4
Адвокат и преподаватель Школы приемных родителей Антон Жаров разобрал законопроект Министерства просвещения об ужесточении требований к приемным семьям и рассказывает, почему его нельзя принимать.
Издание указанного закона, по мысли авторов (как указано в пояснительной записке), обосновывается заботой об уменьшении количества случаев насилия и совершения иных преступлений в отношении детей, воспитывающихся в замещающих семьях. Предлагается серьёзно ужесточить процедуру для всех потенциальных усыновителей и опекунов (более 50 ысяч человек в год) потому что за 2016, например, год (данные из пояснительной записки) в семьях опекунов и усыновителей пострадали 82 ребёнка. При этом не указано, сколько из этих 82 пострадали по вине усыновителей, опекунов или приёмных родителей.
Таким образом, принятие закона в целом в реальности ничем не обосновано, а само по себе число пострадавших детей в сравнении с более чем 700 тысячами детей, воспитываемых в замещающих семьях, не является поводом для чрезмерного беспокойства.
Гораздо большее беспокойство вызывает то, что чрезмерное ужесточение «отбора» усыновителей не позволит многим достойным гражданам взять ребёнка, что увеличит число детей, оставшихся в интернатных учреждениях и не нашедших семью.
В существующем законодательстве дети, являющиеся братьями и сёстрами, должны быть переданы в одну семью. Допускаются исключения, если это вызвано интересами детей. То есть, само по себе «разлучение» братьев и сестёр допускается лишь при доказательстве того, что это производится в интересах детей.
Законопроект же, наоборот, предлагает оставление братьев и сестёр в одной семье перевести в разряд «исключений». То есть для того, чтобы дети остались вместе, кто-то должен доказать, что это «отвечает их интересам».
Подобную же схему предлагается реализовывать и при опеке. При этом не устанавливается никакого законного механизма, позволяющего организовать общение между братьями и сёстрами, помещёнными в разные семьи, либо в семьи и организации. Эту обязанность, напротив, вменяют опекуну!
При том, что нет никакой корреспондирующей обязанности у органов опеки и организаций для детей, оставшихся без попечения родителей, эти встречи организовывать, создавать для них необходимую инфраструктуру, передавать информацию, осуществлять подготовку детей к такому общению и так далее.
Поэтому принятие законопроекта в имеющемся виде приведёт к массовому нарушению прав детей.
Zach Frailey / Flickr / CC BY-NC-ND 2.0
Предлагаемая норма не отражает реальностей жизни граждан в стране и, во всяком случае, не является необходимой для достижения целей, в соответствии с которыми данный законопроект разрабатывался.
Нет никаких достоверных сведений о том, что проживание в жилом помещении большей или меньшей площади как-то отражается на качестве воспитания детей.
При этом санитарное состояние помещения и так проверяется органами опеки при обследовании жилищных условий граждан.
Установление данного требования в виде закона не только ограничит возможности для принятия детей в многодетные семьи, но и фактически сделает невозможным принятие детей в семью даже среднестатистического достатка и жилищной обеспеченности. Например, полная семья с ребёнком, проживающая в Москве типовой двухкомнатной квартире (33 кв. метра) уже не может претендовать на усыновление.
Данная норма, во-первых, отсекает от возможного усыновления или опеки всех родителей, имеющих более 3 детей, даже если их дети выросли (формулировка, предложенная в законопроекте, не содержит слова «несовершеннолетние»).
Во-вторых, нет никаких достоверных данных, что количество детей, воспитывающихся в семье, само по себе влияет на качество воспитания детей. Есть примеры многодетных семей, воспитавших десятки прекрасных детей, и есть примеры, когда полная семья опекунов не справилась с воспитанием единственного ребёнка.
В-третьих, опыт нашей организации и опыт многих других организаций, оказывающих содействие семьям, принявшим на воспитание детей, показывает, что приём детей «сложных» категорий (инвалидов, подростков, детей, которые ранее воспитывались в замещающих семьях, но были возвращены в организацию и т.д.) происходит не в качестве первого ребёнка, а уже после получения замещающими родителями определённого опыта в воспитании именно приёмных детей.
Принятие закона, по сути, закрывает для таких категорий детей возможность семейного устройства вовсе, поскольку ответственные родители, принимающие первого ребёнка, как правило, опасаются неизвестных им сложностей, связанных с воспитанием указанных категорий детей.
И, наконец, в-четвёртых, эта норма идёт вразрез с поддерживаемой государством демографической программой, направленной, в том числе, на увеличение числа детей, воспитываемых в семье. По сути, для многодетных семей исключается возможность как опеки, так и усыновления.
Fouquier / Flickr / CC0 1.0
Этот метод решения действительно серьезной и актуальной проблемы возвратов детей из замещающих семей, а также преступлений против детей, не является адекватным.
Во-первых, на сегодня проблема возвратов детей из замещающих семей не проанализирована в достаточной мере, чтобы считать, что проведение психологического обследования кандидатов в замещающие родители является решением, способным существенно повлиять на снижение возвратов приёмных детей из семей и, тем более, на число преступлений, совершаемых против детей.
Во-вторых, никакие результаты «обследования» не могут служить основанием для отказа в передаче ребёнка в семью.
Результаты какого-либо психологического обследования могли бы, при соответствующей интерпретации, помочь потенциальным замещающим родителям принять взвешенное решение, а также с меньшей болезненностью пройти период адаптации ребёнка в семье. В законопроекте же идёт речь о «психологическом обследовании» как инструменте отбора потенциальных замещающих родителей, то есть его результаты будут служить основанием для отказа кандидатам в передаче детей в семью.
В-третьих, исходя из текста законопроекта, становится ясным, что оспорить результат обследования, послуживший основанием к отказу, практически невозможно. Не предусматривается (да и невозможно предусмотреть) процедуры оспаривания результатов такого «обследования». Кроме того, любая интерпретация результатов обследования является, по сути, мнением специалиста. А оспаривать мнение, разумеется, невозможно в принципе.
Даже при изменении обстановки, мнения, жизненных обстоятельств гражданина, получении им дополнительных компетенций, даже при установлении, например, злого умысла сотрудников, проводивших обследование — законопроект не предусматривает никакой возможности как-то изменить выводы «психологического обследования».
В-четвёртых, сама по себе процедура «психологического обследования» является для человека унизительной, затрагивающей чувствительные стороны его жизни. Как показывает практика «пилотных внедрений» данной процедуры в ряде регионов, специалисты, проводящие обследование, относятся к гражданам безо всякого уважения и, в целом, не компетентны в вопросах воспитания приёмных детей.
Но наиболее важным является то, что нет никакого научного обоснования того факта, что методами психологии можно каким-то образом предсказать поведение человека в будущем, в новых для него условиях.
Всё изложенное позволяет говорить, что введение «психологического обследования» не приведёт ни к каким результатам, кроме организации дополнительных препонов на пути к усыновлению.
Таким образом, не установлена даже цель данного «психологического обследования», невозможно предполагать, насколько данная процедура будет влиять на права граждан, проходящих её, невозможно оценить необходимые для этого ресурсы.
При этом в пояснительной записке указано, что никаких дополнительных бюджетных средств для реализации закона не потребуется.
Тем не менее, очевидно, что реализация «психологического обследования» на уровне страны потребует ресурсов и кадров, которые на сегодня невозможно обеспечить.
Для того, чтобы избежать при этом неверных интерпретаций, субъективизма, быть уверенным, что психологическое тестирование и правда может выявить потенциальных принимающих родителей, которые могут быть опасны для будущих приёмных детей, необходимо иметь серьезные, лонгитюдные, доказательные исследования о валидности подобного тестирования для оценки потенциала приёмной семьи в принятии ребёнка.
Кроме того, необходимо иметь серьезные, прошедшие всю ту же проверку, методики обследования. А главное — требуется привлечение психологов-клинических диагностов, количества которых даже в Москве явно недостаточно для проведения обследования всех кандидатов в замещающие родители.
Проведенные в ряде регионов «пилотные внедрения» психологического обследования граждан показали только то, что само по себе «психологическое обследование», как таковое, не вдаваясь в вопросы его качества и объёма, внедрить, вроде бы можно. Но, как показал опыт этого «внедрения», выводы, указываемые в заключениях специалистов, как правило, не основаны на сколько-нибудь объективных исследованиях, даже если кандидату предлагалось пройти какие-то тесты, а являются субъективными мнениями проводящих обследование специалистов на основе разговора с гражданином.
Например, делаются далеко идущие выводы о невозможности гражданину принять в семью ребёнка в связи с тем, что он «не имеет опыта воспитания», либо в связи с тем, что ребёнок гражданина (6 лет) находится в «предкризсном возрасте» и тому подобные туманные доводы.
При проведении «пилота» не получено никаких данных о том, что проведение такого «психологического обследования» каким-либо образом повлияло на статистику преступлений против детей в замещающих семьях, либо на число их возвратов, при том, что такие «пилоты» проводились с 2015 года, то есть уже длительное время.
Кроме того, не проведена оценка коррупционной ёмкости самой процедуры «оценки» граждан: при таких невнятных критериях и даже целях (которые ещё предстоит, согласно законопроекту, определить) вероятность коррупционногенного поведения со стороны специалистов (даже не являющихся государственными или муниципальными служащими) крайне велика.
Fouquier / Flickr / CC0 1.0
При этом закон позволяет отказаться от психологического обследования только подопечным детям старше 14 лет.
Указанная норма приведёт, во-первых, к исчезновению тайны усыновления, поскольку скрыть намерение принять ребёнка в семью теперь станет практически невозможным.
Во-вторых, требование проведения обязательного психологического обследования граждан, не участвующих в процессе усыновления или опеки, является прямым нарушением их прав. Помимо этого, данное требование делает невозможным усыновление в случае, если хоть кто-нибудь из проживающих совместно граждан по любой причине этого не хочет.
Данное установление противоречит принципам усыновления и, фактически, наделяет совместно проживающих с усыновителем граждан недопустимым правом вмешиваться в дела семьи усыновителя.
В-третьих, нет никаких достоверных данных, что проведение какого-либо психологического обследования граждан может привести к декларируемым законопроектом целям.
В-четвёртых, понятие «совместно проживающих» никак не определено в законе, а при правоприменении вызывает большое число сложностей. Считать ли совместно проживающими граждан, хотя и зарегистрированных по месту жительства в этом жилом помещении, но не проживающих фактически? Как быть с теми гражданами, которые хоть и проживают в той же квартире, но не являются членами семьи усыновителя?
Указанные нормы законопроекта являются очевидно нарушающими права граждан и не могут быть приняты.
На сегодняшний день закон считает местом жительства подопечного место жительства опекуна. А опекун остаётся в праве сменить место жительства, своевременно сообщив об этом в орган опеки и попечительства.
В законопроекте предлагается сделать изменение места жительства опекуна возможным только с разрешения органа опеки и попечительства, после обследования нового места жительства.
Эта норма не только нарушает конституционное право граждан на выбор места жительства и пребывания, но и существенно изменяет объём прав и обязанностей опекуна.
Сейчас опекун вправе самостоятельно, коль уж он предоставил подопечному ребёнку свою семью как место жительства и воспитания, выбирать способы и порядок жизни в своей семье, разумеется, под надзором органа опеки и попечительства.
Законопроект предлагает считать опекуна настолько неразумным, что он не может сам оценить, соответствуют ли новые условия жизни потребностям ребёнка или нет.
Учитывая, что обследование условий жизни по новому месту жительства будет осуществляться органом опеки и попечительства в другом субъекте федерации, такая процедура резко сократит возможности для переезда в другой регион с ребёнком. При том, что наибольшую миграционную активность показывают семьи со «сложными» детьми, чей переезд (как правило, в Москву, Петербург или другие города) вызван необходимостью быть близко от необходимых ребёнку реабилитационных организаций, больниц, врачей, удобной детям инфраструктуры.
Таким образом, «принимающий» регион фактически может ограничивать право граждан на выбор места жительства и, параллельно, доступ детей к жизненно необходимым им качественным медицинским и реабилитационным услугам.
На сегодняшний день, даже при существующем законодательстве, можно говорить, что Москва, Краснодарский край и другие регионы с более развитой инфраструктурой фактически организовали систему противодействия переезду семей с подопечными детьми на их территорию. В частности, в Москве такие семьи в массовом порядке сталкиваются с невозможностью встать на учёт, заключить договор о приёмной семье или даже получить выплаты на содержание ребёнка.
Законопроект позволит регионам фактически «закрыться» и не давать возможность переехать к ним вместе с детьми.
Оценка на коррупционность данного механизма не проводилась, но можно с уверенностью говорить, что в любом случае, когда решение принимается без учета реальностей жизни конкретного ребёнка, и влечёт при этом, для чиновника увеличение ответственности (появление ещё одного подопечного на территории), эта проблема неизбежно будет иметь место.
Nathan Rupert / Flickr / CC BY-NC-ND 2.0
Законопроект предусматривает, что орган опеки и попечительства при назначении опекуна определяет «порядок, виды и периодичность осуществления деятельности, направленной на адаптацию ребёнка в семье опекуна». При этом порядок, виды и периодичность осуществления деятельности, направленной на адаптацию ребёнка в семье опекуна должны будут определены Правительством РФ.
Во-первых, неверным является представление, что можно заранее, тем более на уровне Правительства, определить какая именно деятельность приведёт к адаптации ребёнка в семье, а, тем более, её периодичность и порядок.
Сам по себе термин «адаптация» означает процесс, а не результат. Составители законопроекта не осведомлены о фундаментальных основах детской психологии: невозможно определить сколько именно времени займёт адаптация ребёнка в семье.
А говорить о «порядке деятельности» по адаптации ребёнка, тем более, описанной в акте государственного органа, не приходится вовсе, поскольку адаптация не может быть описана в виде конкретных действий, это сложный процесс, в котором участвует не только ребёнок и опекун, но и вся окружающая среда, причем не только в семье.
Во-вторых, необходимость в каком-либо вмешательстве в семью опекуна не возникает в момент его назначения, не может быть спрогнозирована заранее, и, если возникает, требует немедленной помощи семье в том объёме, который семья запрашивает.
В противном случае любая «деятельность, направленная на адаптацию» является как минимум бесполезной.
Попытка проконтролировать опекуна заранее, до «порядка и периодичности» неизвестно каких «действий», не только обижает и унижает гражданина, принявшего ребёнка в семью, но и носит откровенно репрессивный характер.
Опыт внедрения «служб сопровождения» (если именно это имели в виду авторы законопроекта) показывает, что любое сопровождение без явного и чёткого запроса со стороны семьи приводит к его трансформации в ещё один вариант контроля. Психологи задают подопечным детям вопросы вроде «бьёт ли тебя опекун?» и «а точно твой велосипед стоил 12 тысяч, ты видел, как она <опекун> платила?». Это не является единичными случаями и служит яркой иллюстрацией к тому, что такое «сопровождение» без запроса.
При всём вышесказанном, пояснительная записка никак не обосновывает необходимость именно такого нововведения, в сущности, нового контроля, и его возможного влияния для достижения декларируемых целей.
Вызывает протест и общий тренд законопроекта. Исходя из суммы указанных норм, фактически, опекуна или усыновителя сразу в чём-то подозревают, чуть ли не обвиняют, требуют оправданий.
Такой подход по отношению к гражданам, выполняющим очень важную человеческую общеполезную функцию — воспитывающим обездоленных детей — недопустим!
Всё предлагаемое выхолащивает из системы семейного устройства людей, которые пришли в неё по зову сердца, и оставляет лишь тех, кто готов терпеть подозрения и унижения ради денег или по иным причинам.
С нашей точки зрения подготовка указанного законопроекта Министерством просвещения под руководством О.Ю. Васильевой свидетельствует о некомпетентности «нового» министерства и нового министра (по крайне мере, в вопросах усыновления и опеки).
Источник – сайт Антона Жарова
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML