258
Мы, чада Церкви XXI века - носители ментальной традиции и стиля, сформировавшихся при Святейшем Патриархе Сергии (Старгородском), но при других исторических обстоятельствах мы могли бы стать церковью его оппонента, митрополита Кирилла. Могло ли такое быть, размышляет Григорий Шеянов.
Григорий Шеянов
В середине 1929 года заместитель местоблюстителя патриаршего престола, митрополит Нижегородский Сергий, неожиданно получил письмо митрополита Казанского Кирилла. Даже не письмо. А присланную «для сведения» владыкой Кириллом копию своего письма одному из викарных епископов Казанской епархии.
В этом послании Казанский митрополит пишет своему викарию о том, что Заместитель патриаршего местоблюстителя грубо превысил свои полномочия, единовластно учредив «коллегиальное церковное управление» (Священный Синод) и решившись на некоторые другие нововведения.
Не признавая прав митрополита Сергия на «коренное изменение системы церковного управления», митрополит Кирилл более не считает обязательным выполнять его административные распоряжения, и, более того, воздерживается от евхаристического общения с Заместителем местоблюстителя.
Митрополит Кирилл
«Такое отношение к митрополиту Сергию и его Синоду, – пишет далее митрополит Кирилл – я не понимаю как отделение от руководимой митрополитом Сергием части Православной Церкви, так как личный грех митрополита Сергия относительно управления Церковью не повреждает содержимого и этой частью Церкви – православно-догматического учения».
Получив это странное послание, заместитель местоблюстителя патриаршего престола пишет митрополиту Кириллу обстоятельное увещание. «Вы порвали с нами евхаристическое общение и в то же время не считаете ни себя учинившим раскол, ни нас состоящими вне Церкви. Для церковного мышления такая теория совершенно неприемлема – это попытка сохранить лед на горячей плите».
«Не отрицаю, что первый епископ подлежит суду епископов своей области (III Вселенский Собор, 1-е правило), но суду всех их в совокупности, а не суду каждого из них в отдельности. А чтобы каждый епархиальный архиерей, единолично осудив деятельность первого епископа, мог тотчас же отказывать ему в каноническом послушании и порвать с ним евхаристическое общение, это нечто совершенно неслыханное с точки зрения церковных канонов».
«В каком-то из своих писем Вы оправдываете свои действия тем, что кроме церковных канонов у епископа есть еще “иерархическая совесть”, которая может его уполномочить действовать даже вопреки всяким канонам. Но это опять мысль совершенно нецерковная, открывающая дверь самому необузданному произволу и самочинию, чтобы не сказать самодурству… Если наша “иерархическая совесть”… нам рекомендует бесчиние, то безопаснее обратиться к духовнику и раскрыть ему свое духовное состояние, как это делается при всяком искушении».
В словах митрополита Сергия, выдающегося знатока канонов, все разложено по полочкам. Аргументы убедительны и очевидны. Непонятно лишь одно: как же десятки архиереев и бессчетное число священников и мирян могли, по примеру митрополита Кирилла, не соглашаться с такими бесспорными доводами? Неужели то, что сегодня очевидно для нас, было для них не столь же очевидным?
Не столь очевидным. Всё таки мы, чада Русской Православной Церкви XXI века, являемся носителями ментальной традиции и стиля, в немалой степени сформировавшихся в период окормления Церкви Святейшим Патриархом Сергием и его соработниками. Мы – церковь Патриарха Сергия, и незачем преуменьшать влияние его незаурядной личности на наше мировоззрение.
Святейший Патриарх Тихон и митрополит Сергий (Страгородский)
А ведь при других исторических обстоятельствах мы могли бы стать церковью его оппонента, митрополита Кирилла. Да еще как могли бы! В конце 1924 года Патриарх Тихон в последний раз переписывает духовное завещание с указанием имен трех кандидатов на должность Местоблюстителя патриаршего престола.
Первым в этом списке оказалось имя митрополита Казанского Кирилла. Именно он вступил бы в должность патриаршего Местоблюстителя, если бы находился на свободе в момент смерти Патриарха. Но, как на зло, он в тот самый момент прозябал в отдаленной ссылке.
Скончался Святейший Тихон. Понесший крест местоблюстительства митрополит Крутицкий Петр был спустя несколько месяцев заключен под стражу. Принять бразды церковного управления после ареста Местоблюстителя пытались сразу несколько иерархов.
Кончина Патриарха Тихона
Тогда епископы, уставшие от чехарды в вопросе возглавления Церкви, попытались провести тайное избрание нового патриарха. Закончились эти необычные выборы лишь чередой арестов их организаторов и участников. Но перед этой грустной развязкой всё же удалось собрать голоса почти всех российских архипастырей. Подавляющее большинство голосов было отдано за кандидатуру митрополита Казанского Кирилла.
С большой долей уверенности можно предположить, что если бы в то время состоялся церковный Собор (которого все так ждали в 1927 году) и свободное избрание первоиерарха – то новым предстоятелем Церкви стал бы Патриарх Кирилл I. Но до ближайшего Собора со свободными выборами было еще очень далеко.
Очень далеко. Кажется, к 1929 году уже никто не питал иллюзий на эту тему. «Не отказывая моим суждениям в некоторой доле справедливости, – пишет митрополит Кирилл митрополиту Сергию уже во втором письме, – Вы убеждаете меня признать “хотя бы излишнюю поспешность моего разрыва с Вами и отложить вопрос до соборного решения”. Между тем в обращении к Преосвященным о благовременности отмены клятв… 1667 года Вы вместе с Синодом признаете, что “ожидать для этого нового Поместного Собора равносильно почти отказу от решения вопроса”.
Значит, к такому отказу Вы и призываете меня предложением ждать соборного решения, чтобы, таким образом, не мешать врастанию в церковную жизнь незаконного порядка, для накопления за ним такой давности, при которой возможность существования какого-либо другого церковного строя станет уже преданием». Так писал Митрополит Кирилл, видя становление ментальной традиции и стиля церкви митрополита Сергия.
Митрополит Кирилл
…А давайте немного пофантазируем? По каким же неписаным обычаям, при каком «порядке» и «церковном строе» мы могли бы сейчас жить, если бы Церковь в те давние годы пошла по пути митрополита Кирилла? Чтобы не ходить далеко за примером, перечитаем наставления владыки Кирилла своему викарию (из того самого письма, копию которого получил Заместитель патриаршего местоблюстителя летом 1929 года).
Викарий просит своего правящего архиерея ответить на короткий и ясный вопрос: «Можно ли ходить, можно ли молиться, можно ли приобщаться Св. Даров в той церкви, где поминают митрополита Сергия?». Да или нет?
«…Воздержание от общения с митрополитом Сергием и единомышленными ему архиереями, – отвечает митрополит Кирилл, – признаю исполнением своего архипастырского долга. Этим воздержанием с моей стороны ничуть не утверждается и не заподазривается якобы безблагодатность совершаемых сергианами священнодействий и таинств (да сохранит всех нас Господь от такого помышления), но только подчеркивается нежелание и отказ участвовать в чужих грехах. Посему литургисать с митрополитом Сергием и единомышленными ему архипастырями я не стану, но в случае смертной опасности со спокойной совестью приму елеосвящение и последнее напутствие от священника Сергиева поставления или подчиняющегося учрежденному им Синоду, если не окажется в наличии священника, разделяющего мое отношение к митрополиту Сергию… Так же, по моему мнению, может поступать и каждый священнослужитель, разделяющий мое отношение к митрополиту Сергию и учрежденному им Синоду.
Что касается мирян, то участвовать деятельно в церковно-приходской жизни приходов, возносящих имя митрополита Сергия за храмовым богослужением, в качестве возглавляющего иерархию архипастыря, по совести не следует, но само по себе такое возношение имени митрополита Сергия не может возлагаться на ответственность мирян и не должно служить для них препятствием к посещению богослужения и принятию Св. Даров в храмах, подчиняющихся митрополиту Сергию, если в данной местности нет православного храма, хранящего неповрежденным свое каноническое отношение к местоблюстителю патриаршего престола».
Как-то так. Ни одного строгого наставления – «может поступать…», а может и не поступать! Ни одного простого правила, всё какие-то «если…» да «по моему мнению…». Советы митрополита Кирилла своей казанской пастве кажутся столь же неточными, «неудобовразумительными», как советы апостола Павла христианам древнего Коринфа. И (как и письма апостола Павла!) не содержат ни одной ссылки на каноны.
«Если мы с Вами одинаково полноправные члены Св. Православной Церкви, – пишет митрополит Сергий митрополиту Кириллу, – то это необходимо должно выразиться в евхаристическом общении между нами… Во Святом Причащении для верующего церковника совершитель далеко отступает на задний план; верующий вступает в непосредственное общение со Христом… Мыслим ли для верующего отказ из-за совершителя?.. Поэтому-то правило Антиохийское 2-е гласит: “Все входящие в Церковь и слушающие Священное Писание…, но по некоему уклонению от порядка не участвующие в молитве с народом или отвращающиеся от причастия Св. Евхаристии да будут отлучены от Церкви дотоле, как исповедуются, окажут плоды покаяния и будут просить прощения и, таким образом, возмогут получить оное”».
Заместитель местоблюстителя приводит текст соборного правила, как бы не замечая, что современная ему Церковь не руководствуется этим правилом. А руководствуется Катехизисом митрополита Московского Филарета, предписывающим мирянину причащение Святых Тайн от одного до четырех раз в год. Что абсолютное большинство тех, кто входит в храмы Русской Церкви и слушает Писание – не причащается Святых Тайн по окончании Литургии. Что этот древний канон нарушается повсеместно. Как и добрая половина остальных канонов.
Ведь каноны, в отличии от догматов – это изменяемая в истории часть церковного Предания.
И как же разобраться во множестве старинных канонов, как определить критерии применимости того или другого из них к современной жизни? Наверное, это дело церковных интеллектуалов и мудрых архипастырей, промыслом Божиим поставленных у церковного кормила. А наше дело – получать от них готовые рецепты для стандартных жизненных ситуаций. Так проще и надежнее.
Митрополит Сергий
Так, или примерно так, жили иудеи во время земной жизни Спасителя – когда особая каста людей, знатоков Закона, хранила «предание старцев» и, по мере надобности, сообщала его в нужных дозах невежественному народу. Добрая ветхозаветная практика. Пусть и игнорирующая то обстоятельство, что Дух, когда-то начертавший буквы древних канонов, и ныне свободно дышит в соборной полноте Церкви.
«…Не злоупотребляйте, Владыко, буквой канонических норм, – отвечает митрополиту Сергию митрополит Кирилл, – чтобы от святых канонов не остались у нас просто каноны. Церковная жизнь в последние годы слагается и совершается не по буквальному смыслу канонов. Самый переход патриарших прав и обязанностей к митрополиту Петру совершился в небывалом и неведомом для канонов порядке, но церковное сознание восприняло этот небывалый порядок как средство сохранения целости патриаршего строя».
«Не забудьте, что вражду… Вы создаете, главным образом, с теми, кто за время существования обновленчества разных призывов своим православным чутьем, не зная писаных законов, безошибочно определяли подлинную церковную правду и возвращали к ней самих пастырей, пошатнувшихся было на своей церковной стезе, вследствие книжнического пользования писанными церковными правилами».
«…Если в данном случае есть с моей стороны попытка, то не к сохранению льда на горячей плите, а к тому, чтобы растопить лед диалектически-книжнического пользования канонами и сохранить святыню их духа. Я воздерживаюсь литургисать с Вами не потому, что тайна Тела и Крови Христовых будто бы не совершится при нашем совместном служении, но потому, что приобщение от Чаши Господней обоим нам будет в суд и осуждение, так как наше внутреннее настроение, смущаемое неодинаковым пониманием своих церковных взаимоотношений, отнимет у нас возможность в полном спокойствии духа приносить “милость мира, жертву хваления”».
…Ну все, все, хватит! Пофантазировали – и будет с нас. Не может в современной церковной жизни быть ничего похожего. Страшно подумать, что случится, если каждый из нас, сегодняшних, вдруг начнет толковать каноны, святое Писание и Предание – по своему уму и своей совести.
Этак, по образному выражению митрополита Сергия, «в церковном чине произойдет настоящий хаос, угрожающий конечным расстройством церковной жизни». И что это получится за «церковь митрополита Кирилла»? Как вы представляете себе такую странную церковь? Как ее представлял себе сам митрополит Кирилл?
«Наша епархия теперь вот! – сказал как-то владыка Кирилл и широким жестом показал на сидевших в комнате двух-трех близких ему людей – Теперь мы совсем по-иному должны сознавать свои задачи. Довольно мы ездили в каретах и ничего не знали…». Фраза эта прозвучала летом 1923 года, когда святитель прозябал в ссылке в городе Усть-Сысольск.
В следующем 1924 году ему довелось побывать в Москве. В то время начальник VI («церковного») отделения секретного отдела ОГПУ Е.А. Тучков позволил Патриарху Тихону (правившему Церковью фактически на нелегальном положении) возродить весь аппарат центрального церковного управления, упраздненный несколькими годами ранее. И вернуть многих архиереев из мест лишения свободы для участия в этой работе.
Условием Тучкова было введение в состав Высшего Церковного Совета одиозного обновленческого деятеля, протоиерея В.Д. Красницкого. Патриарх Тихон, наощупь искавший пределы компромисса с новой властью, согласился на это условие (не взирая на смущение паствы). Ссыльные архиереи начали съезжаться в Москву, среди них оказался и митрополит Кирилл.
«Я болею сердцем, что столько архипастырей в тюрьмах, и мне обещают освободить их, если я приму Красницкого» – сказал Святейший Тихон Высокопреосвященному Кириллу в личной беседе.
Митрополит Кирилл. Фото из следственного дела
«Ваше Святейшество, о нас, архиереях, не думайте. Мы теперь только и годны на тюрьмы» – отвечал митрополит.
Мы не знаем всего содержания того легендарного разговора. Знаем лишь последовавшие за ним события.
Вскоре появилась резолюция Патриарха, прекращающая дело об учреждении Высшего Церковного Управления и переговоры с Красницким. И в будущем Святейший Тихон уже не шел на серьезные уступки ОГПУ. Через полгода он в последний раз перепишет свое духовное завещание, на этот раз указав митрополита Кирилла первым из числа трех кандидатов в местоблюстители на случай своей кончины. Сам же митрополит, вскоре после встречи с Патриархом, отправился обратно в ссылку. А сразу по её окончании был сослан без суда в еще более глухой угол Зырянского края.
Так что не будем фантазировать. История не имеет сослагательного наклонения. Митрополит Кирилл не мог (не хотел?) быть на свободе в момент смерти Патриарха Тихона, а значит и не смог бы вступить в обязанности местоблюстителя. Не мог он находиться на свободе и в 27-м году, даже если бы в тот год удалось провести чаемый всеми Собор и выборы патриарха. Да и Собор бы созвать не удалось.
Просто митрополит Сергий оказался более прозорлив. Не случайно же мы живем в его церкви. Просто, когда мир возвращается в суровые ветхозаветные времена – поневоле приходится строить церковную жизнь по добрым ветхозаветным калькам. А у митрополита Кирилла был лишь один настоящий шанс стать главой Русской Церкви. Он выпал в феврале 1927 года, в вятской тюрьме, где владыка томился уже два месяца после очередного ареста.
Евгений Тучков
В тюрьму явился сам Тучков, специально для этого приехавший из Москвы. Боец невидимого фронта говорил о грядущих изменениях в судьбе заключенного митрополита, намекал на предстоящие улучшения в государственно-церковных отношениях. Выражал уверенность в том, что разговаривает с будущим патриархом.
Тучков выдвинул митрополиту Кириллу лишь одно условие: «Если нам нужно будет удалить какого-нибудь архиерея, Вы должны будете нам помочь».
Владыка легко мог стать первоиерархом, если бы согласился проводить кадровую политику Церкви под диктовку ОГПУ. Правда, если бы он на это пошел, то он не был бы митрополитом Кириллом. Владыка остался собой. Тучков, не солоно хлебавши, вернулся в Москву, а святитель Кирилл получил очередной приговор и отправился в новую ссылку на север Красноярского края. Впереди его ждала почти непрерывная череда ссылок и тюрем, закончившаяся расстрелом 20 ноября 1937 года в овраге близ города Чимкент Южно-Казахстанской области.
Священномученик Кирилл, митрополит Казанский и Свияжский
Церковь митрополита Кирилла не могла появиться. И, всё же, она была. В какой-то мере она состоялась в истории.
Заместитель патриаршего местоблюстителя с некоторым удовольствием подмечал разномыслие и разноголосицу в стане своих противников. Он взывал к митрополиту Кириллу: «Вам не нравится, например, учреждение Синода, другому – декларация, третий найдет, что я слишком снисходителен к падшим, четвертый, наоборот, что я слишком к ним строг и т.д., и т.д. Если каждый из недовольных сочтет себя вправе воздействовать на меня по Вашему способу, то в церковном чине произойдет… настоящий хаос».
Владыка Кирилл пытался перевести взор Заместителя с частного на целое. Он писал митрополиту Сергию в ответ на его третье и последнее письмо: «Ваши воззрения на церковные полномочия Ваши и на пути осуществления Церковью своего призвания в здешнем мире… нарушают правду Церкви и искажают Ея православное лицо».
Ко времени этой переписки «настоящий хаос» в церковной ограде уже произошел. Печально известная Декларация 1927 года и «строгость» митрополита Сергия уже «не понравились» бывшему Местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Ярославскому Агафангелу, бывшим Заместителям патриаршего местоблюстителя митрополиту Ленинградскому Иосифу и архиепископу Угличскому Серафиму; десяткам других архиереев.
Впоследствии некоторые из них, не видя повода обличить митрополита Сергия в искажении догматического учения, примирились с Заместителем, сдались напору его увещаний. Другие, не найдя сил смириться с новыми церковными порядками, приложили немало изобретательности для обоснования выводов о ереси митрополита Сергия и безблагодатности подведомственной ему иерархии.
Владыка Кирилл в последнее десятилетие своей жизни шел третьим путём, не сворачивая ни к примиренчеству, ни к безусловному расколу.
Воздерживась от евхаристического общения с Заместителем, он по-прежнему считал благодатными его священнодействия. Временами подвергаясь довольно резкой критике за признание благодатности сергиевских Таинств.
«Такое признание мы могли бы рассматривать как позор для архипастыря, на которого вся Церковь до сих пор смотрела как на исповедника и столпа православия. Вы бы в таком случае явились не собирателем воедино православных, а как бы вторым Иудой, предателем, любодеем, разлагалем и участником в разрушении церковной законности, чего мы не можем допустить и поверить этому» – писал святителю Кириллу один из его корреспондентов.
К людям подобных взглядов святитель Кирилл обращался с такими словами: «В мою пустыню доходят слухи о разрастающейся среди братии по вере вражды, переходящей в ненависть; укоризнах, переходящих в клевету с одной стороны на другую; о ревности не по разуму, граничащей с хулою на Духа Святаго, каковы взаимные обвинения в безблагодатности. Горестно слышать это. Бог есть любовь и только пребывающий в любви в Боге пребывает (1 Ин., IV, 16). Поэтому всякое раздражение должно быть совершенно удалено из нашей среды, хотя бы и сыпались на нашу голову обвинения во вражде и приговоры о раскольничестве. Обвинениям этим не к чему прилипнуть, когда вражды в действительности нет. И ревность о сохранении в полной чистоте церковного устроения нашего, как елей над водою, всегда всплывает вверх над обвинениями в раскольничестве в сосуде действительной церковной правды».
Последняя известная фотография митрополита Кирилла
Владыка Кирилл с любовью относился и к «примиренцам», и к «радикалам». Всех представителей «правой» оппозиции митрополиту Сергию (порой разделенных и несогласных между собой) святитель Кирилл видел носителями одного духа, различающимися лишь по «религиозному темпераменту». И сознавал задачу «с усердием противодействовать раздуванию взаимного неудовольствия между единомысленными людьми».
Не прибегая к давлению и уговорам; не отталкивая оппонентов, но и не изменяя своих взглядов – митрополит Кирилл стал центром притяжения, ядром кристаллизации, с каждым годом всё сильнее объединяющим вокруг себя всё разношерстное движение «непоминающих». В конце концов даже самый непримиримый противник Заместителя патриаршего местоблюстителя, митрополит Иосиф (Петровых), признал святителя Кирилла главой церковной иерархии.
Это случилось в 1937 году, незадолго до мученической кончины обоих митрополитов.
Под определенным углом обзора можно увидеть, что митрополит Кирилл был не раскольник, а собиратель Церкви.
К середине 30-х разрыв между «сергианами» и «непоминающими» уже казался непреодолимым. А митрополит Кирилл, как ни в чем не бывало, писал в письме своему единомышленнику, епископу Афанасию (Сахарову): «Если бы он [митрополит Сергий] согласился признать свою деятельность нужной только для своих добровольных сотрудников и отказался бы от всяких прещений…, то заваренную им кашу нетрудно было бы расхлебать». Неподъемная задача восстановления церковного мира представлялась святителю Кириллу вполне посильной. К сожалению, эта задача не была решена при его земной жизни. Расхлёбывать эту кашу пришлось много позже.
В 2000 году, на Юбилейном Архиерейском Соборе, церковь Патриарха Сергия прославила в числе святых новомучеников митрополита Казанского Кирилла (вместе с сотнями его «непоминающих» единомышленников). Это деяние поставило жирную точку в давней полемике двух великих иерархов своего времени.
Правда, кто-то говаривал, что если долго приглядываться к этой точке, то она становится похожа на многоточие. Или на запятую. Или на знак вопроса.
Но уже много лет к ней вообще никто не приглядывается.
Да и нужно ли?
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML
