9
Рассказ «“Технические” чудеса» из книги протоиерея Константина Пархоменко «О чудесах в Библии и в нашей жизни. Свидетельство Божьей любви», вышедшей в издательстве «Никея». 
Священник Константин Пархоменко
Мы сидим на кухне, и я угощаю кофе моего прихожанина и хорошего знакомого Владислава Сергеевича Абрамова. Он руководитель компании, занимающейся изобретениями, в том числе по заказу военно-промышленного комплекса. Мы разговариваем о затонувшей подлодке «Курск».
Владислав Сергеевич сказал, что, по его глубокому убеждению, гибель подводников была не напрасной. Что из-за их смерти будут придуманы, введены в эксплуатацию приспособления, приборы и т.д., которые в будущем спасут большое количество жизней. И он стал рассказывать о подобных примерах из своей биографии. Я тут же взял диктофон… И вот эти записи расшифрованы.
— Хочу поделиться с вами несколькими удивительными случаями из моей очень интересной и богатой событиями жизни. Мне 60 лет. Двенадцать из них волей судьбы я был связан с нашей доблестной армией. Являлся автором и разработчиком нескольких изобретений, которые были установлены на наших боевых машинах.
Поэтому мне пришлось в боевых условиях испытывать, экспериментировать с техникой, к которой я имел непосредственное отношение. Я общался с летчиками, техниками и хорошо знаю психологию, специфику этих людей, очень уважаю их труд. Но были случаи, когда мои технические знания заводили меня в тупик. И вот три таких интересных истории я хочу вам рассказать.
Молодой летчик совершал первые в своей жизни ночные тренировочные полеты над Черным морем, над Туапсе. И попал в грозовой фронт — настолько сильный и мощный, что разрядами молнии частично был разрушен фюзеляж: носовая часть и фрагменты крыльев. Самолет потерял управление. Двигатель заглох, ни один электронный прибор не работал. Летчик по аварийной радиостанции связался с командным пунктом и получил добро на катапультирование.
Но через несколько секунд он сообщил, что продолжает полет. Когда самолет приземлился, техники увидели, что у него отсутствует носовая часть, половина крыльев и киль.
С технической точки зрения это был первый случай, когда истребитель удалось посадить в такой сложной ситуации. После всестороннего изучения была создана надежная система грозозащиты, и наши боевые истребители, да и гражданские самолеты стали всепогодными.
Но был в этом техническом случае и другой аспект. Интересно, что летчика, который совершил такой технический подвиг, должны были посадить на гауптвахту и отдать под арест за невыполнение летного задания. А в чем оно заключалось? Когда он доложил, что самолет в аварийном состоянии, ему дали приказ катапультироваться над Черным морем, а он продолжал полет — над грузинской территорией, над поселками, которые расположены там очень плотно. Самолет мог в любой момент рухнуть. Вот почему пилот должен был понести заслуженное наказание.
Во время работы комиссии я разговаривал с ним и спросил: «Объясни, пожалуйста, как и что произошло в тот момент, когда ты увидел грозовой фронт?» На что он сказал: «Грозового фронта не было. Ни с того ни с сего вокруг меня засверкали молнии. При ясной облачной видимости миллион на миллион вокруг меня грохотали молнии». Ясно, что произошло некое аномальное явление из тех, что наука до сих пор изучает, — это высокоэнергетическое статическое электричество, практически аналог грозового фронта.
«Когда я увидел, как отваливаются носовая часть и крылья, — продолжал летчик, — я понял, что со мной приключилась беда. Невольно я обратился к Богу со словами: „Боже, дай мне выжить! Я хочу жить!“
Дальше произошло удивительное. В самолете не работала ни одна энергетическая установка, а он летел. Он был управляем, двигатель работал. Ни один прибор этого не показывал, но по шуму и по тому, что самолет держался в воздухе, можно было судить, что он работает. Я с Божьей помощью произвел посадку».
Это было в 1973 году, когда все летчики были коммунистами. Все наше поколение несло следы атеизма, причем глубокого — но со знанием веры. Когда случилась беда, человек обратился к Богу, и Бог, скорее всего, надоумил его и дал возможность произвести посадку и остаться в живых.
Когда ему с командного пункта поступил приказ катапультироваться, все это происходило в экстремальной ситуации. Вокруг был такой свет, молнии, электростатическое зарево! Явилось ли это проявлением чего-то Божественного, не могу сказать: я человек технический и могу только констатировать то, что было.
Фото: Unsplash
Когда у него вырубилась вся энергетическая установка, он успел передать, что самолет разваливается, а дальше у него шла связь по аварийной радиостанции и он не слышал приказа, который ему был передан. Самое удивительное, когда расшифровывали «черный ящик», то поняли, что ему шел приказ с земли, но до шлемофона этот приказ не дошел, потому что система связи была повреждена молниями. Обвинять его в невыполнении приказа комиссия сочла нецелесообразным. Его оправдали.
Молодой лейтенант, который в 23 года совершил этот почти что подвиг, в 33 года стал генералом. Простой рядовой пилот со скромным интеллектом, ничем не выделявшийся, после такого воздействия кардинально изменился.
К сожалению, я не мог дальше продолжать с ним знакомство, потому что из этого полка был переведен в другую часть. Но знаю, что через десять лет он стал командующим Закавказским военным округом.
А вот другой случай. Он произошел на Украине, в Староконстантинове. Был 1976 год. Проходили испытания модифицированного самолета МиГ-23 в ночных условиях. Летчики отрабатывали боевые полеты в сопровождении цели по локационным приборам. К ночным полетам был допущен один молодой пилот, только что прошедший обучение на тренажерах…
По условиям задания ему надо было захватить движущуюся цель (учебный самолет коллеги) и сопроводить его по определенной траектории, при этом нажав фотопулемет и фиксируя произведенный пуск ракеты. (Ясно, что это была имитация пуска.) Летчик захватил цель, сопровождал ее, но в какой-то момент потерял сознание, и три минуты с ним не было связи. Потом он пришел в себя и снова захватил цель. Он ее видел, хотя на экране цели не было. Это уже потом зафиксировали. Есть такое явление, как заполненная память, когда некий объект стоит перед глазами, хотя его уже нет перед тобой. Такое часто бывает с теми, кто работает в ограниченном пространстве.
Пилот некоторое время сопровождал цель, пробил облачность и на высоте полутора километров вдруг в ужасе увидел, что цели перед ним на радаре нет, а под ним — огни города. Было 12 часов ночи.
В тот момент летчик, как он сам мне рассказывал, воскликнул: «Боже! За что погибнут эти люди?» По скорости и траектории полета пилот понял, что самолет упадет на землю в центре или на окраине города. Он под прямым углом шел к земле, и развернуть его уже не удалось бы.
И вот со словами «Боже, спаси этих людей!» — он даже не сказал: «Боже, спаси меня!» — в считаные секунды летчик сделал несколько манипуляций, которые до сих пор изучаются в военных училищах как пример боевого сопровождения и выхода из-под угла атаки ракеты (теперь это называется «антиракетный маневр»). Он потянул на себя ручку управления — но при такой скорости и при таком угле атаки самолет не слушался и продолжал стремительно падать. Сбросить скорость было уже невозможно, и пилот включил форсаж. Так ему удалось остановить падение буквально на высоте 50 метров над городом. Люди были спасены. Божественное Провидение не только дало летчику совершить правильное действие, но и направило самолет в створ аэродрома.
Это была первая ночная посадка самолета на форсаже. Скорость посадки в этом режиме в десятки раз превышала допустимую. Конечно, все шасси были сломаны, но самолет приземлился на аэродроме. При осмотре увидели, что вся обшивка была как стиральная доска, многие крепления оторваны. Это указывало на перегрузки, в сорок раз превышающие допустимые. Какая сила помогла летчику сохранить жизнь свою и многих людей и посадить самолет?
Благодаря этому уникальному опыту в дальнейшем стало возможным на МиГ-29, МиГ-27 делать такую фигуру, как «кобра», когда самолет зависает, останавливается — многие видели эту красоту на авиашоу. И все это пошло с того случая, когда молодой летчик обратился к Богу и Бог вразумил его за считаные доли секунды сделать то, что в других условиях было бы невозможно. С точки зрения науки аэродинамики это было немыслимо, поэтому и инструкций таких не существовало…
Фото: Unsplash
…Это произошло в 1990 году. Самолет Ан-124 проводил учебно-тренировочную «коробочку», с параметрами 600 на 600 километров, с поворотами. Он должен был произвести облет и посадку. Через некоторое время самолет исчез с радара. Долгое время с экипажем не могли связаться, поисковая группа готовилась к вылету… Но минут через тридцать связь возобновилась.
Летчики сказали, что была какая-то непонятная вспышка, надо разбираться на земле.
Когда мы стали изучать самолет, то обнаружили несколько интересных физических явлений. Ясно одно: самолет попал в мощнейшее электростатическое поле. Я не стал бы искать каких-то сверхъестественных объяснений, если бы не перемена, случившаяся позже с одним из пилотов.
Это был мой сосед, я знал его несколько лет и хорошо к нему относился. Нормальный дубовый мужик-летчик, которого коробило от слов «искусство», «живопись»… А что до поэзии, то, кроме летно-приблатненных песен, он ничего не знал. Через некоторое время после инцидента я стал замечать, что этот человек начал меняться, читать стихи. У него в квартире я увидел картину, нарисованную в очень интересных нежных бело-голубых тонах; на этом фоне проявлялись образы то ли ангелов, то ли каких-то бесплотных существ. Ясно, что это было отражением его внутреннего состояния.
Я не отпускаю моего собеседника, прошу рассказать что-нибудь еще… Владислав Сергеевич смотрит на часы и сдается: «Ладно, батюшка…»
— А теперь я хочу рассказать случай с моим другом, практически побратимом, с которым мы бок о бок прожили долгую жизнь. Это тоже связано с авиацией. Мой друг, Валера Поляков, закончил Гатчинское летное училище и работал бортинженером на Ил-18. У этого самолета четыре двигателя, но он может летать и на одном. И вот однажды летному экипажу вместе со стюардессами пришлось работать на одном двигателе.
Это был тренировочный полет; сначала летели на четырех, а потом отключили двигатели. Так получилось, что в кабине сидели два экипажа, два первых пилота, и они дали взаимоисключающую команду — и выполнили ее. Три двигателя были выключены, и четвертый тоже на какой-то момент оказался отключен.
И самолет стал падать.
У Ил-18 есть одна интересная особенность, это уже проверено: когда самолет падает, можно выжить, если успеешь спрятаться в хвосте. Он настолько прочный, что от удара отваливается и отлетает в сторону. И вот четыре человека, выполнив неправильную команду, бросились спасать свою жизнь. На месте борттехника оказался мой друг, который только-только закончил летное училище. Он всю свою жизнь, с пеленок, рисовал самолеты, делал планеры, мечтал летать, но по состоянию здоровья мог стать только техником. Когда самолет стал падать, мой друг помолился. У него мать была верующей и детство прошло с людьми, которые знали самые простые молитвы.
Так что он знал, что такое слово Божье. И прочел короткую молитву о спасении души: «Господи, если тело мое погибнет, то пусть останется моя душа». Он уже попрощался мысленно с матерью, и в этот момент, по его словам, сквозь него словно ток прошел. Он сел на место пилота, включил одно, второе, третье, перепрыгнул на место борттехника и совершил манипуляцию, которую не раз делал. В результате ему удалось на падающем самолете включить четвертый двигатель. И на этом двигателе он выровнял и посадил самолет.
По сути, мой друг-техник выполнил функции и первого, и второго пилотов одновременно. И был за это отстранен от полетов. Его чуть не отдали под суд. Но уйти с летного поля он не захотел — стал уборщиком мусора.
Прошло полгода. У Ильюшина шло совещание. Говорили о том, что нужен самолет, который мог бы летать на одном двигателе.
А Ильюшин говорит: «Не может мой самолет летать на одном двигателе». Но там был один специалист из нашего, ленинградского, аэропорта, который рассказал, что полгода назад был такой инцидент, но аварии удалось избежать, поэтому об этом мало кто знает. Ильюшин летит в Ленинград и зовет к себе Валеру Полякова. Прислали все документы по этому полету, позвали Валеру. Ильюшин говорит:
— Показывай, как ты спас самолет!
Валера показал, какую именно манипуляцию он проделал. Главный конструктор спрашивает:
— Почему ты так сделал?
А он отвечает:
— Я не знаю, но моя рука нажала именно на этот тумблер и выключила тот тумблер.
— Но об этом нигде не сказано!
— Да я помолился, и Бог помог.
— Не знаю, как Бог, но ты спас людей и спас самолет.
С этого момента Валерий Поляков стал старшим инженером-испытателем Ильюшина. Двенадцать лет назад его выпроводили на пенсию. Теперь он работает в фирме «Боинг», тоже старшим инженером-испытателем.
Как говорит сам Валера, он всегда входит в самолет с молитвой и выходит с молитвой, понимая, какой это подвиг — приближаться к Богу. «Сколько лет я летаю, и каждый раз получаю эту благодать!»
***
Чудо может произойти. А может не произойти. В чем причина? Постичь замысел Господа нам невозможно, и лично для меня самым сильным ответом на этот вопрос являются слова Христа, сказанные ученикам: «Вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас; и в тот день вы не спросите Меня ни о чем» (Ин. 16: 22, 23).
Я много думал над этими словами. Насколько многое откроется нам, когда мы окажемся в мире ином, насколько очевидны станут события нашей судьбы; у каждой ниточки будет узелок, за который она крепится к вышивке узора нашей жизни…
Чудеса Христовы! Они головокружительны и прекрасны! Но более всего прекрасно то, что Христос и сегодня с нами — «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28: 20)! А если Он с нами, значит, в жизни нашей есть место чуду.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML