4
О юридических основаниях и исторических прецедентах для предоставления томоса Украине Константинопольским патриархом размышляет доктор юридических наук, действительный государственный советник юстиции Российской Федерации второго класса Алексей Величко.
– Может ли Московский Патриархат предоставить автокефалию? Существует ли вообще процедура ее провозглашения?
Алексей Величко
– Конечно. Но в истории церкви эти процедуры варьируются. Автокефалия может быть предоставлена Матерью Церковью, как это было в случае с Элладской, Румынской, Болгарской, Сербской Церквями. Но мы знаем примеры дарования автокефалии решением церковного органа. Например, на Третьем Вселенском соборе было принято решение дать автокефалию Кипрской Церкви, которая при этом сохранила статус митрополии.
Сказать, что есть одна единственная, жестко установленная процедура было бы неправильно. Процедура меняется. Другое дело, есть принцип, который лежит в основании всех решений – благо Церкви. Это высший критерий, по которому определяется не причинит ли решение того или иного церковного органа неприятности другому христоименитому обществу, с которым они состоят в евхаристическом единстве.
В ситуации предоставления томоса Украине, увы, говорить о соблюдении данного критерия не приходится даже безотносительно прав ли был Константинопольский Патриарх и Синаксис или правота стоит за нашим Синодом и Патриархом Кириллом.
– Если бы именно Московский Патриархат предоставил автокефалию Украинской Церкви, могло бы это объединить верующих, или такое решение еще больше усугубит раскол?
– Автокефалия может быть предоставлена в разных объемах. Чем она является по сути? Это лишь независимость определенной церковной общины. Можно сохранить за Украиной статус митрополии, которая обладала бы автокефалией, но, поддерживала бы более тесные отношения с Московский патриархатом.
Мне здесь вспоминается история, как была дарована автокефалия Русской Церкви. Можно выделить два эпизода. Первый из них – когда собор русских епископов по инициативе Великого князя Иоанна III принял решение, что отныне митрополит Московский не будет присылаться из Константинополя, а будет избираться из числа русских архиереев. По сути, мы именно тогда и обрели независимость. Наш Предстоятель никоим образом от Константинопольской кафедры больше не зависел: не согласовывался и даже не хиротонисовался. При этом формально Русская Церковь прибывала в составе Константинопольского Патриархата. Второй эпизод случился позже: при царе Федоре Иоанновиче было принято решение придать Русской Церкви статус Патриархии. Здесь уже можно было говорить о полной автокефалии. Конечно, греки некоторое время сопротивлялись, но под давлением обстоятельств пошли на встречу.
Другими словами, не обязательно автокефалия подразумевает окончательный разрыв отношений между Москвой и Киевом. С нашей стороны можно было бы предоставить большую автономию Киевской митрополии, но сохранить при этом в составе Московского патриархата. Эти варианты были бы возможны, если бы мы заранее продумали их, а не уповали на то, что наш авторитет незыблем и таким же останется.
– Какие юридические основания (быть может исторические прецеденты) были у Патриарха Варфоломея для назначения экзархов на Украину?
– Это чрезвычайно серьезный и очень сложный вопрос. По большому счету речь идет о первоосновах: кто является Матерью Церковью для Киевской митрополии? Святейший патриарх Варфоломей исходил из того, что по исторической традиции Константинополь был и сохраняет за собой статус отца-учредителя Киевской митрополии. Направление своих легатов (экзархов) на Украину выглядит в этом смысле вполне естественным поступком.
Наша сторона исходит из другой предпосылки: в 1686 году Киевская митрополия была присоединена к Московскому Патриархату. Это значит, что единственным легальным Предстоятелем Киевской Церкви является Святейший Патриарх Московской и всея Руси. Если мы говорим о формально-правовой стороне, то ответ на ваш вопрос следует искать в событиях древней старины. Если говорить о моем личном мнении, пусть далеко и не безусловном, то здесь однозначного ответа нет.
В известной степени греки правы, когда говорят, что Собор 1686 года прошел не без нарушений устоявшихся традиций. Но, уважаемые братья, без малого 250 лет вы сохраняли эту практику и признавали свершившийся факт, не протестуя против! Почему? Да потому что все эти годы Москва не только материально содержала Восточные Патриархаты: Константинопольский, Иерусалимский, Антиохийский и Александрийский, помогая деньгами. Она политически обеспечивала основы существования нашим братья на Востоке. В таких условиях греки не решались оспаривать акт того Собора. То есть заморозили ситуацию на неопределенное время. Согласитесь, что это не самая добропорядочная позиция.
На мой взгляд, следовало бы руководствоваться не формально-правовыми основаниями, а все-таки благом Церкви. Разве произошло что-то сверхъестественное? Что-то невозможное, потребовавшее вдруг и прямо сейчас собирать Синаксис и принимать решение выделить Украинскую Церковь из нашего состава? Я не сведущ во всех нюансах внутрицерковной жизни и внутрикафедральных взаимоотношениях, но мне кажется, как христианину, что едва ли ситуация была столь остра, что нужно было идти на столь жесткий шаг.
Наша позерская позиция, когда мы даже не пытались представить, что туча вдруг закроет от нас солнце, у меня не вызывает симпатий. Это легкомыслие, которое не красит священноначалие из числа тех, кто в силу должностных обязанностей призван тщательно исследовать какие готовятся в отношении нас действия, какие фронды могут образоваться. Это слишком легкомысленное отношение, в надежде что Патриарх Варфоломей будет пугать, но никогда не примет такого решения. Мы ошиблись. Это очевидно.
– Распространение влияния Константинопольского Патриархата – это попытка получить подконтрольную Украинскую Православную Церковь? Зачем это вообще нужно? Это пересмотр сфер влияния и попытка установления «восточного папизма»?
– Объективности ради скажем, что «восточный папизм» – это опасное и неприятное явление для Восточной Церкви – существовало издавна. Зачастую восточный папизм проявлялся в гораздо более жестких формах, чем латинский папизм. Это абсолютная правда. Что касается амбиций Константинопольской Церкви, что они всегда варьировались в течении времени. Первоначально Константинопольская Церковь, даже получив статус Патриархата, относилась к числу низших кафедр. Только благодаря инициативе византийских императоров, которые хотели иметь рядом с собой «помощника по церковным делам» в лице Константинопольского архиерея, полномочия Константинопольского Патриарха постоянно расширялись, от века к веку.
Вначале это был Второй Вселенский собор, где Константинополь был назван второй кафедрой по чести после Римской. Это вызвало бурю негодования на Западе, да и в Александрии и Антиохии, которые с недоумением взирали на это малое дитя, получившее широчайшие преференции.
Затем был Четвертый (Халкидонский) Вселенский собор и его знаменитое 28 правило. Потом Трулльский собор, который 36-м каноном закрепил преимущество Константинопольской кафедры, указав, что она окормляет и близлежащие митрополии. В какой-то момент, в IX веке, четыреста пятьдесят митрополий подчинялось Константинопольскому Патриарху. Впоследствии, когда сначала арабы, а потом турки захватили территорию Сирии, Египта, Палестины, влияние архиереев этих кафедр ослабло.
Константинопольский Патриарх стал назначать Патриархов своим решением в виде синодальных актов. В этом, конечно, была и объективная необходимость: ну как иначе выбрать патриарха в Иерусалим или Александрию, если там правят иноверные государи?
Были даже титулярные Патриархи, например, известный канонист Феодор Вальсамон, который в Антиохии никогда не был, но считался Антиохийским Патриархом. Здесь всегда святость борется с грехом. В умелых руках эти полномочия давали чрезвычайно высокой результат, а в некоторых соблазненных – приводили к тому, что Константинопольский Патриарх начинал считать себя единственным и главным архиереем на земле, наместником, викарием Христа. Не случайно латиняне высказывали нарекание в адрес греков, мол, ваши претензии гораздо глубже наших.
В последующем, несмотря на то, что паства Константинопольского Патриарха уменьшалась, оставалось церковная традиция и предание о том, что эта кафедра много сделался для христианизации России, Балканских народов, народов Америки. Смахивать эту кафедру с доски лишь из-за малочисленности паствы и ущербности положения, конечно, нельзя.
Другое дело – для чего все-таки Патриарх Варфоломей предоставляет томос? Не берусь судить обо всех мотивах, но ответ напрашивается сам собой. В известной степени это крайняя месть за то, что в 60-х годах именно Московский Патриархат признал автокефалию Американской Церкви, которая входила в состав Константинопольского патриархата.
По факту тогда от греков отторглось очень много богатых и влиятельных приходов и епархий. Конечно Константинополь этого не забыл и решил вернуть нам долг сполна.
Других откровенных мотивов я не обнаруживаю, кроме, быть может, межличностных. Не исключаю, что Святейший Патриарх Варфоломей не очень благоволит нашему Святейшему Патриарху. Как всегда бывает – в условия человеческие мешается общественное, духовное и греховное. Уверен, здесь работает совокупность обстоятельств.
– Есть ли у Вас понимание, как у юриста, каким может быть выход из сложившейся ситуации? Может ли такой конфликт стать шагом к пересмотру формата отношений между Поместными Церквями вообще?
–Ну, а как их пересмотреть? Было время, когда кафолическая, то есть Вселенская, Церковь существовала в рамках всемирного государства – Священной Римской империи. Было пять Патриархов и римский император, который совокупно с ними осуществлял общее управление единой Церковью. Но даже тогда были трения между кафедрами, обусловленные разными мотивами: личностными, догматическими, разницей канонической и богослужебной практики. Нельзя сказать, что раньше-то все было хорошо. Нет, конечно.
Сейчас, когда Вселенская Церковь как единая величина отсутствует, когда есть совокупность Поместных Церквей, все гораздо усложнилось. Говорить о том, какие еще формы неприятия друг друга могут быть, довольно сложно. Слава Богу, в сегодняшнем конфликте речь не идет о ереси. И мы, и Константинополь, и Украина исповедуем единое и неповрежденное учение. Слава Богу, мы не можем назвать друг друга еретиками, хотя кто-то уже и предлагает.
Можно, конечно, прервать евхаристическое общение. Увы, это происходит часто, причем не только между нами и Константинополем, но между Иерусалимской и Антиохийской Церковью, Румынской и Иерусалимской, Сербской и Элладской, Сербской и Болгарской. Увы, это крайне часто встречающиеся прецеденты.
Не думаю, что наша угроза прерывать евхаристическое общение будет чем-то таким беспрецедентным, после чего Константинополь изменит свое решение и все вернется на круги своя. Увы, рычагов влияния на ситуацию у нас уже не осталось.
– Совсем никаких рычагов влияния?
– А какие? Анафематствовать Константинополь? Не можем, потому что анафематствуются все-таки ересиархи, которые несут сомнительные догматические идеи. По счастью этого нет.
– Что же все-таки может произойти?
– Все, что угодно. Например, соберется Собор украинских епископов и примет решение, что предстоятелем Украинской Церкви будет не владыка Онуфрий, а, не дай Бог, кто-то другой. Предположим, Собор епископов примет решение обратиться в Константинополь с просьбой сохранить за Украинской Церковью статус митрополии, но автокефальной, в рамках Константинопольского Патриархата. Это относительно бескровный вариант. Уверен, в таком случае подавляющая масса приходов возьмет под козырек «есть» и никакой крови не прольется.
Для мирянина, в массе своей, внешне переход из одного состояния в другое будет различаться только тем, что поминать станут за литургией не Святейшего Патриарха Кирилла, а Святейшего Патриарха Варфоломея. Остальное останется неизменным: тот же батюшка, та же церковь, тот же язык богослужения и порядок.
Если говорить откровенно, то ход и развитие событий очень сильно зависят от личного авторитета предстоятеля Киевской митрополии и нашего Святейшего Патриарха. Смогут они своим авторитетом убедить приходы, что если и дарована кому-то автокефалия, то не тем приходам, которые состоят и ранее состояли в рамках Русской Православной Церкви, а кому-то другому, неведомому. Тогда этот «подарок» Константинополя будет отвергнут и украинскими епископами, и священниками, и украинской паствой. Они, например, скажут: “не нужна нам ваша автокефалия, нам удобно в рамках Московского Патриархата жить, а кто хочет, тот пусть отсоединяется и переходит к вам”. Это будет одна история. Но согласитесь, что никакими формально-правовыми способами здесь ничего не решить.
Если украинские приходы не захотят с Русской Церковью состоять в церковном единстве, то выйдут и все. Если же скажут, что Москва им милее, чем Константинополь, значит у греков ничего не получится.
Думаю, что слабые и отдельные отголоски критического характера в адрес Патриарха Варфоломея, которые раздаются из Иерусалима и Греции, конечно, приятны и приободряют, но, на самом деле, с практической точки зрения никаких серьезных последствий за собой не повлекут. Это разрозненные отдельные мнения. Почему кто-то должен на них реагировать?
Увы, нет формально-правовых способов разрешить данную ситуацию однозначно в ту или иную сторону. Окончательное решение ситуации зависит от того, насколько мощным авторитетом обладает наше священноначалие в глазах украинских приходов и украинского священноначалия, какую сторону они захотят принять.
Беседовала Ольга Лунина
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML