3
После массового убийства в политехническом колледже Керчи психолог Илья Латыпов по просьбе Русфонда изучил исследования психологов, психиатров и криминалистов, посвященные расстрелу в школе Колумбайн и другим подобным преступлениям.
Массовое убийство в Керчи потрясло общество. И, пожалуй, больше всего потрясла необъяснимость произошедшего. Люди гадают, что может толкнуть молодого человека на расстрел своих сверстников и педагогов. Неразделенная любовь, травля в школе, ненависть к строгим учителям, жестокое обращение дома? Есть иллюзия, что если поймешь причину ужасного преступления, то сможешь предотвратить нечто подобное.
Криминалисты, психологи с психиатрами, социологи и журналисты пытались и пытаются объяснить феномен массовых расстрелов, для которых характерны четыре признака: тщательная подготовка, неизбирательность убийств, отсутствие ясной мотивации и самоубийство в финале драмы.
«Классическим» преступлением такого рода стал расстрел в школе Колумбайн в 1999 году – расправу устроили ученики 12-го класса Эрик Харрис и Дилан Клиболд. Сразу же после трагедии было выдвинуто множество предположений о ее причинах. Влияние компьютерных игр и телевидения, школьная травля и жажда мести, побочные эффекты антидепрессантов, легкий доступ к огнестрельному оружию, неонацистские убеждения – все эти предположения были или полностью опровергнуты, или признаны явно недостаточными для объяснения произошедшего.
За дело взялось ФБР. Криминалисты рассмотрели 18 подобных случаев и пришли к выводу, что единого образа человека, стреляющего в школе, нет. Как сказала в интервью радио «Свобода» глава группы Мэри О’Тул: «Мы сделали такой вывод потому, что этот вид преступлений очень редкий. Люди, конечно, надеются, что ФБР даст им какие-то характеристики человека, который угрожает свои сверстникам; что бюро научит распознавать знаки будущей опасности. Но таких характеристик нет…
У учеников, которые участвовали в перестрелках в школах, нет общих признаков. Одни – из полных семей, другие – нет, у них разное социальное происхождение, разный жизненный опыт, разный экономический статус».
Иными словами, все попытки объяснить поведение массовых убийц внешними причинами не увенчались успехом.
Одновременно специалисты изучали личности самих убийц. В частности, Грант Дуве, директор по вопросам исследований и оценки в Департаменте исправительных учреждений штата Миннесота, поднял огромный пласт данных по массовым убийствам в США за 1915–2013 годы. У 60% преступников или имелись психические расстройства, или они демонстрировали признаки психической нестабильности накануне преступления. Среди наиболее часто встречающихся диагнозов – параноидная шизофрения и депрессия.
Профессор психиатрии Мичиганского университета Фрэнк Окберг и психолог ФБР Дуэйн Фузелье, изучив материалы по делу Колумбайн, дополнили и уточнили статистику Дуве. Они пришли к выводу, что организатором расстрела в Колумбайн был рациональный психопат Харрис, а второй убийца, Клиболд, – депрессивная личность со склонностью к суициду. Не будь Клиболд под влиянием Харриса, он мог бы и не совершить преступление. Харрис же обладал своеобразной харизмой зла, его дневники полны ненависти и фантазий об убийствах, изнасилованиях, избиениях. И, в отличие от Клиболда, у него полностью отсутствовала эмпатия.
Ключевой момент для понимания личности человека, готового пойти на массовое убийство, – это отсутствие или очень слабое развитие у него эмпатии, способности сопереживать другим людям.
При отсутствии эмпатии другие люди – объекты, модели, фигурки, которые можно легко снести во имя какой-то идеи. Ни депрессия сама по себе, ни шизофрения, ни какое-либо другое событие не способны спровоцировать подобные расстрелы. В конце концов, мы часто в гневе представляем себе, как расправимся с обидчиками, но страх и эмпатия не дают нам этого сделать.
Однако одного отсутствия эмпатии или проблем с нею мало для того, чтобы пойти на массовое убийство. Подавляющее большинство людей, которым сложно дается эмоциональное взаимодействие с окружающими, ничего подобного никогда не совершали.
На первый план выдвигается еще одна особенность малолетних (и не только) преступников-одиночек, которую отмечает известный швейцарский психиатр Аллан Гюггенбюль. Это мечты о грандиозности.
Описывая склонного к жестокому насилию подростка Джованни, Гюггенбюль отмечает: «Джованни постоянно избивает отец… Для сохранения чувства собственного достоинства у Джованни нет иного выхода, кроме бегства в мир призрачных фантазий, где он предстает перед собой героем. Его агрессивность нельзя рассматривать в отрыве от его душевной драмы».
О наличии у подростков-убийц фантазий о своем грандиозном величии, которое входит в полное противоречие с восприятием их окружающими, сообщает и Пол Маллен, австралийский судебный психиатр, изучивший пятерых массовых убийц.
У таких людей представление о своем величии вступает в противоречие со сложностями в учебе/отношениях или с будничностью своего существования. И тогда они совершают грандиозное самоубийство: ничтожная старая личность погибает, вместо нее рождается новая – героическая, воспетая в СМИ.
На видео расстрелов жертвы – испуганные, растерянные, «жалкие», на их фоне убийцы – страшные, сильные, могущественные, как раз такие, какими себя хотят видеть будущие «стрелки».
Героизация Харриса и Клиболда – очень важная деталь. Дейв Каллен, много лет исследовавший феномен расстрела в Колумбайн, отмечает, что десять попыток расстрелов в 2013–2015 годах характеризуются намеренным воспроизведением всем известных деталей преступлений в Колумбайн (это пытался сделать и убийца из Керчи, установив бомбу в столовой и покончив с собой в библиотеке, как это сделали его предшественники).
Существуют целые группы в социальных сетях, посвященные расстрелу в этой американской школе, и некоторые из участников называют себя «братьями по оружию» Харриса и Клиболда. Здесь в силу вступает еще один важный фактор, подталкивающий к преступлению, – статусная мотивация, очень характерная именно для подросткового возраста и для ранней юности.
Подростки стремятся повысить свой статус, ориентируясь на значимую (референтную) для них группу. И если это сообщество, восхищающееся массовыми убийцами, то отождествление себя с ними резко повышает самооценку такого подростка (с отсутствующей эмпатией и мечтами о грандиозности).
Повторение «подвига» – это приобщение к героям, а тот факт, что в результате самоубийства невозможно будет насладиться «триумфом», плохо отражается в сознании. Многим взрослым памятны подростковые фантазии: «Вот я умру, и тогда поймете, чего лишились, будете плакать над моим гробом!» – и в этих фантазиях есть мечта, что ты сможешь каким-то образом ощутить это признание собственной значимости.
Гуггенбюль приводит такой характерный монолог подростка из преступной банды: «Я хочу заставить о себе говорить. Я хочу иметь плохую репутацию – у меня и так достаточно подмоченная репутация, однако не настолько, как бы мне этого хотелось. Я хочу увековечить мое имя. Я хочу преступать закон, хочу творить зло…» Как грустно заметил Каллен, «повторяя имя убийцы, мы делаем из него звезду».
Но не обязательно подвергаться домашнему насилию и быть реальным аутсайдером, чтобы грезить о величии. Один из крупнейших специалистов по психологическим травмам, Брюс Перри, исследуя личностные особенности убийц, пишет, что «заброшенность в раннем детстве может нарушить развитие тех областей мозга, которые отвечают за способность к эмпатии и к нормальным человеческим отношениям, – это важная потеря, в результате которой люди становятся неприспособленными к жизни в социуме, одинокими и странными… Недостаточная эмоциональная подпитка в первые годы жизни может также создать предрасположенность к злобности и мизантропии».
Так что можно и не бить – достаточно просто быть отстраненным родителем. И снова важно повторить: одного этого фактора мало, чтобы толкнуть на подобное преступление.
Какие можно сделать выводы? Исследования – как на больших группах, так и индивидуальная работа с криминально настроенными подростками – показали наличие ряда факторов, сочетание которых повышает возможность массовых убийств.
Это отсутствие эмоционального контакта в раннем детстве, отсутствие эмпатии (в силу генетических особенностей, психологической травмы или психического заболевания), образ собственного грандиозного «я» на фоне несоответствия внешних условий этому образу, потребность подростка в принадлежности к статусной группе, героизация убийц со стороны некоторых подростковых групп. А еще важную роль играют СМИ, которые подробно освещают убийства.
Это значимые факторы, но по отдельности они не обладают страшной силой. Поэтому бессмысленно искать одного виноватого – родителей, оружие, компьютерные игры или еще что-то. Большинство убийц – более 50% – агрессивно-депрессивные люди, с самого раннего детства сталкивавшиеся с жестокими условиями среды и не нашедшие помощи в том, чтобы адаптироваться к ним.
Массовые убийства – это последний и ужасный вопль этих людей в мир, который встретил их ненавистью и который они возненавидели. Не зря же на футболке убийцы из Керчи так и было написано: «Ненависть».
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML