6
Флешмоб #насилие_в_родах в российских соцсетях начался два года назад - 21 октября. С тех пор сотни женщин рассказали о случаях физического и психологического давления со стороны персонала роддомов. Постсоветская система родовспоможения трансформируется медленно. Даже в случае родов по контракту роженица остается пассивным объектом – с ней производят непонятные манипуляции, ей «тыкают», с ней говорят свысока, если вообще снисходят к общению. Почему персонал роддомов проявляет агрессию и можно ли решить эту проблему?
«Я никогда не смогу забыть это. Мрачная больница, неприветливые доктора и акушерки, ощущение брошенности и никому ненужности. “Чего стонешь? Прекрати этот детский сад!”. “Под мужем стонать будешь!”. “Не ори! Заткнись и дыши!” – это самое ласковое из того что я услышала в свой адрес когда мучилась болезненными схватками.
А чего стоят грубые и унизительные осмотры и принуждения лежать на спине. Это было 11 лет назад в одном из роддомов города N. Я рожала первого ребенка. Решилась забеременеть вновь и родить только через 10 лет, хотя очень хотела стать мамой еще одному ребеночку.
Я выбрала для себя домашние роды… Я не отбитая на голову сектантка, не натуропатка, не религиозная. Я сделала это лишь потому что не желала вновь пройти через те же унижения. Я хотела чтобы меня не трогали».
Окрики, спешка, формальные вопросы, приказы. Казенный кафель, запах дезинфекции, холод, прорезиненная клеенка. Тебя заставляют раздеться, тщательно вымыться, как будто ты только что выползла из трущоб. Тебя одевают в чужое, одергивают, торопят, хотя ты не отбываешь здесь наказание; ты пришла сюда родить человека – выполнить, возможно, свое главное предназначение. Но теперь не до лирики, вливайся в конвейер.
Такие же как ты, дающие жизнь, но испуганные, дрожащие, страдающие от схваток, выполняют роль рабочего материала. Теперь ты объект. Тебе не убежать, не отменить процесс. Природа непреклонно втягивает тебя в водоворот, пронырнув сквозь который с болью, борением и надеждой, ты можешь постичь смысл всего – что есть творение, что есть любовь, что есть жертва. Но люди вокруг, чье предназначение помочь тебе в этом, почти сакральном деле, почему-то ведут себя, как зоотехники: «Тужься, корова, посмотри, как отожралась! Заткнись и рожай!»
Около 40 лет прошло с момента публикации в журнале «Работница» подборки женских писем, с заголовком «Потерпите, женщина!» – это был прецедент, первая ласточка. Тогда советским женщинам впервые позволили публично выразить протест: нельзя хамить роженице, нельзя превращать родовспоможение в животноводство.
Но с тех пор родильные дома страны изменились мало. За два года в паблике #насилие_в_родах опубликовано больше 850 личных историй об унижениях, с которыми продолжают сталкиваться сегодняшние роженицы.
Мария Ушанкова
– Сегодня у нас 12 400 подписчиц, – говорит Мария Ушанкова, создательница и модератор паблика #насилие_в_родах. – Женщины жалуются на иронию, обесценивание, хамские высказывания со стороны персонала роддомов. Этому посвящено более 60% историй. Медики оправдывают это тяжелыми условиями труда, большой нагрузкой, выгоранием. Тем, что чувства черствеют, ведь нельзя же оставаться человечным, видя страдания пациентов каждый день. Но рожающая женщина не виновата, что на врача накричал начальник или у него проблемы дома. Что она у него двадцатая за смену, и он устал. Что у нас нет системы психотерапии и супервизии для врачей, которая позволила бы им меньше выгорать. Женщина пришла в роддом за помощью и имеет право на помощь.
«Всё это время со мной была мама, мы вместе ревели от ужаса, что из меня голова лезет, а врач даже прийти посмотреть не хочет, хотя просто сидит на посту. Мама сказала, что такого безразличия никогда не видела (сама медсестра, очень чуткий и неравнодушный человек).
А ещё хамство персонала во всём – до сих пор помню, как утром пришла какая-то женщина в белом халате, не представилась, зато сразу подошла, сдёрнула мой халат и схватила за грудь».
– Жестокое отношение в роддомах появилось из-за «концлагерного» режима, – уверен заслуженный деятель науки РФ, член-корреспондент РАН, акушер-гинеколог, профессор Виктор Радзинский. – Самое страшное для врачей – это гнойно-воспалительные септические осложнения. Мы всеми силами и любой ценой боролись с ними. Но причину раньше искали не там, где нужно. Мы боялись инфекций, проникающих извне. Поэтому роддома функционировали, как режимные объекты. Женщину моют, обрабатывают дезраствором, она идет в якобы стерильный родильный зал.
А сколько сотрудников погубили здоровье, обрабатывая родильные залы и палаты хлорной известью, хлораминами! Идеология достижения абсолютной стерильности не позволяла присутствия никаких «посторонних», никакого мужа. Передачи передавались в специальных мешках. В 70-х годах женщины оставались в роддоме после нормальных родов до девяти суток! Потом перешли к пяти суткам, потом мы 16 лет добивались, чтобы можно было уйти домой на третьи сутки после родов. Это создавало внутри роддома специфическую атмосферу. Режим, дисциплина, подчинение персоналу – и тут включается человеческий фактор.
Закрытость роддомов породила искушение властью. Медики оправдывают свою жесткость профессиональным выгоранием, но всегда найдется врач, в рабочие моменты сохраняющий дружелюбие и даже юмор, когда его коллеги проявляют раздражение. Самое печальное, что мания стерильности сыграла с отечественной медициной злую шутку: внутрибольничные инфекции стали устойчивыми к антибиотикам.
Профессор Виктор Радзинский
– Эра антибиотиков закончилась в 2014 году, – говорит профессор Виктор Радзинский. – Они больше не работают. Мы поменяли тактику – роддом открылся, теперь роженице может сопутствовать муж или кто-то из родственников. И мы стремимся к тому, чтобы мама с новорожденным как можно меньше оставалась в больничных стенах, как это происходит в Европе. Будущего короля Великобритании, которого Кейт Миддлтон родила в апреле, выписали из роддома через 17 часов после появления на свет. И не потому, что это королевская семья, а потому что у них так положено. И это правильно.
«К врачу и другому персоналу вопросов нет, кроме акушерки. Отделение семейных родов. Вхожу в родилку на прокол пузыря (перехаживать начала). Акушерка с порога – не могла завтра прийти, что вас всех сегодня потянуло. Под душ, на фитбол не пускала. Не разрешила повернуться на другой бок с анастезией, полтела так и чувствовало схватки. «Я главнее чем врач, я твоего ребёнка первая возьму, не спорь со мной». «Что ты разлеглась, тужься». Потом она меня после родов матом обругала за звонок маме. Нужно было поставить катетер, но я испугалась ее и отказалась – ходить в туалет не могла, хотя хотелось до боли. Ни обезболивания, ни спазмолитиков мне не назначили. Второй год я хожу по психотерапевтам, но пока ничего не помогло. Беременность была вторая, очень желанная, в первую потеряла ребенка».
Фото: Юлия Горячева
– В любой помогающей профессии есть риск вместо помощи оказать вред, – говорит соавтор паблика #насилие_в_родах Юлия Горячева. – Важно, как люди к этому относятся, что готовы сделать, чтобы уменьшить риски. Нам пишут женщины из разных городов, в основном анонимно, но есть и такие, кто указывает свое имя, место родов и имена врачей. Ситуация в роддомах меняется очень трудно и медленно. В некоторых платных отделениях Москвы и Санкт-Петербурга созданы комфортные условия для рожениц, но изменить менталитет персонала быстро не получится, на это уйдут годы.
Клинический психолог и семейный психотерапевт, директор Центра системной семейной терапии Инна Хамитова объясняет особенность атмосферы роддомов тем, что здесь часто бывают экстремальные ситуации.
– Любые организации, решающие экстремальные вопросы – будь то армия, МЧС, больница – имеют жесткую вертикаль власти, – объясняет Инна Хамитова. – Согласитесь, что в армии не может быть никакой демократии, она выстроена жестко иерархично. Так же и роддом. И самый уязвимый здесь – младший медперсонал. Часто именно санитарки с ограниченными, по сути, полномочиями позволяют себе грубость в отношении рожениц, потому что те находятся в таком зависимом и беззащитном положении. Человеческий фактор провоцирует реализовывать свои властные амбиции на тех, кто бесправен.
Процесс родов сильно мифологизирован. Из Ветхого Завета мы знаем, что женщина обречена на мучительные роды, старшие родственницы делятся с первородящими своим негативным опытом, сетевые истории тоже не добавляют оптимизма. Поэтому неопытная роженица отправляется в роддом, со страхом ожидая обещанных страданий.
Инна Хамитова
– Моя бабушка рожала в вагоне-теплушке по пути в эвакуацию, – рассказывает психотерапевт Инна Хамитова. – Вспоминала, что доска в стене была выломана, и сильно дуло, приходилось затыкать подушкой. Но она это говорила скорей со смехом, потому что главная тревога у нее была – лишь бы самолеты не разбомбили состав. А моя мама, рожавшая в 60-х, рассказывала о своих родах как о чем-то действительно ужасном, хотя ее обстоятельства радикально отличались от бабушкиных. Думаю, на меня повлиял и один, и второй рассказ.
Когда-то я как специалист принимала участие в исследовании психологического состояния беременных женщин на разных этапах беременности и сразу после родов. Нужно было оценить их уровень тревоги. Так вот женщины, которым их мамы транслировали ужас перед родами, субъективно воспринимали происходящее с ними как что-то очень страшное.
У тех, с кем мамы делились адекватными переживаниями и советами, как преодолеть боль, тревога была умеренной. А женщины, которым мамы вообще ничего не рассказывали, актуализировали собственные страхи. И, конечно, получали ожидаемое с лихвой.
Это значит, что очень важна психологическая подготовка к родам. Осознанность, понимание происходящего помогает прожить болезненный период спокойнее. Сегодня мы знаем, что чувство боли субъективно – ожидание страданий существенно усиливает болезненные ощущения.
В течение родов уязвимая женщина невольно играет роль жертвы. Но если есть «жертва», найдется и «мучитель», который захочет злоупотребить ее слабостью. Правда, психологическая модель предполагает и присутствие «спасателя», который поспешит помочь страждущей. Интересно, что и «угнетатель», и «спасатель» играют активную роль, при том, что «жертва» всегда пассивна. Может быть, отсюда следует покровительственное обращение к роженицам на «ты»?
«Схватки стали очень частыми и очень болезненными. Я уже кричала, звала медперсонал от боли. Но они проходили мимо, смеялись, ворчали и пили чай сплетничая! Потом пришла злая врач и грубо требовала не шевелиться и не кричать.
Дальше, когда меня от боли уже сильно скрутило и я уже не понимала – кто я и где я, мне сказали встать и идти в родовой зал . А там со мной общались как не знаю с кем. Грубо, злобно и в приказном тоне. Давили сильно на живот (прям ложились на него вдвоем 2 крупные женщины!), у меня уже сил не было тужиться. Все болело. И вот – родилась дочка, ее, уже замотанную в пеленку, положили мне на живот. Потом дали посмотреть нам с ней друг на друга и унесли ее. <…> А потом оказалось, что в этом роддоме проходят практику студенты. И на каждом осмотре с врачом приходило не меньше 7 человек (молодые ученики медвуза), врач при них велел всем в палате оголятьcя и так лежать перед всеми учениками, ждать осмотра. Всего одна была там хорошая и добрая медсестра».
Платное родовспоможение отчасти меняет расстановку ролей. Роженица в каком-то смысле становится партнером врачей, персонал чувствует перед ней повышенные обязательства, грубость в этом случае исключена. И все же на пике болевых ощущений, когда женщина теряет самообладание, акушеры покрикивают и на «платниц», дескать, цель оправдывает средства. По мнению психологов, попытка строгостью призвать роженицу к дисциплине непродуктивна. Страх и боль можно унять только спокойным участием, но не резкостью и давлением.
– Краеугольный камень в родах – это манипуляция болью, – объясняет создательница паблика #насилие_в_родах Мария Ушанкова. – Врачи избегают эмпатии, чтобы защититься от выгорания. Поэтому, наверное, некоторые стараются внушить женщине, что ей на самом деле не больно или не настолько больно, как она говорит. Газлайтинг в родах – обычное дело. 45% подписчиц пишут нам об игнорировании персоналом их просьб о помощи. И не только об обезболивании идет речь. Дать салфетки, принести воды, позвать врача, помочь залезть на кресло – если роды не партнерские, часто женщина совсем одна, никто не спешит ей помочь.
Первый в России государственный роддом был создан по приказу Николая II в 1897 году, «…дабы женщины легкого поведения не рожали на улицах». Благополучные дамы в те времена разрешались от бремени дома в сопровождении домашнего врача. Позже советское правительство обеспечило квалифицированным стационарным родовспоможением всех жителей страны, но вероятно, именно с позапрошлого века в роддоме сохраняется «низовое», вульгаризированное отношение к роженицам – принижение супружеских отношений, процесса зачатия, оскорбления – возможно, впервые в жизни, слышат в свой адрес самые разные женщины.
– Присутствие мужа во время родов как будто делает статус женщины легитимным, – комментирует психотерапевт Инна Хамитова. – В глазах персонала ты превращаешься из блудницы в Мадонну, в добропорядочную мать семейства.
– Да никто и не посмеет при защитнике, при официальном представителе оскорбить рожающую женщину, – добавляет профессор Виктор Радзинский. – Люди таковы, что вероятность получить отпор гасит агрессию.
«В 2010 году я родила сына, все было неплохо (не идеально, но все же), и вот осталась пара дней до выписки, как к нам в палату рожениц положили девушку после преждевременных, на 32-33 неделе, ребенок не выжил. Вы только представьте! Человек потерял несколько часов назад ребенка, а её суют в комнату с четырьмя счастливыми новоиспеченными мамочками, которые целыми днями кудахчут о кормлении, коликах и купании!
Словами не передать как мне было жаль её, она несколько часов лежала, гладила свой, уже маленький живот, и без конца приговаривала: “мой мальчик, мой малыш” и дико рыдала. Мы тоже не могли сдержать слёз, всей палатой плакали несколько часов.
Настало время кормления. Не могу описать те чувства. Очень хочется приласкать свое чудо, дать грудь, погладить по красной щечке, но что-то внутри не дает этого делать на глазах у этой девушки – это как обжираться на глазах у голодающего. Но тут дело даже не в моем дискомфорте, а в реакции персонала. Когда мимо нашей рыдающей палаты проходили медсестры они говорили мол “опять”, “да хватит уже”, “достала уже”.
На наши просьбы выделить ей (имени мы так и не узнали, а спросить не решились) отдельную палату, перевести в гинекологию, или хотя бы разрешить посещение её мужу, медсестры лишь затыкали нас, мол “что, самая умная тут?” Уборщица ворчала, что из-за неё одной полы в той палате мыть придётся! Это было жестоко по отношению ко всем.
Когда мы хотели пойти к заведующему, нас просто не выпустили из отделения, а то вдруг сознание потеряем, а им потом бумажек кучу заполнять, почему у них пациенты не в палатах. Девчушка та никак не реагировала ни на что, за сутки она два раза меняла себе впитывающюю пеленку, не ела, не пила и даже не ходила в туалет, просто лежала лицом к стенке. Я не раз пыталась к ней подойти, уговорить хотя бы принять душ, но не решалась, никто не решался, санитарки иногда подходили к нам спрашивали “ну чё эта?” и кивали головой в её сторону. Не осмотрели её, не дали обезболивающих или успокоительных, они знали про неё только с наших слов».
Психологическая травма, полученная в роддоме, проявляется, прежде всего, в нежелании женщины повторить травмирующий опыт. Отказ от повторного материнства – самая распространенная реакция на акушерскую грубость.
Этот же момент сказывается на брачных отношениях. Страх забеременеть не способствует близости. Кроме того, наслушавшись оскорблений, тревожные женщины часто принимают их близко к сердцу, «застревают» на этом. Они не только начинают отрицать собственное достоинство и привлекательность, еще страшнее навязанный в роддоме комплекс вины перед новорожденным ребенком. «Что ты за мать такая, родить не можешь!», «Ты сейчас его угробишь!» – акушерки убеждают женщину, что она опасна для ребенка и их задача – спасти его от нее. Эти установки тревожным женщинам приходится преодолевать очень долго.
В женскую природу заложен механизм, компенсирующий травматизацию родами. Сразу после появления ребенка на свет в организме матери происходит мощный выброс гормона окситоцина – женщина чувствует счастье и забывает о перенесенной боли. Но особо ранимые мамы сохраняют эту боль навсегда.
– Хочется верить, что эта ситуация выправится, – говорит психотерапевт Инна Хамитова. – Но, к сожалению, человеческая природа неизменна. Всегда найдутся те, кто захочет пнуть слабого, кто увидит в будущей матери врага собственному ребенку. Другое дело, что раз у кого-то нет навыка обращения со страждущим человеком, значит, здесь речь идет о профнепригодности.
Радует, что далеко не весь медперсонал бездушный и черствый. В родовспоможении существуют очень добрые, тонкие, внимательные люди. Я не забуду молодую девушку, вероятно, врача-ординатора, которая во время моих первых родов просто сидела рядом, гладила меня по голове, держала за руку. А это был, на минуточку, 1989 год, самый обыкновенный советский роддом. Значит, где-то человеческий фактор и не подводит. А там, где он может дать слабину, должна работать правовая защита.
Фото: ТАСС
Неуважительное или нарочито грубое поведение медперсонала нарушает, прежде всего, нравственные нормы, но его можно проанализировать и с юридической стороны. Отношения, возникающие в сфере здравоохранения, регулируются Федеральным законом № 323-ФЗ “Об основах охраны здоровья граждан в РФ”. Часть 1 статьи 6 этого закона говорит, что приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи реализуется путем соблюдения этических и моральных норм, а также уважительного и гуманного отношения со стороны медицинских работников.
В статье 71 содержится и клятва врача, которой он обещает внимательно и заботливо относиться к пациенту, действовать исключительно в его интересах.
– Последствия деструктивного поведения медперсонала зависят, в том числе, и от психологической устойчивости пациента, – объясняет юрист Александр Дасаев. – Человек уже находится в стрессе, и дополнительное психологическое давление и грубость со стороны медработника изменит его здоровье не в лучшую сторону. Напуганный пациент может побояться сообщить об ухудшении своего положения, будет терпеть, в результате время будет упущено.
В таком случае появляется явная причинно-следственная связь между некачественным оказанием или неоказанием медицинской помощи и причинением вреда здоровью вплоть до гибели пациента. А это уже уголовная ответственность, подразумевающая лишение свободы.
«Мои роды проходили в Рязанском областном клиническом перинатальном центре. В процессе наложения швов врач Черпалкина О. В. забыла во мне огромный ватный тампон. Жалобы на боли специалисты послеродового отделения проигнорировали. Тампон я обнаружила сама, уже дома, на пятые сутки после родов. А на седьмой день я была госпитализирована в тяжёлом состоянии в городскую клиническую больницу №8 с диагнозом “гнойный эндометрит”.
К выводу, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, я пришла, столкнувшись с реакцией медицинских работников на сложившуюся ситуацию. Я наивно рассчитывала на сочувствие и гуманное отношение, и так достаточно натерпелась же. Но, как оказалось «Сама дура, вздумала рожать».
Заведующая послеродового заявила: «Сама виновата, нужно было требовательнее просить о помощи». Насколько требовательнее? С пятитысячной купюрой в конверте?Увы, общение с медицинскими работниками укоренило во мне уверенность в том, что некомпетентность врача – проблема и ответственность роженицы. Я и так осознавала, что рожать мне предстоит в системе, где под естественными родами подразумевается выковыривание ребёнка из женщины в положении лёжа на спине…
Я уважаю всех женщин, которые заявляют: «С нами так нельзя». И я верю, что постепенно начнёт меняться общественное сознание. Не так давно и торговля людьми была абсолютной нормой. Своей активностью мы сможем привести наше родовспоможение к ситуации, где дебильные врачебные ошибки и нарушение прав пациента будут недопустимы».
Юристы советуют женщинам, отправляясь в роддом, морально подготовиться к встрече не только с долгожданным малышом, но и с медперсоналом разного уровня воспитания. Нужно суметь при необходимости показать свою осведомленность о врачебном долге, о требованиях, предъявляемых к медработникам. Упоминание о письменной жалобе в администрацию медучреждения сегодня способно отрезвить даже самых толстокожих сотрудников. Уверенное и решительное требование роженицы соблюдать нормы общения и обслуживания обязательно подействует – нужно только суметь сохранить самообладание. Но если персонал все-таки перешел границы, роженица подверглась грубому обращению, нарушителей можно наказать.
– Сейчас практически по всей стране действуют телефоны горячей линии по любым видам социально значимых услуг, – говорит юрист Александр Дасаев. – Звонки на горячую линию не остаются без внимания. Можно написать жалобу на имя главврача медучреждения. Оформляйте ее в двух экземплярах, один из которых сдайте в канцелярию больницы, а второй оставьте себе – с датой и штампом о принятии.
Формулируйте свою претензию четко, немногословно, указывайте дату и время инцидента, по возможности фамилию сотрудника, нарушившего ваши права. Если руководство проявляет беспомощность или покрывает своего сотрудника, направляйте жалобу в региональный департамент здравоохранения. Это можно сделать в виде письма через приемную на сайте, звонка на горячую линию или письменного заявления.
Наиболее действенны коллективные жалобы. Соседи по палате могут выступать и как свидетели, и как самостоятельные заявители – если они тоже подверглись грубому обращению. Разумеется, больший эффект получат несколько жалоб на одного сотрудника от разных пациентов, чем одна общая. Адресат жалобы должен будет ответить на каждое обращение каждому заявителю. Срок ответа на обращение по закону не должен превышать 30 дней.
Если же действия либо бездействие медицинского персонала привели к фактическому ухудшению здоровья, нужно обращаться в правоохранительные органы по месту нахождения больницы.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML