7
Человеку с диагнозом «рак» нужно помочь отказаться от мифов и найти в себе ресурсы для борьбы за жизнь – рассказывают онкопсихологи.
Виктор Делеви, медицинский психолог Самарского областного клинического онкологического диспансера
Человек, заболевший раком, так или иначе переживает экзистенциальный кризис. Привычная для человека жизнь рушится, а как жить дальше, он не знает; часто возникает страх будущего, ощущение жизненного тупика, обреченности.
Да, рак – это тяжелое и опасное заболевание. Но особенность этой болезни в том, что вокруг нее существует много мистики и мифологии. И основной миф – что это полный жизненный крах. Поэтому, когда человеку говорят, что у него или у его близкого рак, то по умолчанию это воспринимается как конец.
Но это далеко не так! Есть статистика, которая говорит о большом количестве успешных исходов лечения рака.
«В этот момент у меня рухнула просто вся жизнь. Я плакала целый месяц, вообще не переставая ни на минуту, лучше бы я тогда просто умерла от такого горя! Никакие успокоения, уговоры мужа совершенно не действовали, моя жизнь просто кончилась тогда. В один момент я потеряла все: работу, всех друзей, родственников (чего никак не ожидала) и уже ждала, что уйдет и муж. Мы прожили уже к тому времени вместе больше 17 лет. Если честно, на операцию я идти не хотела, мой муж просто волоком меня тащил в онкологию».
(Здесь и далее цитаты с форумов для онкобольных)
Но стадию отчаяния в большей или меньшей степени проходят все, просто не все это осознают. У каждого из нас есть страх смерти. У больного раком он становится близким, осязаемым. И дело не в том, чтобы перебороть страх, а в том, чтобы понять его причину, войти с ним с диалог – тогда он становится осознанным, с ним можно работать; перестает пугать то, что пугало раньше.
Виктор Делеви
Задача онкопсихолога – создать человеку возможность найти в себе ресурсы, которые помогут ему искать новые возможности для эффективной жизни. Возможности, которые раньше были ему неизвестны или непонятны.
Вот пример из клинической практики. Молодая женщина, тяжелая форма рака. Есть реальная возможность благоприятного исхода операции, но понятно, что в дальнейшем предстоит пожизненная инвалидность. Кроме того, на фоне болезни у нее произошел и крах личных отношений.
Хорошо зная те ограничения, которые неизбежны после операции, она от нее отказалась. Основной мотив – жизнь потеряла смысл, поэтому так жить она не хочет и не будет. Здесь первой задачей психолога было, образно говоря, удержать человека на краю (а любой намек на суицид требует пристального внимания).
«Меня мужчина бросил на пороге онкологии, как только я первый раз шла на обследование, не дожидаясь постановки диагноза. И я тоже так на него за это обиделась, что вообще вычеркнула, как и не было его, и пошла лечиться. И только через пять лет у психолога мы потихонечку раскопали эту обиду, как я с ней обошлась, чем компенсировала и вот так вот прожила через годы и переплакала. А тогда было совсем не до того».
В результате кропотливой работы удалось получить ее согласие на операцию. Операция прошла удачно, но и после нее пациентка была в крайне подавленном состоянии, говорила мало и в основном – о бессмысленности дальнейшей жизни.
Дальше в психологической реабилитации акцент был сделан на ее системе ценностей и жизненных смыслах, а также на собственной идентичности.
Постепенно выявилась самая главная ценность, которая раньше воспринималась банальностью и уходила на второй план – просто факт самой жизни. Осознание: «Я живу!»
Как бы изменилась жизненная роль: вместо человека обреченного стал появляться человек, все больше верящий в свои возможности. Это стало стартовой точкой для осмысления и освоения все новых перспектив. То есть – возвращения к жизни. И теперь, общаясь с ней, вы можете видеть активную, целеустремленную молодую женщину.
Виктор Делеви
Особая психологическая ситуация складывается в семьях, где существует проблема онкологического заболевания. Работа с родственниками больного – это очень важная и трудная история, они сами нуждаются в психологической помощи. Причем эта помощь необходима на любом этапе и при любом исходе болезни их близкого человека.
Во время болезни близкого от родственников требуется много психологических ресурсов для помощи больному. В случае трагического исхода у родственников возникает не только чувство потери, но и чувство вины. Надо помочь им выжить и обрести стабильность.
Лидия Погибенко, ведущий психолог службы помощи онкологическим больным «Ясное утро»
Одна моя пациентка считала, что ее жизнь до болезни была бесполезной. И я спросила ее: «Что именно вы считаете бесполезным?» И оказалось, что эта женщина не сделала карьеру, потому что всю жизнь занималась семьей. И тогда в процессе беседы мы посмотрели на ее жизнь с точки зрения материнства. Потом она сказала: «А жизнь-то у меня, оказывается, была не такая плохая! Спасибо, что вы показали ее с другой стороны!»
Больному нужна любая поддержка. Но необходимо спросить, что ему необходимо, ведь иногда родственники исходят из своего понимания того, что человеку надо.
У меня была пациентка, которая обиделась на мужа, потому что он не помыл окна. Спросила ее: «А вы ему говорили?» – «А что, он не видит?» Когда же она сказала свою просьбу мужу, очень удивилась, что он выполнил ее без вопросов.
Лидия Погибенко
Пациента сопровождает множество страхов. Онкологическое заболевание очень мифологизировано, и человек боится даже не болезни, а мифов, связанных с ней.
«Страшно! Страшно умирать! Страшно умирать в мучениях! Даже думать об этом! Этот страх такой огромный, что я от него 4,5 года закрывалась, убегала от него в близких, в работу, во что угодно. Я боялась даже прикоснуться к этому страху».
Но боязнь – это нормальная реакция. Страх нас оберегает, но его нужно хотя бы проговорить. Мы объясняем, что и стадия маленькая, и прогнозы хорошие, и медицина на высоком уровне.
Поэтому и слезы во время нашего общения тоже могут быть нужны, потому что если у человека существует запрет на проявление внутренних эмоций, то все равно когда-то нужно дать им выход.
Галина Ткаченко, медицинский психолог Российского онкологического центра им. Н.Н. Блохина, канд. психол. наук
Онкопсихология в нашей стране достаточно молодое направление. Одним из основателей в России, как мне кажется, является Гнездилов Андрей Владимирович.
Сначала к нам в больницах относились с непониманием: для врачей, которые привыкли лечить лекарствами, лечить словом было странно. В то время даже было не принято говорить о диагнозах. И сперва мы учились в основном на клинических работах зарубежных психиатров и первый опыт перенимали от них. Только спустя какое-то время врачи начали видеть результат нашей работы, и сейчас онкопсихологи очень востребованы.
Галина Ткаченко
Например, несколько лет назад ко мне в кабинет постучался пациент – дедушка лет семидесяти. Сказал, что его сосед после операции лежит замкнутый и угрюмый и все время прячет под подушку какие-то лекарства. Оказалось, что после операции он стал инвалидом, упал духом. Этому пациенту было около 40 лет. Жена, двое маленьких детей.
Именно он был основным добытчиком в семье, принимал важные решения. Случившееся буквально парализовало его волю. Медикаментозное лечение, назначенное психиатром, не избавило его от страданий и унижения, которые он испытывал. Он не хотел жить, отказывался от дальнейшего лечения.
«Месяц назад поставили диагноз, но никак не могу собраться с духом. Все время, что не занята – реву. Накрывает по полной. Маму жалко до ужаса, что ей такое придется пережить. Понимаю, что нельзя сдаваться, что с таким настроением мне не победить, но ничего не могу поделать».
Мы с ним долго беседовали о том, что он и сейчас, пока восстанавливается, уже может посильно помогать семье. Через какое-то время этот пациент сам нашел меня и сказал, что понял: лучше жить так, чем не жить совсем.
Этот случай – пример того, как работают онкопсихологи, как помогают пациентам преодолеть психологическую травму, связанную с болезнью, как стараются найти у человека мотивацию к жизни, внутренние резервы в сложной ситуации.
Ольга Головина, психолог-консультант службы помощи онкологическим больным «Ясное утро»
Каждая история уникальна. Мы работаем через принятие пациентом своей болезни, ведем их к раскрытию чувств. Многие не говорят своим близким о диагнозе, в основном потому, что боятся быть обузой. А если говорят, то родные часто могут сказать: «Ой, да ничего! Ты справишься!»
Но не эта фраза должна быть первой. Нужно сказать: «Мы рядом и сделаем все возможное. Ты не одинок в твоей болезни». Примерно 30% звонят, когда нет поддержки в семье.
Наверное, больше всего меня волнуют звонки родителей, у которых болеют дети, и беспомощных стариков по вопросам медицинской поддержки. Тяжело, когда нет помощи в обычных вещах.
Ольга Головина
Я веду и очное консультирование, и на телефонной линии. Конечно, когда есть контакт глаза в глаза, то появляется и уверенность, что помощь более эффективна, но в любом случае главное – дать понять, что человек не один.
«Я верю, изо всех сил верю, что справлюсь и вылечусь, но эти мысли… Мне есть ради кого бороться. Есть ради кого жить и не сойти с ума. По психике ударила болезнь очень сильно. Даже и не знала, что она такая шаткая у меня. Находят периодически моменты, когда понимаешь, что в жизни не только семья, спорт, творчество и путешествия, но и рак».
И у пациента обязательно должны быть планы, пусть и краткосрочные – на год-два-три. Мы даже говорим о том, что один из выходов из кризиса – планирование, например, своего путешествия. У человека не будет неопределенности в жизни. Это снижает стресс.
Когда речь заходит о смысле жизни и болезни, я говорю пациенту: «Расскажите, пожалуйста, каким вы были до болезни и что изменилось после».
Мы стараемся перенести поток мыслей – не «за что», а «для чего». Иногда с этим вопросом люди сразу просят соединить со священником, они у нас на линии тоже есть.
Быть рядом – это слушать, слышать, поддержать человека словом. В глубине души каждый хочет, чтобы его пожалели. Иногда человек находится в таком шоковом состоянии и растерянности, что я не слышу в его голосе вообще никакой энергии, пациент не принимает болезнь. До этой стадии принятия доходят не все, а ведь нужно еще и найти в себе силы для борьбы.
«Характер у мамы сложный. Диагноз ее прибил конкретно. От полной апатии до истерик, причем второе – преимущественно. Я в попытках ее понять сама ходила к психологу, стало немного легче. Со мной мама легче переносит побочки от химии и проявляет больше жизненной активности».
Поэтому и близким, и нам, онкопсихологам, важно принять этого человека со всеми проблемами, слабым и не знающим. Не говорить ему сразу «Да ты справишься!», а стать человеком, кому он расскажет, что боится так, что даже не может есть.
Телефон горячей линии службы «Ясное утро»
8 800 100 01 91 (Круглосуточно. Бесплатно. Анонимно)
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML