4
Петербургский незрячий спортсмен-любитель Андрей Соснов два года назад начал учиться плавать, а спустя несколько месяцев поставил себе цель: переплыть Босфор.
– Расскажите, как эта цель – переплыть Босфор – у вас появилась?
– Я работаю реабилитологом во Всероссийском обществе слепых. И появилась возможность моих подопечных определить бесплатно в бассейн. Ранним утром нам давали дорожку. Я подумал: «Почему бы мне тоже не заниматься с ними?»
Я не умел плавать, хоть и вырос на Волге. Там мы просто бултыхались с ребятами, я называю это «плавать по-деревенски». Но в бассейне просто бултыхаться мне было неинтересно, надо было учиться плавать. И я стал потихонечку заниматься.
– Вам давали тренера?
– Проблема в том и заключалась, что тренера нам не давали, а занятия там достаточно дорого стоят. Учился практически самостоятельно, спрашивал совета у друзей, изредка у тренеров у бортиков, чтобы их сильно не раздражать. Потом случайно в интернете увидел видео о том, что можно переплыть Босфор. Это наложилось на мое желание учиться плавать, стало интересно, там так мотивирующе говорили: «Из Азии в Европу, от Черного моря к Мраморному», теплая прозрачная водичка, все такое.
Андрей. Фото: «Петербургский дневник»
– Андрей, вы сказали «увидел ролик». Вы незрячий или слабовидящий?
– У меня первая группа инвалидности, самая тяжелая, есть совсем немножко остаточного зрения. Заболевание называется «дегенерация сетчатки».
– Ощущение в воде такое же, как на суше? Нет постоянного страха, что куда-то врежетесь?
– Так как у меня инвалидность по зрению с детства, я бы не сказал, что есть страх. Но, конечно, какая-то часть моего сознания отвечает за то, чтобы я был внимателен и следил за тем, чтобы не стукнуться, не удариться.
– Во время подготовки, когда вы только решить переплыть Босфор, кто-то из близких говорил вам: «Не надо этого делать! У тебя не получится!», отговаривали?
– Жена говорила: «Ты с ума сошел?» Друзья твердили: «Босфор – это же километры воды, это невозможно!» Но потом, когда я всем прожужжал про это уши, как-то привыкли. Информации стало больше поступать, они увидели, что я плаваю, тренируюсь, в Ленинградской области в озерах плаваю, потихоньку перестали отговаривать. Тренера я не нашел, поэтому подготавливался сам. В бассейн хожу два года, а услышал про Босфор и начал к нему стремиться около года назад. Год готовился, по две-три тренировки в неделю.
Подготовка к заплыву. Фото: Facebook
– Почему не получилось тренера найти?
– Я работаю на двух работах, квартиру недавно купил, обставляю ее сейчас. Самый дешевый тренер стоит тысячу рублей за занятие. Это финансовый вопрос, у меня нет сейчас такой возможности. А господдержки любительского спорта для взрослых с инвалидностью у нас в России, к сожалению, сейчас нет.
Если ты – взрослый человек с инвалидностью, очень сложно найти, чем заниматься, каким спортом. Если ты – ребенок, есть несколько вариантов, государство платит за тебя.
В том же плавании, в легкой атлетике. И если ребенок получил звание мастера спорта, например, дальше с ним государство будет возиться. А если нет, то все, до свидания. Дальше хочешь заниматься – плати.
Я сейчас делал пост в фейсбуке об американской Ассоциации незрячих атлетов, они там делали лагерь по триатлону. Я написал, что надеюсь, мы когда-нибудь догоним их и перегоним. Мне очень не нравится так сравнивать, говорить, что, вот, на Западе все хорошо, а у нас плохо. Но, на самом деле, у них намного лучше. В США, в частности, найти занятия спортом человеку с инвалидностью по зрению намного проще.
Проблема, вернее, задача таких видов спорта, как легкая атлетика, плавание, велосипед или триатлон, в том, что обязательно нужен сопровождающий, лидер. И у них там от желающих отбоя нет, это считается престижным. У них большие базы данных, нет недостатка в сопровождающих. А у нас сложно найти такого человека.
Фото: Facebook
Я работаю в Московском районе. Мне как-то звонит замглавы администрации, Никита Владимирович Александров, по рабочим делам. А я ему постоянно тоже на совещаниях жалуюсь, что нет поддержки любительского спорта. И он собрал совещание и спросил, что можно сделать, чтобы человек занимался плаванием. И директора спортцентров ничего не cмогли ответить. Системы нет. Государство не видит в этом своей задачи. Пока мы это изнутри не будем толкать, ничего не произойдет.
Я в этом, в частности, свою миссию увидел: мне надо больше делать таких вещей, которые будут привлекать внимание. Это я уже потом рефлексировал, что этим можно принести пользу. А сейчас, видите, даже когда начальство на районном уровне включает административный ресурс, собирает людей, которые как бы ответственны за это, они ничего не могут сделать. У них нет ставки, часы расписаны, в бюджете это не заложено.
Хотя есть инфраструктура, и если я сам даже научился плавать, получается, не нужен суперспециалист для обучения людей с инвалидностью. Были бы условия, намного больше людей пришло бы и этим занималось. А так они просто дома сидят и не знают, куда им пойти. Мне ведь звонили из Крыма, из Москвы, из Липецка, из Петербурга, люди с инвалидностью по зрению узнали про меня и тоже захотели переплыть Босфор. Изнутри запрос есть! А Никите Владимировичу, конечно, спасибо большое за то, что он включился. Может быть, что-то и получится.
– Через Босфор вы плыли один или у вас был сопровождающий?
– В спортивной терминологии это называется «лидер». Была девушка, Маша Каштанова. Связка у нас была обычным медицинским жгутом длиной где-то 70 сантиметров на уровне середины бедра, плыли параллельно. Мы тренировались в озерах Ленинградской области. Это было интересно. Так, наверное, приходит чувство партнерства. Маша меня не тянула, не толкала, когда нужно было сворачивать. Чувствуется, что человек плывет рядом, меняется плотность воды, слуховые ощущения. Но когда она корректирует курс, это происходит не за счет механических или тактильных воздействий на меня через связку, а как-то иначе. Ты слышишь, как она плывет, или ощущаешь волну от нее.
С Машей Каштановой. Фото: Facebook
– Как вы Машу нашли?
– Написал в соцсетях пост, что нужен сопровождающий на Босфор, и через общих знакомых она откликнулась, сама мне позвонила. Когда с такими людьми, как она, начинаешь общаться, что-то в жизни меняется. Маша успешная девушка, она работает в менеджменте ресторанов GINZA Project, и она сама мне позвонила и сказала: «Давай попробуем». И это тоже ее характеризует как человека. Она очень стойкая: я и сильнее, и тяжелее ее, но она никогда не жаловалась, что ей со мной тяжело плыть.
– А что нужно сделать, чтобы участвовать в таком заплыве?
– Купить слот, место в заплыве. Всего в нем участвует 2500 человек, и на страну дают 400 слотов. Я не успел купить свой, они закончились, пока я вводил платежные данные. И мой знакомый, с которым мы сначала хотели плыть вместе, Леша Середкин, подарил мне его. Я плыл под именем «Алексей». В Стамбуле мы встретили Олега Иваненко с Украины. Это мужчина, у которого парализована вся нижняя часть туловища до плечевого пояса, он тоже проплыл эти шесть с половиной километров. У него работают кисти и один бицепс, вот он проплыл на спине и практически на одних кистях.
Обычно люди с ограниченными возможностями стартуют первыми, но на этот раз такого не было. Мы, конечно, подошли к организатору, сказали, что мы такие есть, нам бы желательно не в толпе. Они обещали нас выпустить первыми. Там после парома спортсмены выходят на стартовый понтон группами, чтобы не было толпы, и оттуда прыгают.
Когда паром вез нас на старт, он очень долго швартовался, люди на пароме начали уже немного с ума сходить от избытка адреналина и ожидания, жарко стало, кондиционеры не справлялись, они кричали, улюлюкали: «Давай быстрее», и когда открыли паром, все просто бросились в воду.
Фото: «Петербургский дневник»
Лимит для этой дистанции – два часа, если за это время ты не уложился, тебе не дают сертификата кроссконтинентального пловца. В среднем, эту дистанцию проходят чуть быстрее часа. Мы плыли медленнее, сильно не напрягались, справились за час сорок. В конце попали в обратное течение, где-то полчаса бултыхались на месте, потом вернулись обратно.
– Когда вы прыгнули в воду, какие были ощущения?
– Когда я прыгнул, на меня сверху свалился огромный мужик. Я даже вскрикнул от неожиданности, что со мной редко бывает. Он запутался в нашей связке, мы его вытолкнули. Потом какая-то женщина поцарапала мне бедро, правда, боль от царапины я только на финише почувствовал. Я был абсолютно сконцентрирован на процессе, сосредоточился. Даже сложно сейчас какие-то эмоции вспомнить.
Начали разгребать людей вокруг себя. Там такие огромные водные глади, люди расплываются. Я просто плыл спокойно, всю дистанцию кролем на животе. Еще интересная история с этим заплывом была. Старт назначили на воскресенье, я в Стамбул прилетел в четверг, а Маша – в ночь с пятницы на субботу.
День я был один и сам пошел получать стартовый пакет. Когда в автобусе спрашивал дорогу, женщина, которая мне объясняла, где выходить, спросила: «А ты знаешь, какое там будет крупное мероприятие в воскресенье?» Я ответил: «Знаю и как раз буду участвовать». А она мне: «Я тоже там участвую, я – единственная женщина, которая 29 раз Босфор переплывала, и сейчас в 30-й поплыву, ни одного заплыва за всю историю не пропустила! Ну, надеюсь, увидимся там с тобой». И мы с ней увиделись, она мне дала «пять» перед стартом на пароме.
– Босфор – единственный ваш заплыв в открытой воде?
– Нет, после я участвовал в заплыве вокруг Петропавловской крепости, 4,6 километра. Шестьсот человек плыло. На следующий год хочу переплыть Волгу баттерфляем. Но, если честно, атмосфера массовых заплывов мне немножко чужда. На Босфоре я был абсолютно сконцентрирован на процессе плавания, мне было интересно все, что связано с дистанцией, с заплывом, думал в Стамбуле только об этом.
Но у меня сложилось впечатление, что абсолютное большинство тех, кто туда приехал, в первую очередь были сконцентрированы на инстаграме, а потом уже на Босфоре.
Приходишь, допустим, в кафе перед стартом, когда мы на кораблике сходили, посмотрели дистанцию. Сначала три минуты молчания: все постят фоточки, а потом уже начинается беседа. Это не раздражало, подчеркну, никто ничего плохого не сделал, ничего не украл, никто никого не оскорбил. Это не хорошо и не плохо, что люди делятся своими достижениями и эмоциями. Я тоже это люблю.
Но просто лично я в первую очередь сконцентрирован на процессе, для меня это в тысячу раз важнее, чем все остальное вокруг. На Волге тоже проводится официальный заплыв, но я хочу проплыть один, без всякого пафоса. Просто лодку у знакомых взять и в другой день, в другом месте это сделать. Они в Нижнем Новгороде это проводят, а я, наверное, в Чебоксарах проплыву.
Заплыв вокруг Петропавловской крепости. Фото: Facebook
– Там же будут как-то регулировать движение кораблей в это время. Вы в одиночку и безопасно для своего здоровья можете это сделать?
– Рядом будет лодка. Это же не трамвай, если что, оплывем. Или они помашут как-то, свяжутся. Организуем, в общем. Я поставил себе цель проплыть три километра. Как раз хочу баттерфляем овладеть, он намного сложнее для меня, чем кроль. Это будет стимулировать. Плюс новое преодоление: нет господдержки, и сложно заниматься без тренера. Научусь я баттерфляем плавать сам или нет?
В Босфоре была чистая морская вода, это хорошо, но и в России у нас много где можно плавать, много чего можно покорить, и много о чем будет вспомнить.
С Машей Каштановой. Фото: Facebook
И кстати о господдержке опять: параллельно я же еще бегом увлекся, сейчас готовлюсь к марафону и у себя в Шушарах никак не могу найти, с кем бы мне бегать, не говоря уже о тренере.
– Расскажите про марафон!
– Тот, что в Париже в апреле. Бегать я начал где-то полтора года назад. Летом организовывал молодежный обмен в Польше. Бассейна там не было, но зато были ребята, которые занимались любительским бегом по утрам. А мне надо было себя как-то в форме поддерживать, я подумал, что, наверное, побегаю с ними вместе.
Побегали, мне понравилось, я втянулся, вернулся в Петербург, нашел девушку-волонтера, которая со мной бегала. Но, к сожалению, когда она переехала в другую часть города, возможность бегать у меня пропала. В прошлом году я бежал десятку на «Белых ночах», потом 15 километров – забег Пушкин – Санкт-Петербург.
– С бегом у нас как дела обстоят? Выдают какие-то отдельные слоты? Организовывают отдельный старт?
– Инвалидам слоты дают бесплатно, но мне не нравится такой подход, если честно.
Мне самому как-то неудобно спрашивать: «А вот у меня инвалидность, дадите мне бесплатный слот?» Я считаю, что так не должно быть: «Я – инвалид, дайте мне бесплатно».
Но на данный момент средний достаток для людей с инвалидностью намного ниже, чем у людей без инвалидности. 85% людей с инвалидностью по зрению не трудоустроено. И некуда деваться: если человек хочет заниматься спортом и не будет таких моментов, как бесплатные слоты, то, наверное, и не будет возможности.
Но да, это у нас есть: организации, которые проводят легкоатлетические забеги, идут навстречу и бесплатно регистрируют. Правда, желающих обычно не очень много, три-четыре человека, может. Им это ничего не стоит.
– Бежали вы с сопровождающим?
– Да, конечно. Можно бежать связанным на уровне локтя веревкой или резинкой. Но мы с девушкой-волонтером просто бежали рядом, а когда была большая толпа, я ее за локоть придерживал, она мне говорила: «Правее, левее, поребрик». Чувствовал, что она здесь, все нормально было.
Фото: Facebook
– К марафону вы тоже самостоятельно готовитесь?
– Пока не с кем бегать, иду на стадион. Там в основном по прямой, нет никаких преград. Но очень тяжело ехать на стадион с работы: он находится далеко, на дорогу уходит полтора часа. А человеку без инвалидности достаточно просто выйти из дома и бежать. Сейчас медленно идет процесс подготовки. 15-20 километров в неделю если получается, хорошо. Но для марафона это очень мало. Надо находить, с кем бегать, и увеличивать дистанцию.
Хочется еще попробовать триатлон. Я пробовал кататься на велотандеме: впереди зрячий пилот рулит, а сзади незрячий спортсмен, как мотор. Ничего, нормально.
– Для вас это история про «я могу»? Для чего вы это делаете?
– Сначала я учился плавать, услышал про Босфор, захотел проплыть, а потом только начал рефлексировать, зачем мне это. Может быть, тут есть доля тщеславия и честолюбия. Мне вам сейчас нравится про это рассказывать, моим друзьям нравится рассказывать.
С другой стороны, вот я работаю, полезным делом, наверное, занимаюсь: обучаю людей с инвалидностью по зрению тем навыкам, которые им каждый день пригождаются, компьютером пользоваться, телефоном. Но эта работа тоже становится рутиной, и я уже не могу вспомнить, что я делал две недели назад.
А вот как я Босфор переплыл, я, наверно, всю жизнь буду помнить и внукам своим рассказывать. Это такие эмоциональные переживания и приключения, которые откладываются в памяти. Такой эмоциональный подъем раз в год.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML