлом I себя главой Церкви, что все, порабощение Русской Церкви достигло апогея, и церковь оказалась под пятой, под высокой рукой светских чиновников.
После этого считается, что всё, проблема священства и царства растворилась и ушла в небытие, ее просто предают забвению, и никто из исследователей не желает рассматривать историю Русской Церкви в контексте этой проблемы. Я же обратил внимание на множество фактов, казалось бы, необъяснимых.
Например, я установил по таким источникам, как все печатные служебники с начала XVII века по настоящее время и черновики архиерейских священнослужений, что до 1917 года имели место два разнонаправленных процесса – с одной стороны, постоянно (с начала XVII века, повторюсь) шло учащение, упышнение и расширение архиерейских титулов, то есть появление: Патриарх Святейший, господин, преосвященный, преосвященнейший.
Потом, уже если говорить об истории после 1917 года даже о патриархе, титулы все искусственные: «господин, великий господин, Патриарх Московский», потом возникло «отец наш Патриарх Московский». Потом соединялись все титулы – великий господин отец наш – и прочее.
То же самое примерно происходило с титулованиями епархиальных архиереев. С одной стороны, по возрастающей шло поминовение архиереев, а с другой стороны, имел место с середины XIX века обратный процесс поминовения лиц царского дома, то есть количество лиц царского дома сокращалось, вплоть до нуля в марте 1917 года, когда поминовение царского дома, объявленного Синодом царствовавших, было прекращено и даже запрещено.
Это два разнонаправленных процесса, прямо чуть ли не крест – как объяснить этот факт? Объясняется, на мой взгляд, очень просто – это проблема священства и царства, потому что исправление богослужебных книг – это, понятно, прерогатива в первую очередь духовенства. Статус себя в богослужебных чинах они постоянно повышают, не постоянно, но если посмотреть тенденцию на протяжении двух веков, себя они возвышали, а императора всячески стремились снизить вплоть до нуля.
Следующим проявлением проблемы священства и царства – это я отвечаю тем историкам, которые говорят, что я надуманно абсолютно и не корректно притягиваю из XVII века проблемы священства и царства применительно к 1917 году – резкое сокращение архиерейской присяги в феврале 1901 года.
Раньше при постановлении в архиерейский сан епископы давали большую присягу и в ней содержалась верноподданническая присяга – это одна была присяга. Вторая была присяга для присутствующих членов в Святейшем правительствующем синоде. Если архиерея приглашают участвовать на заседаниях Синода, он дает присягу. Присяга для присутствующих в Синоде была учреждена Петром I в 1721 году примерно в один день с учреждением присяги для членов Коллегии, то есть это была императором установленная присяга.
В феврале 1901 года Синод сам упразднил, точнее, отменил эту присягу для присутствующих в Синоде и лишь довел до сведения императора Николая II. Понятно, что есть вопросы, куда смотрел Победоносцев, куда смотрел император Николай II, как такое вообще могло быть? Явна незаконная отмена присяги, введенной императором.
Присяга, верноподданническая часть присяги для всех архиереев была резко сокращена и приняла достаточно формальный вид, дескать, я обещаю по заповедям господним «богу богово, кесарю кесарево», я обещаю быть верным императору нашему – вместо пространной верноподданнической присяги.
Следующее явление, которое я нашел по служебникам начала XX века. С 1900 года имело место проскомидийное сокращение поминовения императора, то есть проскомидия – это первая начальная часть литургии, наполненная сакральным смыслом. Там все имеет свой сакральный смысл. Из просфоры вынимаются частички, и они особым образом укладываются на священном сосуде, точнее говоря, на дискосе. Из четвертой просфоры вынималась частичка за императора.
В служебниках, которые издавались не везде, издавались служебники в Санкт-Петербурге, в Москве и в Киеве, так вот в Петроградских изданиях четырех 1900 года 1905-го, 1913-го и даже 1916 года, а эти служебники, повторюсь, печатали в синодальной типографии и по благословению Святейшего Синода. На этих дискосах эти частички не вынимались за императора.
Проскомидийная картинка начала XX века, дореволюционная, она полностью тождественна нынешним советским и современным служебникам. Получается, при царе литургическое поминовение царя имело какое-то сокращение. Чем это объяснить, как не противостоянием на духовном фронте священства царству?
Плюс, конечно, сначала XX века, как известно, на волне различных политических преобразований шли активные дискуссии о будущем месте Православной Церкви в Российском государстве. Разные органы церковные обсуждали этот вопрос и архиереи, в их моделях… Не находилось место императору в будущих моделях управления церковью. Чем это объяснить?
Поскольку я ограничен во времени, прекращу, не буду дальше перечислять, потому что мы еще не подошли к теме главной – к позиции Священного Синода Святейшего в первые дни Февральской революции. Что не устраивало духовенство? Духовенство принципиально не устраивало участие императора в делах церковного управления. Духовенство всячески стремилось рассматривать царя просто, как светского человека, как светского чиновника, управляющего, якобы вмешивающегося незаконно в дела церкви. Духовенство по большому счету хотело, пусть будет положение церкви, как при царе в будущей России, но без царя. Потому что если нет царя, нет, соответственно, вмешательства царя в дела церковного управления. Поэтому когда нет царя, то автоматически священство становится выше царства.
Какую позицию занял Святейший Синод в первые дни, когда зашатался царский трон? Как известно, Николай II отрекся за себя и за сына 2 марта 1917 года в пользу своего брата младшего Михаила Александровича. Самое интересное, дальше что было? Михаил Александрович, как известно, не отрекался от престола.
В акте Михаила Александровича говорится, я цитирую с небольшими купюрами: «Я готов восприять верховную власть лишь в том случае, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит в Учредительном Собрании установить образ правления и новые законы государства Российского».
Отречения Михаила Александровича от престола не было, и Дом Романовых, соответственно, от престола не отрекался, потому что Дом Романовых включал в себя больше 80 человек, 82 или 83, не помню точно. Понятно, что кто-то был в морганатических браках, то есть не имели права на престол, но в любом случае в Доме Романовых было несколько десятков человек.
Говорить, что Дом Романовых отрекался от престола, абсолютно не корректно. Где отречение? Надо, чтобы все из Дома Романовых написали собственноручно: я не имею права на престол, я отказываюсь от своих прав. Отречение Дома Романовых от престола очевидно не было. Михаил Александрович передал вопрос о новых формах правления на рассмотрение Учредительного Собрания.
Как здесь повел себя Синод, когда Россия стояла на пути, быть ей монархией в той или иной форме, по тем временам, конституционной, или быть республикой, в той или иной форме? Когда Россия стояла на распутье, Синод, во-первых, Ольга Юрьевна говорила, но поскольку она не занимается, что Синод начал реагировать 9 марта, на самом деле Синод стал реагировать 4 марта – по всем епархиям веером пошли по всей стране телеграммы, что надо прекращать поминовение Царствовавшего (в прошедшем времени) Дома.
Исходило от Синода и пошло по всем епархиям распоряжение 6, 7 и 18 марта, что всюду, где творилась молитва за царя, надо творить возношение молитв о богохранимой державе Российской и благоверном Временном правительстве ея. Причем в некоторых случаях изменение богослужебных чинов шли не просто в общем, что всюду упоминовение царя меняем на что-то, на поминовение благоверного Временного правительства, а еще была персонально точечно по конкретным отдельным богослужебным текстам.
Так вот, богородичный тропарь утренник принял такой вид, раньше было: «Пресвятая Богородица, спаси Благоверного Императора нашего и ему же повелела еси правити». А стало с 7 марта: «Пресвятая Богородица, спаси Благоверное Временное правительство наше и ему же повелела еси правити». Таким образом, власть Временного правительства была сакрализована.
Другой тропарь, иконе Иверской Божьей Матери, стало звучать: «Помози благоверным правителям нашим, их же избрал если правити нами и победы им на враги даруй». Я за то, чтобы рассматривать, я считаю, это изменение богослужебных чинов надо рассматривать как своеобразный пиар Синода новой власти.
Понятно, что пиар – не очень корректный термин – я оперирую современными понятиями. Церквей православных было более 50 тысяч, духовенства было более 100 тысяч человек. Самих православных, по разным оценкам, было 130 миллионов. Соответственно, этот колоссальный пиар власти в молитвенных богослужебных чинах влиял на общественное сознание православной паствы.
Для историков считается, что дескать, хрестоматийный тезис, дескать, царский режим настолько прогнил, что в первые дни февраля 1917 года правые партии разбежались и отказались от защиты царя. Дело в том, что у правых партий в программах было написано святое послушание православной церкви. Если сама Православная Церковь, если Синод снял монархические знамена, даже звук молитвенный о царе стал запрещенным, что оставалось делать правым партиям? Понятное дело, только расходиться по домам.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML