5
Следственный комитет возбудил уголовное дело о злоупотреблении полномочиями в благотворительном фонде «Справедливая помощь», созданном Елизаветой Глинкой. После смерти доктора Лизы фонд возглавила Ксения Соколова. Она дала интервью, где рассказала, что сейчас происходит в фонде, и заявила, что, по ее мнению, все скандалы последнего времени - это преследование, направленное лично на нее. Заказчиком является генерал-майор СК, старший помощник Бастрыкина Игорь Комиссаров, его поддерживают директор фонда «Доктор Лиза», помощница Елизаветы Глинка Наталья Авилова и вдовец Глеб Глинка. Сегодня стало известно, что Ксения Соколова уехала из России из-за уголовного дела о злоупотреблениях в фонде Доктора Лизы.
Наталья Авилова. Фото: Валентин Спринчак / ТАСС
– Все слухи, сплетни и домыслы, которые больше полугода развиваются вокруг работы «Справедливой помощи» и бывшего президента организации Соколовой, которые мешают работе этой благотворительной организации и вредят всему сектору НКО, можно и нужно было предотвратить одним простым действием – публикацией финансового отчета. Который Соколова, и даже с ее подачи Митя Алешковский, обещали опубликовать ЕЩЕ полгода назад. Не нужно давать сто интервью, выдумывать теории заговоров и жаловаться на травлю. Нужен финансовый отчет. Бюджет. Стратегия. Ни один из этих документов руководством и членами «Справедливой помощи» в 2017 году утвержден не был, поскольку предложенные на рассмотрение Соколовой документы не выдерживали никакой критики.
После гибели Елизаветы Глинки мы пригласили в команду сразу нескольких новых людей, но не для спасения от кризиса, которого не было, а для выполнения конкретной рутинной работы, далёкой от романтики или спасательных операций. Ксению, в частности, просили помочь со сбором средств и с продвижением фонда в СМИ, став публичной фигурой организации. Удобнее всего для этого было предложить ей пост Президента, поскольку, напомню, по Уставу в то время Президент исполнял представительские функции, работал на общественных началах, а деятельностью организации руководил Исполнительный директор.
Для справки – Соколовой был привлечен в прошлом году только один новый спонсор. Один. И тот не перечислял деньги на административные расходы, а передавал их целевым образом на детей и Дом милосердия. Сколько средств организации было потрачено на оплату работы Ксении по привлечению этого единственного спонсора покажет финансовый отчет и результаты проверки следственных органов.
Аудитории, видимо, интереснее читать про «Дом-2» или про кровавый режим, а не изучать скучные финансовые отчеты, знакомиться с мифическими десятью вариантами одной и той же больницы.
Мне это неинтересно. Я с готовностью буду участвовать в дискуссии и комментировать эту ситуацию, если отчет будет опубликован, организация, как это и положено благотворительной организации, откроет свои финансовые отчеты и мне позволят в публичном пространстве задать Ксении Соколовой вопросы и получить ответы о том, зачем со счетов организации снимались наличными сотни тысяч рублей, почему в расходах по проектам учитывались расходы, фактически к проектам отношение не имеющие и что за ними скрывалось. У меня этих вопросов много.
Можно сколько угодно говорить о том, что существует более десяти вариантов проекта больницы имени Елизаветы Глинки, но руководству организации в 2017 году не было представлено ни одного. Да и любой серьезный менеджер вам скажет, что «более десяти вариантов», означает, что ни один детально не проработан.
То, что Ксения Соколова называет удобным словом «конфликт» или даже «захват», является на самом деле обоснованными претензиями к ней в части целевого расходования денежных средств. Все началось именно с момента, когда члены организации получили финансовый отчет Президента. Отчет вызвал многочисленные вопросы. После этого сотрудникам срочно предложили подписывать документы о конфиденциальности и неразглашении, в отношении меня начали проводится служебные проверки, в состав членов организации начали включаться новые, лояльные Соколовой люди.
Основная претензия Ксении Соколовой ко мне была в том, что я подняла на заседании попечительского совета организации вопросы о нецелевом расходовании средств. Мне тоже предлагалось подписать документы о конфиденциальности и неразглашении, но разве благотворительная организация не должна быть максимально открытой? О каком тогда «сливе конфиденциальной информации» может идти речь, если у благотворительной организации конфиденциальной финансовой информации, утаиваемой от попечительского совета, благотворителей и быть не должно?
К сожалению, в этой истории каждый делает то, на что учился. Кто-то работает, а кто-то сочиняет захватывающие истории про травлю и рейдерские захваты. Я полагаю, что интервью Ксении Соколовой – выбранная ее адвокатами стратегия защиты в рамках проводимой проверки. Могу предположить, что это связано с недостаточностью обосновывающих расходы документальных доказательств.
Дискуссию вокруг «Справедливой помощи» необходимо прекратить. Сейчас надо помочь новой команде восстановить работу организации. В фонд пришли профессиональные, порядочные люди. У них колоссальное количество задач и трудностей. Лучше тратить силы и слова, чтобы поддержать их.
В завершении еще раз хочу сказать, что если бы все было так, как рассказано в интервью Соколовой, единственно верным способом защиты, да и просто логичным действием с ее стороны была бы публикация финансового отчета и предоставление ответов на все вопросы, связанные с ним. Почему бы журналистам не поставить вопрос именно так?
– В конце 2017 года ко мне, как к юристу, консультирующему некоторые благотворительные фонды, обратилась Наталья Авилова. С ее разрешения, я могу озвучить суть ее запроса. Она была крайне обеспокоена тем, что в МБОО «Справедливая помощь» после смерти Елизаветы Петровны Глинки и прихода Ксении Соколовой стала сворачиваться фактическая помощь тем, кому организация помогала раньше, новых программ нет, существенно увеличена доля расходов на оплату административного персонала, юридических услуг и услуг адвоката (при том, что никаких проверок на тот момент не проводилось), персональных расходов президента организации, осуществляется бесконтрольное расходование денежных средств.
Наталья спросила, что можно сделать, чтобы это прекратить, и мы изучили учредительные документы организации. Выяснилось, что с момента смерти Елизаветы Глинки в устав были внесены существенные изменения: основные полномочия по управлению организацией были переданы от собрания членов организации правлению. Правление было сформировано из трех человек: Соколова, Авилова, Макеев. Им простым большинством голосов были предоставлены даже такие полномочия, как прием новых членов организации и исключение старых. Состав членов организации также был существенно обновлен за счет введения в качестве новых членов сотрудников организации, принятых на работу Соколовой, как мне пояснила Наталья. Таким образом, внесение изменений в устав с целью прекратить монополию на принятие решений правлением тоже было заблокировано. По сути, полный контроль над организацией принадлежал, Соколовой и Макееву, даже если Наталья Авилова была с ними не согласна. Я не знаю, изменились ли документы сейчас.
Я задала Наталье те же вопросы, которые задаю всегда, вступая в дело: что нам важнее. Наталья уверенно ответила: продолжить то, чем занималась Елизавета Петровна. На вопрос, что для этого надо, она ответила: «я, те, кто занимались этим при жизни Доктора Лизы и благотворители». Я спросила, есть ли те благотворители, которые готовы продолжать помогать именно в этом. Наталья ответила утвердительно. Также она подтвердила, что те, кто в МБОО действительно занимается помощью тоже готовы ее поддержать. И моим предложением стало создание новой организации. При этом я поддержала ее в том, что и Макееву, и попечительскому совету ставшую известной ей информацию она обязана донести. Как член правления организации Наталья тоже несла ответственность за то, что там происходит и не имела права ее утаивать.
Я искренне убеждена, что подходов к тому, как именно нужно заниматься благотворительностью может быть много. Я с готовностью помогаю тем, кто работает в этом секторе в части создания и построения и никогда – в поддержании одной из сторон в конфликтных ситуациях. Если есть желание помогать, надо идти и помогать. Если люди не совпадают в подходах к тому, как помогать, пусть каждый идет своей дорогой, по возможности договорившись о том, кто и чем будет заниматься. А жизнь покажет, какой из путей оказался верным.
Конфликты в благотворительности случаются, как я понимаю от того, что большинство людей там горят всем сердцем и любят свое дело. Наталья сделала правильный выбор – идти и делать свое. Я с радостью наблюдаю за тем, как развивается и растет новый фонд. Для меня показательным было то, что Наталью Авилову поддержал Глеб Глинка и Панфилов – выполнявший функции президента организации при жизни Елизаветы Петровны.
Я надеюсь, что после разрешения ситуации вокруг МБОО «Справедливая помощь», когда в ее управлении будут люди, также любящие свое дело, как Наталья Авилова, (а может быть они и сейчас уже там, я не слежу), фонд и МБОО будут успешно взаимодействовать и нам всем от этого будет только лучше.
«Слив конфиденциальной информации», «схожесть до степени смешения» – хорошие формулировки. Но они из другой области. В правильной благотворительности, где жертвователь точно знает, на что дает деньги и получает детальный финансовый отчет о расходовании своих средств, он уже ничего и ни с чем не «смешает». Туда, где кроме имени Доктора Лизы, все конфиденциально, я бы жертвовать не стала.
Право на использование имени Елизаветы Глинки новому фонду передано наследниками. Организационно-правовая форма – фонд – избрана потому, что это в наибольшей степени соответствует целям и задачам организации.
Я горячо сожалею о том, что вопрос перенесен в этом интервью в плоскость личных обид, конфликтов, захватов, голословных обвинений. Любой человек, давно и серьезно работающий в секторе, скажет вам, что это вредит благотворительности в России в целом, непоправимо вредит. Если бы я имела право, я бы призвала стороны воздержаться от голословных обвинений и попытаться снять вопросы к финансам фонда максимально открыто и с документальным подтверждением. Я помню, как это делала сторона защиты Михаила Борисовича Ходорковского, на чьем портале вышло интервью, я вижу, как на голословные обвинения в публичном пространстве отвечает фонд «Таблеточки». Кричать, что меня незаконно обвиняют и прятать доказательства этого за конфиденциальностью – слабая позиция.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML