4
На ваших глазах незнакомый вам взрослый делает что-то, с вашей точки зрения, неправильное по отношению к ребенку – как максимально эффективно помочь ребенку в этой ситуации и что делать, если в таком поведении заподозрили вас.
Мало кто не наблюдал на улицах, в общественных местах, а также, увы, в домах своих близких случаев агрессивного обращения с ребенком. Иногда нам даже кажется, что взрослый представляет для ребенка реальную опасность. И каждый раз возникает вопрос, что делать – вмешиваться или нет? Если сделать замечание, увидев, что ребенка ударили, не изобьют ли его до полусмерти, завернув за угол? Что опаснее – пройти мимо или остановить?
Мнения на этот счет диаметрально противоположные, от «если при мне взрослый ударит ребенка, я за себя не ручаюсь, могу и по стенке размазать» до «кому какое дело, как люди воспитывают своих детей», от «вызову полицию, чтобы все было по закону» до «пройду мимо, потому что, если вызвать полицию – у этой семьи потом отнимут ребенка».
Последний аргумент встречается все чаще и чаще. Истории, когда у семьи пытаются забрать детей или привлечь взрослых к серьезной ответственности, если всплывают на поверхность, вызывают большой общественный интерес, потому что трудно представить себе больший ужас для обычного законопослушного человека, чем быть ложно обвиненным в насилии по отношению к собственному ребенку и лишиться в связи с этим родительских прав.
Однако статистика домашнего насилия по отношению к детям в России традиционно ужасна. По разным данным, около 80% детей хотя бы раз в жизни сталкивались с насилием в той или иной форме, причем 60% от всех детей – в семье, столько же переживают дома психическое насилие.
Более 2 млн детей до 14 лет подвергаются домашнему насилию – и это только зарегистрированные случаи, а до правоохранительных органов доходит не более 5-10%.
Вы идете по улице и вдруг наблюдаете сцену: ребенок плачет, взрослый на него кричит, обзывает или его бьет. Что делать?
Вариант 1: обратиться ко взрослому, сделать замечание. Детский психолог Ольга Бочкова предупреждает, что в этом случае вы рискуете получить свою порцию агрессии:
Ольга Бочкова
– В голове у человека, который ударил ребенка на улице или наорал на него, нет ничего, кроме решения конкретной задачи: ему надо чего-то добиться от ребенка или ему не нравится его поведение – и он совершил определенный акт, чтобы добиться того, чего он хочет.
Задуматься при этом, что на него в этот момент смотрят, пока еще способны не все. Скорее всего, это привычное поведение, и у этого взрослого нет другого способа справиться с ребенком в тяжелых ситуациях, возможно, у него сложная жизненная ситуация или он в принципе не умеет по-другому – может, в его семье традиционно всех били и он вообще не видит в этом проблемы.
Поэтому если к нему в этот момент подойдет кто-то, сделает замечание или спросит: «Что вы делаете?», он может получить в ответ порцию агрессии. Можно попробовать напугать – сказать, что «я сейчас позвоню в полицию, в органы опеки», и это будет агрессия с вашей стороны, которая может его в этот момент остановить, но не более того.
Ситуативно, здесь и сейчас, человека может остановить только какая-то ответная угроза, риск наказания. Возможно, человек себя притормозит, но на то, что он не ударит дома ребенка без лишних глаз, гарантии нет.
Однако ситуация может быть не такой однозначной, ребенок может закатить истерику вовсе не потому, что взрослый проявил по отношению к нему агрессию, отмечает психолог:
– Например, у нас в соседней квартире, когда мама мыла ребенка, он истошно орал, так, что казалось, что его убивают, кричал «спасите-помогите», и все соседи стояли на ушах. Это бывает в 2-4 года – очень непростой для взрослого возраст, может быть и в 7-8 лет, когда ребенок переходит в статус школьника и у него происходит разрыв с мамой. В конце концов, у ребенка может быть и психическое расстройство, и СДВГ, и другие болезни, которые вызывают такое неадекватное с точки зрения окружающих поведение.
Вариант 2: обратиться в полицию. С юридической точки зрения это правильный и наиболее эффективный вариант, другое дело, что пока полиция приедет, все участники драмы, конечно, уже разойдутся. Этот способ имеет больший смысл в том случае, если речь идет о регулярно повторяющихся эпизодах. Но вообще, обращаясь в полицию, отдавайте себе отчет в том, что вы можете сильно испортить жизнь этой семье, и даже если все в конечном счете окажется нормально, нервы им помотают.
Вариант 3: снять ситуацию на видео. Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка г. Москвы, считает, что это хороший инструмент, если действительно с ребенком делают что-то плохое:
– Бывали случаи, когда ребенка избивали – например, вытащили из машины и чуть ли не об асфальт головой били, и именно видеозапись приводила к тому, что дело доходило до суда.
Но Евгений Абрамович призывает очень осторожно относиться к выкладыванию таких записей в публичное поле:
Евгений Бунимович
– Часто бывает, что под видом общественного обсуждения в соцсетях или ток-шоу попросту смакуются детали. Поэтому я считаю, что обращение к СМИ и обществу нормально, если нет реакции правоохранительных органов, а если это делается для «лайков», то это, конечно, неправильно, – говорит он.
Кроме того, следует помнить, что механизм реакции в соцсетях на такие записи запускается моментально, и если ситуация окажется не такой, какой она выглядела в течение тех трех минут, что вы снимали, участникам записи потом будет очень сложно «отмыться».
Публикуя запись, вы обрушиваете на голову человека, которого вы сняли на камеру, поток проклятий, домыслов, обвинений и прочих гадостей. Доброжелатели, которых в сетях всегда навалом, быстро найдут аккаунты снятого вами человека, его контакты и начнут писать ему, распространять о нем информацию.
Наконец, вы и сами сильно рискуете, потому что в этом случае нарушаете закон, запрещающий снимать человека без его разрешения (кроме случаев, если это происходит в общественном месте и человек случайно попал в кадр, но это же не наша история), и человек, которого вы сняли, может встречно обвинить вас в клевете. Кроме того, эффекта – помощи ребенку – именно в этом случае меньше всего.
Возьмем обратный случай: «матерью-ехидной» оказались вы. И ваш ребенок орет не потому, что вы только что избили его до полусмерти и делаете это ежедневно, а потому что устал и капризничает, потому что вы не купили ему то, что он просил, потому что у Вани есть красная лопатка, а у него нет, потому что у него расстройство аутического спектра, потому что вы на него действительно только что рявкнули – ведь у каждого из нас с детьми случаются срывы, о которых мы потом с ужасом вспоминаем всю жизнь, правда?
Ольга Бочкова считает, что крайне важно, хоть и непросто, сохранить доброжелательную реакцию на комментарии окружающих:
– Ситуация, когда делают замечание вам, однозначно сложная. Есть абсолютная ситуация, когда родитель неправ: если он ударил ребенка. В остальных случаях мы никогда точно не знаем, что между ними происходит. Мой подход неагрессивный, я против реакции «мой ребенок – что хочу, то и делаю», поэтому я бы в ответ на это сказала: «Большое спасибо, я вас услышала», «Тяжелая ситуация, но мы над ней работаем» и тому подобное, то есть остановила бы вмешательство постороннего человека, потому что иногда оно лишнее.
Агрессия или игнорирование чужих замечаний могут только увеличить тревогу окружающих.
Еще одна неоднозначная ситуация, которая может расцениваться окружающими как потенциально опасная, – когда ребенок делает что-то, с точки зрения прохожих – опасное, а с точки зрения его родителей – нормальное.
Сделав замечание чужому ребенку или его родителю, вы рискуете нарваться на грубость; также неприятно услышать подобные комментарии от чужих людей, если вы считаете, что ничего особенного не происходит.
Ольга Бочкова предлагает:
– В случае если вы видите, что чужой ребенок сейчас сделает что-то опасное для себя или для другого ребенка, алгоритм действий очень простой: сначала прервать опасное действие, затем сообщить об этом его взрослому. Но это, естественно, только в том случае, если действие однозначно опасное. Могут быть пограничные ситуации, которые одним кажутся опасными, а другим – нормальными: например, ребенок лезет на дерево. Поэтому здесь лучше сначала громко спросить: «Чей ребенок?» Вы таким образом подаете сигнал – здесь происходит что-то нестандартное, потенциально опасное, но делаете это в нейтральной форме, оставляя возможность его родителю ответить: «Не волнуйтесь, все в порядке, я слежу, я разрешаю это делать».
К сожалению, многие из нас – постоянные свидетели таких ситуаций. Ребенок кричит, соседи стучат по трубам – это частая вечерняя сцена во многих многоквартирных домах. Ольга Бочкова считает, что это повод проявить активную гражданскую позицию.
– Надо понимать, что тут тоже могут быть самые разные варианты – например, как случай с купанием, о котором я говорила выше. Поэтому стоит для начала хотя бы познакомиться с семьей, зайти к ним в этой ситуации, спросить: «У вас все в порядке? Нужна ли вам помощь?» Важно показать, что вы пришли не осуждать их («Вы что, издеваетесь над ребенком?», «Прекратите это немедленно, вы мешаете мне спать»), а разобраться.
Не молчите, не ждите – молчание может быть опасным для ребенка. И если вам открыли дверь и, улыбаясь, сказали, что все в порядке, но такие ситуации повторяются снова и снова, возможно, это уже повод, чтобы действительно обратиться в правоохранительные органы и органы опеки.
Обращение в правоохранительные органы – это самый правильный путь, и Евгений Бунимович призывает не бояться его:
– Обратитесь в полицию или комиссию по делам несовершеннолетних, если вы понимаете, что там происходит. И если сначала обращаются к нам, в аппарат уполномоченного по правам ребенка, мы тоже пересылаем это обращение в правоохранительные органы, потому что у нас нет права ходить по квартирам и разбираться. Такого права нет, кстати, и у общественных организаций – они могут подключиться к ситуации, но право вмешиваться в нее есть только у правоохранительных органов и опеки. И если мы каждый раз будем подозревать тех, к кому мы обращаемся, в корысти, коррупции и работе «на отчет», то давайте ничего не будем делать.
Сегодня стараются сохранить кровную семью до последнего момента. Примеров, когда система неадекватно отреагировала, вцепилась в семью и отняла ребенка в казенное учреждение, в Москве давно не было. И надо понимать, что такие случаи всегда очень спорные, и мы над каждым сидим по несколько часов и думаем, что делать.
Бывает и другое: взрослые выясняют свои отношения, а поскольку они знают, что на детей реагируют активно, они сообщают в органы о насилии соседей над детьми, чтобы решить какой-то свой жилищный или коммунальный спор.
Евгений Бунимович считает, что проблема намного шире, чем история о мгновенном реагировании на подобные ситуации, в том числе юридическими средствами.
– Я не думаю, что в европейских странах реже кричат на детей и реже лупят их по попе на улице только потому, что прохожие сразу же позовут полицейского. Общество просто должно до этого дойти. Поскольку, к сожалению, нет общественного осуждения таких ситуаций, даже после приезда полиции по сути ничего не меняется. Если взрослый человек, который таким образом взаимодействует с ребенком, понимает, что вокруг будут все смотреть на него осуждающе, это одно, а если все вокруг это воспринимают как норму или отворачиваются – это совершенно другое.
По мнению Евгения Абрамовича, есть еще один фактор, способствующий сохранению таких моделей в обществе:
– В нашей многовозрастной, многонациональной и многоконфессиональной стране очень разное представление о том, что можно, а что нельзя. К сожалению, то, что одним кажется абсолютно недопустимым в XXI веке, для других норма, и они даже не очень понимают, из-за чего сыр-бор.
Я с этим сталкивался и в комиссиях по делам несовершеннолетних, в органах опеки: люди разных взглядов, традиций и возрастов имеют разное представление о допустимом. Поэтому ничего, кроме законодательных и формальных границ, тут не придумаешь.
Ксения Кнорре Дмитриева
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML