3
Гвардии прапорщик Николай Мурин проходил сверхсрочную службу в Афганистане в 1981 – 1983 годах, до этого срочную – в Германии, в 1983 году награжден боевой медалью «За отвагу», в 1989 году получил медаль «От благодарного афганского народа». 30 лет прошло с тех пор, как последний советский военнослужащий покинул Афганистан. Сегодня Николай Анатольевич делится воспоминаниями: рассказывает о себе и о той войне. Он достает из памяти события давно минувших дней и раскладывает их рядом с фотографиями. Фотографии – черно-белые, воспоминания – цветные, яркие.
Когда-то я понятия не имел, что это за страна такая – Афганистан, да и выговаривал название с трудом. А оказавшись там, был покорен величием гор с заснеженными вершинами. Афган – страна контрастов. Дневной палящий зной сменяется зимней стужей ночью. Нищета соседствует с роскошью.
Словно в средневековье молодой афганец пашет землю волом, запряженным в соху. Современные ритмы сотрясают округу: на упряжке вола пристроена японская магнитола «Шарп», которую в СССР запросто можно обменять на автомобиль. А вот караван верблюдов: корабли песчаных пустынь величественно следуют по асфальтированной трассе Кандагар – Кушка.
Для того чтобы попасть в Афганистан, я трижды писал рапорт. Хотелось быть полезным стране: наше поколение воспитывалось на рассказах о Великой Отечественной войне, на подвигах дедов. Вот и мой дед, фронтовик Михаил Карпович Киршин, кавалер ордена Слава, много рассказывал военных историй, и я, конечно, с детства мечтал о воинской службе. В СССР это была почетная обязанность каждого гражданина!
В ноябре 1981 году в составе батальона я был направлен в Узбекистан, в приграничный город Термез. Здесь нас полностью перевооружили и объяснили, что война – это не игра, а противник хорошо вооружен и далеко не дилетант.
На этом фото командир нашей роты Кукушкин Николай Игоревич, командир 1-го взвода Сашка Перевозчиков, 2-го – Лёха Малахов, 3-го – я. Совсем мальчишки. А вот эти бородатые дядьки – моджахеды. Чувствуете разницу? После двух недель тактических занятий, по понтонному мосту через пограничную реку Амударья, мы зашли в Афганистан. В приграничный город Хайратон. Наш маршрут проходил через Поли-Хумри, перевал Саланг, Чирикар, Кабул, перевал Терра в город Гардез (Пактия), где дислоцировалась 56 гвардейская краснознаменная орденов Кутузова Отечественной войны отдельная десантно-штурмовая бригада. В провинции Пактия стояли 4,5 тысячи моджахедов, во главе организованных банд Гульбеддин Хекматияр по прозвищу «Кровавый мясник».
А вскоре произошла и моя первая личная встреча с настоящим моджахедом. Наша колонна следовала в Кабул, пройдя через перевал Саланг мы вышли в Черикарскую долину. Я – лихой 24-летний советский воин – расположился на броне БРДМ. По рации передают: «…Увеличить скорость, слева по фронту идёт обстрел колонны, в бой не ввязываться!» Вдруг вижу: из «зеленки» выходит «дух» с гранатометом, и направляет его прямо на мою машину, даже вижу, как из ствола сходит граната. Рыбкой ныряю в люк, задраиваю и ору водителю: «Юра, «духи»! Гони!» Он – по газам, мотор взревел, и наша «рябуха» понеслась, петляя.
Очнулся в Кабуле. Странно: казалось, прошли секунды, на самом деле – 25 минут. В тот день при обстреле 8 человек были убиты, а так же были и раненые. Увидеть трупы товарищей, погибших от разрывных пуль – страшно. 3 дня ни есть, ни пить не мог. Так для меня началась война. Вот на этом фото я стою, насмерть перепуганный. Самое страшное на войне, что к смерти привыкаешь. А с чем никогда невозможно смириться – так это с детской смертью.
Выход на операцию
Это Федя. Местный восьмилетний мальчишка-сирота, его родителей повесили моджахеды. Жил на КПП в Кабуле: попрошайничал, бродяжничал, по-русски трехэтажным матом ругался без акцента. Настоящий прохиндей, мог запросто любую технику угнать и что-нибудь стащить. Но мы любили пацана.
Однажды возвращаемся с задания, а мальчишки нет. Яркая коробочка «монпансье» стала причиной смерти рано повзрослевшего, но всё-таки ребенка. Итальянскими взрывчатками начиняли душманы «игрушки-сюрпризы» и упаковки со сладостями. Федя погиб, осталась фотография на память.
Кстати о минах. Пластиковые итальянские мины миноискатель не брал, их могли обнаружить только собаки. Служили с нами у саперов две восточно-европейские овчарки – Люстра и Цыган, обнаружение взрывчатых веществ было их основной задачей. Собака, обнаружив мину, должна была на нее сесть и ждать сапера. Но наш Цыган отличался нетерпеливостью, все норовил зубами выхватить чеку. Однажды сапер не успел, рвануло…. Когда Цыган не вернулся с задания, Люстра неделю ничего не ела, так от тоски и издохла. Привезли другую пару. Служба продолжалась.
Сняли итальянские мины
Надо отдельно рассказать о наших отношениях с представителями местной фауны. Старшина как то изловил в степях варана, назвали мы его Степаном. Оказывается, эта ящерица отлично поддается дрессировке. Представления с его участием пользовались особым успехом у солдат. Старшина командует: «Стёпа! Штурм Измаила!» Варан самоотверженно бросается на глиняную стену постройки и ползет вверх, подбадриваемый зрителями. Скатывается и снова штурмует импровизированную крепость, пока от усталости язык не вывалится. Судьба черепах и змей менее завидна, бывало и суп из них приходилось варить, а из панциря делали декоративные пепельницы.
Мартышка Зинка еще жила с нами. Ох, и проныра: курила, выпить была не дура, но как истинная дама косметикой пользовалась вдохновенно. Объектом ее «тайной» любви стал наш ротный Кукушкин, ревновала к нему всех ужасно. А тут госпиталь к нам переехал, и ротный неосторожно за медсестрой приударил. Так наша ревнивица настоящей стервой оказалась: при всей роте во время построения с нее юбку стащила, девица – визжать, солдаты – гоготать. Разгневался наш командир и продал проказницу Зинку в Кабуле.
Обратите внимание вот на фото видно: у автомата связаны между собой два рожка – это можно назвать «ноу-хау». С одного рожка патроны заканчивались молниеносно, пока лезешь за вторым… В общем, солдатская смекалка не одну жизнь спасла не только в Афгане, но и потом в Чечне.
Некоторое время я служил в роте специальных средств в Кабуле. Нас пятерками или тройками забрасывали в районы предполагаемого прохода банд, нашей задачей была скрытно расставить «тепловизоры» (такие датчики, реагирующие на человеческое тепло), они учитывали сколько прошло душманов, а в Кабуле оператор видел, какое направление и их количество. В это место направлялась группа захвата. А нас после операции забирали вертолеты, главное – все датчики успеть собрать.
Потом меня направили в Кандагар, командиром комендантского взвода. Основная задача была охрана и обеспечение безопасной работы штаба бригады на месте постоянной дислокации и в полевых условиях при выполнении войсковых операций. Моя должность помогла мне также побывать почти во всех городах страны, по многим дорогам пройти. Афганские дороги – это отдельная тема.
Дорога на въезде в Кандагар. Вдоль нее стеной стоят эвкалипты, на моих глазах эти заросли проредили капитально. От постоянных обстрелов деревья гибнут, а они там – на вес золота.
Все дороги в Афганистане душманами постоянно минировались. Заходит колонна в ущелье, а моджахеды уже заняли господствующие высоты, и сверху поливают крупнокалиберным перекрестным огнем. И не лишь бы куда попасть, а подрывают сначала первую машину, потом последнюю, обязательно по топливозаправщикам прицельно. Всё, колонна обречена.
Один из предводителей банды – полевой командир Ахмад Шах Масуд “Пандшерский лев”. Говорили, он закончил военную академию в СССР и защитил диплом по теме “Ведение партизанской войны в годы ВОВ 1941-45 гг.”, Пандшер – это его вотчина.
Кандагарское ущелье
Со временем научились мы с бандитами договариваться. Бакшиш (подарок). В этой стране все построено на бакшише: ты – мне, я – тебе. Вот шли наши командиры на переговоры и торговались: мы вам машину муки, а вы нас пропускаете через ущелье. Никогда не забуду проход за такой бакшиш через ущелье.
Заходим, поднимаю глаза вверх: духи цепью распределены по всей высоте, стоят в полный рост, оружие на нас направлено. Идем медленно, мысль в голове одна: обманут и хана. На протяжении всего пути по рации слышим: «Только без провокации! Ни в коем случае не стрелять!» Холодок внутри, нет уверенности, что выйдем живыми. Одно подозрительное движение – и такое бы началось. Прошли…
Но на транспортной мине все же подорвался. Шли в колонне из Кабула я на БТРе в замыкании, прошли Бараки-Барак, взрыв.. Хорошо на броне был, вынесло волной, о камушки ободрался и живым остался. А вот Андрей, мой заменщик, по дороге в Кабул под прицел снайпера попал, и было-то всего три выстрела, но одна пуля оказалась смертельной.
Надо признаться, что много на этой войне было «пьяных» смертей. Затянется жадно сигаретой молодой солдатик ночью, а огонек становится отличной мишенью для опытного снайпера. Поэтому у меня во взводе с этим строго: курить, пить своим не позволял. Случилась со мной там одна поучительная история, которая навсегда определила моё негативное отношение к алкоголю.
Отмечали «День танкиста» с размахом, один из местных офицеров пригласил нашу компанию в свой кишлак, а изрядно выпив, стал хвастаться своими тремя женами. Даже вытащил их к гостям с женской половины, и давай паранджу с одной сдирать.
Нас предупреждали, что женская половина для посторонних – «харам» (с арабского – «запретные действия»). Говорю ребятам: «Дело пахнет керосином». В общем, мы, не прощаясь, прыгнули в БТР и по газам. И очень своевременно, потому что местные жители уже начали собираться с намерением забить дерзких русских батогами.
Кстати, паранджу активно использовали душманы для маскировки. Вот фотография: переодетый душман попал в оцепление, и ему пришлось сдаться. Ребята собрались посмотреть на красавчика-вояку. К таким операциям привлекали местных женщин из церондоя (милиции).
Вообще, без регулярной армии Афганистана мы не могли приступать ни к каким военным действиям. Но обычно получалось так: мы воюем, а афганские вояки (сарбозы) сзади лежат. После боя увозят уже связанных бандитов в участок, подержат и отпустят в соответствии с гуманным законом молодой демократической страны, а они снова за БУРы. Для них война – доходное дело, все по прейскуранту за каждую голову неверного.
Любая война – это всегда пот, кровь и слёзы. Каждый день война – такое может любого свести с ума, сделать циничным. Может поэтому, а может вопреки, на войне было место и празднику: в каждом подразделении своя баня, а после бани чай и песни под гитару до утра, и театрализованные представления. А самыми радостными событиями были шефские концерты звезд советской эстрады. В то время многие из знаменитостей приезжали поддержать боевой дух воинов-интернационалистов. Некоторые встречи оказались незабываемыми.
С концертом прилетела в часть Роза Рымбаева (в те годы ее называли поющим соловьем Азии), я должен был ее на своей «рябухе» встретить в Кандагаре. Ей показалось романтичным прокатиться на открытой броне, я отказать не смог. В итоге по прибытию командир бригады при всех объявил мне 7 суток ареста, но моя именитая пассажирка, спрыгивая с БТР, решительно объявила: «Если вы его накажете, петь не буду!» Вздохнул командир: «Благодари, Мурин, свою заступницу».
Роза Рымбаева в Кандагаре
Приезжала со своим ансамблем и Людмила Георгиевна Зыкина.
«Ты тоже родился в России – краю полевом и лесном, у нас в каждой песне – берёза, берёза – под каждым окном»… Эту песню в ее исполнении солдаты слушали стоя.
Спустя 20 лет мы встретились после концерта на Родине. Подарив букет, спросил: «Может, вспомните меня: Афганистан, 1983 год?» Она внимательно посмотрела на меня: «Тебя Коля зовут? А я назвала тебя тогда Колокольчиком». Вспомнили, как Людмила Георгиевна пыталась выбить песок из концертных платьев, а я отправил ей на помощь солдата. Тогда, подозвав меня, она сказала: «Запомни, Колокольчик, я простая русская баба и всё привыкла делать сама».
Встреча с Людмилой Зыкиной
С теплотой вспоминаю наше боевое братство. А библейская фраза: «Нет больше той любви, чем положить жизнь за други своя», – для нас была не пустым набором слов. Умирать никому не хотелось, но установка у всех была одна: сам погибай, но товарища выручай. На войне атеистов я не встречал, за каждого из нас Бог горой стоял, а иначе невозможно понять и объяснить многие передряги, из которых мы выходили живыми.
Что еще хорошего можно вспомнить из пережитого… Наверное, доброжелательное отношение местного населения. Шурави рафик – так обращались они к нам, что значит: русский друг. При встрече старались угостить домашними лепешками. Люди понимали: мы воюем не против них, а за них, за мир, за справедливость.
Как бы потом ни искажали информацию в России в угоду западу – не было у нас цели захватить государственную власть и поработить народ. Цель была другая: оказать поддержку установившемуся демократическому строю в стране.
Война для меня закончилась, и надо было втягиваться в обычную жизнь. Переход к мирной жизни для меня прошел практически безболезненно благодаря детям. Мы оказались друг другу нужны: им было интересно общаться с участником боевых действий, а мне было чем с ними поделиться. В общении со школьниками я нашел свою отдушину.
В 1987 году в старом здании школы №6 мы с афганцами организовали парашютную секцию, на базе которой впоследствии был создан авиаклуб «Можга». Весь город и вся советская власть тогда помогала нам в этом, зная, что город Можга – Родина Владислава Крестьянникова, трехкратного Абсолютного чемпиона мира по парашютному спорту!
А эта история могла произойти только в нашей стране и только в смутное время. В 1989 году по улицам провинциального городка в Удмуртии прошли два танка. Что случилось? Путч? Переворот? Смена власти? Нет! Это афганец Мурин две списанных БМП пригнал из Чебаркульского военного гарнизона для патриотического клуба «Служу Советскому Союзу» и прокатил на них школьников. Восторгу мальчишек не было предела. Позже, конечно, пришлось расстаться с техникой, не нашла идея поддержки у городских властей, но история эта у многих осталась в памяти.
Спрашивают меня.
Я отвечаю.
Ребята с честью выполнили свой интернациональный долг. По сути, советские войска на протяжении десяти лет не противостояли оппозиционным партизанским отрядам, а сражались с хорошо обученными и до зубов вооружёнными боевиками. При этом советские солдаты и офицеры не только защищали объекты, но и способствовали строительству мирной жизни, обеспечивали развитие инфраструктуры. Не случайно в Афганистане их даже сейчас, тридцать лет спустя, вспоминают с благодарностью.
Другое дело, что пересмотр внешней политики и переход к «новому мышлению» полностью разрушили уважение к советской армии. Если у страны нет интересов, то и оберегать их незачем. Об афганской войне постарались забыть, а вместе с ней — и о тех, кто на протяжении десяти лет блестяще исполнял свой долг, проявляя мужество и воинскую доблесть. Хорошо, что сейчас отношение хоть и постепенно, но меняется. Люди не случайно называют нас «афганцами», за верность и дружбу с афганским народом!
Гвардии прапорщик Николай Мурин
Из удмуртского городка Можги, численностью менее 50 тысяч, в Афганистан ушло 153 парня, из них семеро погибло на войне. Будем помнить:
- майор Балобанов Виталий Николаевич (1948-1983)
- рядовой Головизнин Сергей Васильевич (1963-1983)
- капитан Горынцев Валерий Алексеевич (1956-1986)
- рядовой Сергеев Сергей Иванович (1964-1983)
- ефрейтор Смышляев Сергей Геннадьевич (1964-1983)
- лейтенант Тихонов Михаил Николаевич (1960-1983)
- рядовой Федулов Валерий Владимирович (1964-1984)
Они остались верными присяге! Вечная слава героям!
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML