Благодаря общественному резонансу вокруг «дела Мисюриной» стало понятно, что оно – одно из тысяч. За последние 5 лет дел, связанных с врачебными ошибками, стало почти в 3 раза больше. В итоге, считают врачи, вести сложных пациентов согласится только врач с достойной зарплатой.
В последние годы дел, связанных с врачебными ошибками, стало больше, следует из заявления Следственного комитета, опубликованного на сайте. За 5 лет число таких обращений выросло почти в 3 раза – с 2100 в 2012 году до 6500 в 2017-м. Всего в прошлом году было возбуждено 1791 уголовное дело, из них направлено в суд – 175. «Ни одно из подобных уголовных дел ранее не вызывало такого резонанса, как дело в отношении врача частной клиники Мисюриной. Ни в профессиональном сообществе, ни среди граждан, ни среди надзорных органов», – отметили в СКР.
По данным РБК, в 2015 году СКР выделили ятрогенные преступления (связанные с ухудшением состояния пациента после лечения) в отдельную категорию особо контролируемых. Следователи на местах должны были сообщить о «работе по повышению эффективности расследования» дел этой категории и разобрать собственные ошибки — оправдательные приговоры, прекращенные дела и прочее.
Такой рост дел, связанных с врачебными ошибками, вызвал критику у Генпрокуратуры. В 2016 году заместитель генпрокурора Владимир Малиновский отправил в Следственный комитет письмо с критикой многочисленных дел о врачебных ошибках (информацию о нем опубликовал РБК). В письме сообщается, что Генпрокуратура провела анализ и пришла к выводу «о распространенности случаев пренебрежения в ходе расследования врачебных ошибок требованиями закона, допускающего возбуждение уголовного дела только при наличии достаточных данных, указывающих на признаки преступления».
Также сообщалось, что в постановлениях о возбуждении уголовного дела нет сведений о причинно-следственной связи между действиями врачей и дальнейшим состоянием пациента. Так, приводят пример в Генпрокуратуре, в Башкирии в один день было возбуждено три уголовных дела о смерти троих детей в больницах в 2009-2012 гг. Все 3 случая не имели друг к другу никакого отношения, медикам предъявили обвинения по статье 109 УК (причинение смерти по неосторожности), однако при проверке прокуратуры не нашли прямых указаний на вину врачей.
Алексей Кащеев
Такое внимание следственного комитета к «делам врачей» связано с заявлением главы ведомства Александра Бастрыкина о необходимости более жестко контролировать «преступления, связанные с врачебными ошибками», считает врач-нейрохирург Алексей Кащеев.
«Понятен и результат этого дела: врачи, и без того демотивированные зарплатой, проверками и вопиющим несовершенством системы, просто перестанут брать на себя ответственность за любые мало-мальски рискованные клинические ситуации и займутся “спихотерапией”. И их можно понять: никому не хочется сидеть в тюрьме. Теперь любой хирург, который хочет пойти на опасную операцию для блага пациента, три раза вспомнит этот случай и лучше отправит больного куда подальше под благовидным предлогом», – считает он.
Василий Штабницкий
Врач-пульмонолог Василий Штабницкий пишет, что «дело Мисюриной» – это «всего лишь один из многих примеров того ужаса, что сейчас происходит, и того, что нас ждет».
«Может быть, достаточно того, что вы все будете знать о том, что невинно обвинена профессиональный врач, а значит, все другие врачи уже не пойдут на риск, и кто-то завтра опять откажет в выписке морфина, в заборе органов на трансплантацию, в выписке пациента домой на ИВЛ – потому что всем страшно. И никто в тюрьму не хочет. Лучше уйти к чертям в офис и просиживать стул у компьютера, по-любому лучше, чем лежать на нарах», – пишет он.
Илья Фоминцев
Директор Фонда профилактики рака Илья Фоминцев считает, что последствием дела станет рост заработка врачей. В пример он приводит США, где высокий риск судебного преследования врача компенсируется большой зарплатой.
«Высокие риски – высокая цена медицины, низкие риски – низкая цена», – пишет Илья Фоминцев.
«В России до сих пор были не просто низкие, а очень низкие риски у врачей по сравнению с теми же США. Ну и доходы врачей соответственно тоже. Я вообще думаю, эта зависимость если не линейная, то близкая к ней.
Итак, мы видим сейчас эскалацию судебной практики в отношении врачей? Ну ждите теперь эскалацию цены услуг… Это же рынок, так и должно быть».
В итоге, считает он, лучшие врачи будут уходить в частные клиники, госклиники «постепенно превратятся в богадельни или “тренировочные парикмахерские”».
В этой ситуации, считает он, врачам необходимо:
«1. Учиться доказательной медицине, ибо только так можно обосновать свои действия.
2. Учиться технологиям общения с пациентами, ибо только так можно защитить себя на досудебном этапе. И это самое эффективное, а вовсе не адвокаты.
3. Самоопределиться в этой системе – не считать себя полубогом или хотя бы четверть-богом, а пациента – рабом, стало быть, своим – божьим. Если и есть какой-то бог в этой системе, то скорее это пациент, чем врач».
Глеб Кузнецов
До «дела Мисюриной» сообщество медиков действительно было удобной мишенью, и только сейчас стал ясен его потенциал, считает политолог Глеб Кузнецов.
В первую очередь врачи должны добиться исключения «преступлений врачей» из числа отдельных «особых» категорий внутренней отчетности на уровне с терроризмом – пока не создана и обнародована публичная и понятная для всех участников процесса система, по которой то или иное происшествие в медицинской сфере квалифицируется как «подозрительное».
И во вторую, врачи должны защищать не только свои интересы, но и стремиться к самоочищению. «Потому что правда-то правда – не существует ни одного механизма, по которому средний пациент мог бы найти правду внутри системы здравоохранения. В то время как в других странах именно разнообразные парапрофсоюзные организации – “ассоциации”, “ордена”, “гильдии” и так далее – берут на себя в том числе и эту функцию – оценки качества медицинских услуг и этики их оказания. И пока этого не будет у нас, ситуация радикально не поменяется».