1
«Российская система здравоохранения может оказывать бесплатную помощь всем нуждающимся» – сказала министр здравоохранения Вероника Скворцова. А благотворительные фонды, по ее мнению, часто собирают деньги на то, что и так успешно лечат в России. Руководители фондов рассказали «Правмиру», как обстоят дела на самом деле и в каких случаях они работают за государство.
Министр здравоохранения России Вероника Скворцова заявила, что в России нет очередей на высокотехнологичные операции и бесплатную помощь могут получить все нуждающиеся. По ее мнению, единственное показание лечиться за счет госбюджета в зарубежных клиниках – это трансплантации сердца.
Благотворительные фонды, которые часто ведут сборы именно на такие операции, на эту часть выступления министра ответили недоумением. А на вторую – обиделись: Вероника Скворцова отметила, что благотворительным фондам следует согласовывать сборы на операции с Минздравом, иначе возникает недоверие к фондам и «сомнение в их помыслах».
«Мы создали при Минздраве специальный координационный совет, куда вошли 21 благотворительная организация — самые крупные в нашей стране — у нас есть кодекс взаимодействия. Если они собирают деньги по-честному на какого-то больного, пусть согласуют с Минздравом — может государство бесплатную помощь оказать квалифицированную этому человеку или нет. Вот когда этого не происходит, всегда вызывают сомнения в помыслах», – цитирует министра РИА Новости.
При этом многие не понимают, о каком координационном совете идет речь.
«Даже в нашем добром небе были все удивлены… – написала в фейсбуке директор фонда “Подари жизнь” Екатерина Чистякова. – В 2013 году, по-моему, была попытка собрать благотворительные фонды и даже создать горячую линию по “согласованию” заявок. Но все это в 2013 году и загнулось. Мы тогда в Минздрав направили десятка два запросов, на которые получили десятка два отказов, так как региональные органы здравоохранения действительно не могли ничего нашим пациентам оплатить».
Я не знаю, о чем речь. В 2013 году была попытка работы с фондами. Но она ничем не закончилась. Это что касается совета. Про кодекс вообще не слышала. В России нет протонного облучения для детей, нет гипертермии для детей. Для взрослых есть. Иногда нужно отправлять за рубеж сложные случаи онкохирургии.
Честно говоря, понятия не имею, что за координационный совет и кодекс, о котором говорит Вероника Скворцова. В 2013 году была создана горячая линия для взаимодействия с Минздравом, иногда она дает результаты, иногда нет. Какие фонды состоят в координационном совете, я не знаю.
То, что вся высокотехнологичная помощь оказывается в России, – это не совсем правда. Во-первых, помощь оказывается по квотам, которых не хватает на всех. И чем ближе конец года, тем сильнее не хватает. И слова министра о федеральных центрах – не очень точны: люди едут в федеральные центры не потому, что им так захотелось, а потому, что многие вещи только в федеральном центре и можно сделать.
Также есть проблема, что некоторые вещи не оплачиваются государством вовсе. Например, поиск донора костного мозга в зарубежной базе доноров. Это стоит порядка 20 тысяч евро, зачастую это единственный выход и это не оплачивается государством. Или, например, пациентам с трудностями с дыханием не предоставляется необходимая техника для домашнего пользования – только реанимация в условиях больницы.
Реабилитация людей с травмой позвоночника – огромные очереди в государственные центры.
Люди, которым прописана трансплантация того или иного органа, должны находиться недалеко от медучреждения, где она будет делаться. Но для этого им надо снимать рядом квартиру, и как правило, это в Москве. Это ужасно дорого для жителей глубинки, но государство этого не оплачивает.
И так далее, проблем много.
Да, иногда мы беремся и за то, что положено бесплатно, хотя и стараемся этого не делать. Когда квот нет, когда нет времени добиваться от государства адекватной помощи, когда помощь будет оказана только по прохождении некоторой процедуры и этой помощи надо дождаться. Например, сейчас мы будем собирать деньги на кислородный концентратор для человека, которому нужно дожить до трансплантации легких. Квота у него будет в январе, но непонятно, сколько еще ждать донора. А концентратор государство не оплатит.
Много ли таких случаев – не считали.
Фонды с удовольствием будут обращаться в Министерство здравоохранения за консультацией, когда Минздрав создаст удобную форму для этой коммуникации. Сейчас, если мы начнем обращаться в Минздрав, то наши так называемые очереди станут еще длиннее.
Дело в том, что чисто формально очередей нет, но бюрократия и очень длительная обработка документов для получения талона занимает время. Поэтому иногда что-то быстрее сделать за деньги через фонд, чем собирать документы.
С лекарствами ситуация точно такая же. Если нужны лекарства по жизненно необходимым показателям, то они должны предоставляться, но регионы не всегда вовремя закупают. Когда мы пишем от фондов в региональные министерства, нам говорят, что бюджет на лекарственные препараты кончился. Но мы же благотворительный фонд, мы не можем оставить подопечного без лекарств, поэтому продолжаем звонки и письма и в свою очередь закупаем препарат на месяц или два, пока человек не получит его за счет госбюджета.
Типичная ситуация: у нас была девушка с рецидивом меланомы на седьмом месяце беременности. Мы в течение двух недель купили ей лекарства на полтора миллиона, которые за счет госбюджета она бы получила только через три месяца. Вопрос бюрократии занял бы все это время.
Другому нашему подопечному нужна таргетная терапия, препарат «Вемурафениб». Он входит во все перечни, но, к сожалению, региональный бюджет исчерпан и министерство предоставить его не может, а человек не может прервать свою терапию, иначе он скончается. И мы приходим на помощь в надежде, что Минздрав закупит лекарства из своего бюджета.
Или еще одна ситуация: человек лечился в Москве в федеральном центре, домой в регион его выписали без препаратов. И пока дома человек несколько недель оформляет документы на получение лекарства, ему все равно нужно принимать препарат. В этом помогает фонд.
И таких ситуаций полным-полно!
Наша позиция – моя личная и фонда «Правмир» – мы не подменяем собой государство. Мы приходим на помощь, и в тот момент, когда человек ждет получения документов за счет госбюджета, этот люфт собой закрываем. Мы работаем не вместо государства, а в помощь ему, и хотелось бы содействия.
Если бы у меня появился инструмент обработки запросов через министерство здравоохранения, то я, наверное, с удовольствием бы им пользовалась, но только при условии, чтобы мне отвечали день в день, или по крайней мере на следующий. А если ответ придет в течение 30 дней, это уже будет бесполезно, мы потеряем месяц.
По нашим данным, львиная доля высокотехнологичной помощи оказывается нашими медицинскими организациями на уровне ничуть не хуже, чем за рубежом. Поэтому основания для обращения в заграничные клиники нет.
Для подтверждения необходимости получения медицинской помощи в иностранных учреждениях создается комиссия из представителей Минздрава РФ и медицинской организации, в которой пациент проходит лечение. Эта комиссия принимает решение о невозможности предоставления медицинской помощи на территории России. И, соответственно, подтверждает, что эта помощь может быть оказана за ее пределами. При этом такие случаи единичны.
В случае нашего фонда вся медицинская помощь оказывается только на базе российских медицинских организаций. Мы финансируем закупку дорогостоящих медицинских изделий, которые действительно на данный момент не производятся на территории России, либо российские аналоги уступают иностранным по ряду показателей.
Фонд «Линия жизни» изначально создавался как фонд спасения тяжелобольных детей, которым требуется высокотехнологичная медицинская помощь в России.
Есть случаи, когда необходимо оплатить медицинскую помощь, которую предоставляет государство, но это вызвано только необходимостью ускорить сроки проведения оперативного вмешательства. Проще говоря, когда на определенный период времени квоты, выделенные государством, уже закончились. В этом случае мы получаем обращение с обоснованием необходимости оплаты медицинской помощи от руководителя медицинской организации.
По умолчанию можно говорить о том, что есть благотворительные организации, которые работают профессионально и честно, и те, кто действует не так. Но когда от представителя власти и руководителя профильного министерства мы слышим такие слова, то у обычного человека создается впечатление, что все благотворительные организации с «нечестными помыслами», оказывается.
Совершенно точно знаю, что для детей и взрослых юристы благотворительных организаций в суде добиваются необходимых лекарств, а в это время фонды собирают средства на эти препараты, которые полагаются по закону. И лучший эффект возникает, когда министерства и благотворительные организации работают вместе.
Мне кажется, нельзя делать такие заявления и бросать тень на работу тех благотворительных организаций, когда они действительно подхватывают людей, которым государство по тем или иным причинам не оказывает помощь, особенно в регионах. Было бы здорово, чтобы чиновники, тем более такого высокого уровня, высказывались более корректно.
И я не совсем поняла, что послужило причиной для таких слов, и, конечно, расстроилась, потому что это высказывание не соответствует действительности, не конструктивно, бросает тень на некоммерческий сектор. Обидно за НКО.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML