6
Наше знакомств с матерью Силуаной было связано с Иерусалимом. Хотя виделись и общались мы и в Бюсси (Франция), где находится ее Покровский монастырь, в котором она прожила без двух месяцев 25 лет, и в Париже (в соборе на Rue Daru), и в Москве. Неисполненными остались планы совместной поездки в Эссекс (Англия) в монастырь о. Софрония (Сахарова), старца матери Силуаны.
Диакон Александр Занемонец. Фото: monasterium.ru
Мать Силуана родилась в год смерти Сталина в Москве, откуда родом была ее русская мать. Ее отец, еврейского происхождения, фронтовик, затем советский инженер, был из Минска. В Минске и прошла первые 25 лет жизни будущей монахини вплоть до отъезда в Израиль вместе с родителями в 1979 году. В 70-е годы советских евреев выпускали по статье «воссоединение семьи», хотя получить отказ в выезде, стать «отказником», означало потерю работы и возможности какой бы то ни было карьеры в советском обществе. Судя по всему, будущая монахиня и ее родители были отпущены достаточно быстро и поехали не в США, а именно в Израиль. Если Татьяна осталась в Израиле всего три года, то ее родители прожили в Иерусалиме до конца своих дней. Сначала умерла ее мать, а через много лет — отец, похороненный на древнейшем иерусалимском кладбище на склонах Елеонской горы. Незадолго до своей кончины он был крещен своей дочерью, постоянно навещавшей его (а затем и его вдову) в Иерусалиме.
В Израиле Татьяна вышла замуж (Гуляева — фамилия мужа), однако брак не был долгим. Вероятно, конец семейной жизни стал одной из причин отъезда заграницу. Впрочем, как-то м. Силуана сказала: «Сейчас Израиль интересный. Вы не представляете, каким это все было в конце 70-х».
Насколько я понимаю, крещена она была еще в России, но уже в зрелом возрасте. Так что приехала в Израиль она православной. Это нас сблизило при нашей первой же встрече в монастыре Бюсси: мне сказали, что здесь есть монахиня из Иерусалима, а ей — что приехал диакон из Иерусалима. Во Франции мать Силуана продолжала жить по израильскому паспорту. Других у нее и не было. Насколько она жила церковной жизнь в свои иерусалимские годы, куда ходила в храм и с кем общалась — неизвестно. По крайней мере, никогда потом – даже оказываясь в Иерусалиме — она об этом не вспоминала.
Тем не менее, в Европе Татьяна оказалась в монастыре. Возможно, она даже ехала именно в монастырь. 1 сентября 1982 года будущая монахиня Силуана приехала в Покровский монастырь в Бюсси, во Франции, и осталась там навсегда. Постриг она приняла только через восемь лет, 24 августа 1990 года.
Старец Софроний (Сахаров)
Мы не знаем, откуда начался ее интерес к монашеству. Легко было бы сказать — от неудачного брака, однако неудачные браки далеко не всех приводят в монастырь. Один игумен мне говорил, что человек обычно старается стать таким монахом, каким был тот, кто его вдохновил на этом пути. Уже по ходу жизни в монастыре, главным примером для м. Силуаны и ее подлинным духовником стал архим. Софроний (Сахаров, 1896-1993), афонский монах, ученик старца Силуана (отсюда ее имя при постриге), основатель монастыря в Эссексе (Англия). Познакомились они, когда мать Силуана впервые приехала в Эссекс в 1988 году, через несколько лет после поступления в Покровский монастырь послушницей: «Уже через две минуты после нашего разговора отец Софроний стал в моей жизни человеком номер один», – писала мать Силуана в своей небольшой статье о старце (В каждом человеке он видел Христа / Старец Софроний, ученик преподобного Силуана Афонского. Спб, 2011. С. 220). В Эссексе мать Силуана и приняла постриг в 1990 году. Отец Софроний был ее «восприемником» на постриге.
На вопрос, почему же она не сталась в монастыре о. Софрония (где есть и мужская, и женская община), мать Силуана отвечала – «Ну, есть же такая добродетель, как верность».
Вплоть до смерти о. Софрония в 1993 г. мать Силуана сохраняла постоянное общение со своим старцем. Она ездила к нему в Англию. Они переписывались. «Отец Софроний был великий человек, – писала мать Силуана, – и отблеск его личности распространялся на всех окружающих его людей. Когда ты попадал в монастырь, то казалось, что он весь состоит из духовных гигантов, казалось, что люди, которые постоянно живут рядом с отцом Софронием, все ему равны… Он в каждом человеке видел Христа и невероятно уважал личность другого человека. Старец поднимал людей на свой уровень, когда люди с ним общались, и все делались великими, исчезала всякая мелочность. Он действительно в каждом человеке видел Христа» (Там же, сс. 220-221).
По словам матери Силуаны, «главным в богословии старца было утверждение, которое имело практическое применение: даже если вас одолевают страсти, переносите это как часть общечеловеческой скорби. Не замыкайтесь на этой страсти. Говорите – Господи, Ты видишь, в каком состоянии мы (не я, а мы) все, помоги!» (с. 221).
Наверное, в других людях мы видим то, что уже есть — или зреет — в нас самих. И описание старца Софрония матерью Силуаной в чем-то передает и ее собственный духовный портрет. «Я в жизни видела много замкнутых монахов, которые боятся открыть свой путь, – пишет она, – а у отца Софрония этого не было. Это не значит, что он полностью открывал себя. Он предупреждал: закрытость связана с тем, что мы постоянно боимся впасть в ошибку и так мы отвергаем Духа Святого («а вдруг я сделаю неправильно»). Так вот, лучше нам впасть в ошибку, чем отвергнуть Духа Святого».
Да, сама мать Силуана была удивительно открытым, искренним и любящим человеком. Она не боялась говорить о себе, и – словно в ответ – было нестрашно и ей рассказывать о себе, совершенно не скрывая свои трудности и немощи.
Так она писала и о старце: «Отец Софроний был удивительно любящий человек. Я знала: что бы я ни сделала, как бы я себя ни повела — этот человек будет меня любить, и это никак нельзя изменить. С ним не может быть так: очаровался — разочаровался, в настроении — не в настроении, он любил всегда. Полагаю, что каждый, кто знал старца, думал, что именно к нему отец Софроний относится исключительно, по-особенному. Такова была мера его любви – «для всех я стал всем» (с. 223).
Помимо собственно духовной составляющей, для общения важно, наверное, и просто человеческое взаимопонимание, человеческое единство. Так, для матери Силуаны было важно, что «кроме того, что отец Софроний был старец и монах, он, несомненно, был еще и представителем русской интеллигенции начала XX века. Даже его жесты: как он ходил, как он наклонял голову, его интонации, словесные обороты…» (с. 223). Наверное, чем больше по-человечески общего, тем проще установить и поддерживать контакт с другим человеком.
Православный монастырь в Эссексе (Англия). Фото: journalpp.ru
Но, конечно, важна не только человеческая и культурная близость. «Для монахов главное, – писала мать Силуана, – это отношение старца к литургии. Как он ее служил — для него это был центр Вселенной. И больше нигде и никогда я не имела такой литургии, как в Эссексе. Такое впечатление, что на небесах стоишь, все присутствующие участвуют в литургии и общее молчание молящихся насыщено каким-то вселенским молчанием. Такого ощущения, переживания я нигде не имела» (с.224).
Из жизнеописаний о. Софрония мать Силуана больше всего ценила книгу митр. Навпактского Иерофея (Влахоса) «Знаю человека во Христе… Жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова». Русский перевод этой книги вышел в Троице-Сергиевой Лавре в 2013 году.
Покровский монастырь в Бюсси (Париж)
За 35 лет монастырской жизни мать Силуана несла самые разные послушания. Она была и на кухне – она замечательно готовила. Я неоднократно оказывался за ее столом, когда она посещала в Иерусалиме свою мачеху, и ел ее борщ на Rue Daru, когда там, в соборе, проходили дни, посвященные Покровскому монастырю. Обладая замечательным слухом и голосом, она была долгое время регентом хора (потом в русском монастыре на Елеоне она занималась фиксацией их певческой традиции). В последние годы жизни мать Силуана заведовала монастырским архивом. Из работы в архиве вышло несколько книг, посвященных сестрам и игуменьям монастыря в Бюсси. История русского женского монашества в XX столетии стала одной из основных тем ее интеллектуальных интересов и исследований.
Книги матери Силуаны о женском монашестве очень интересны. В первую очередь это книги о монахине Таисии (Карцевой, 1896-1995), агиографе и насельнице Покровского монастыря, и об игуменье Евдокии (Куртен, 1895-1977), первой настоятельнице Покровского монастыря. Незадолго до смерти матери Силуаны ее книга об игуменье Евдокии вышла во французском переводе. Если монахиню Таисию мать Силуана еще застала и много с ней общалась, то игуменью Евдокию она «знала» лишь по воспоминаниям других сестер, а также по монастырскому архиву.
Изначально м. Евдокия пыталась создать монашескую общину вместе с м. Марией (Скобцовой), но вИдение монашества у них было разным. Эта близость с преподобномученицей матерью Марией, прославленной в 2004 году Константинопольским патриархатом в лике святых, и некоторое отличие от ее опыта активного служения в миру, стало важным для более «классической» монашеской общины, устроенной м. Евдокией в Муазнэ, недалеко от Парижа, а затем переехавшей в Бюсси в 1946 г. Игуменья Ольга (Слезкина, 1915-2013), настоятельница Покровсого монастыря в 1992-2013 гг., так вспоминала о матери Марии: «У каждого свой путь. Мать Мария — святая, она отдала свою жизнь за других. Она настоящая святая мученица. Но это просто не мой тип человека, и я не думаю, что она была монахиня в том смысле, в каком мы это понимаем. Она говорила: «Вот они делают поклоны, а кому это нужно? Вы думаете, Господу нужны эти поклоны? Да не нужно их». И так далее. Вы понимаете, у каждого человека может быть своя идея… Такое свободное монашество она признавала, и она твердо верила, что это только единственное монашество, которое может быть. Но ведь у каждого свой путь. У нее этот путь, а у других другой». (Александр Занемонец, диакон. «К истории паломничеств в Святую Землю из Русского зарубежья в 50-70х годах XX века». Москва, 2009. Сс. 59-60).
Монахиня Силуана
Мать Силуана говорила, что, если бы в церкви был сегодня чин диаконисс, то мать Мария приняла бы не постриг, а посвящение в диакониссы. Не просто так и Елизавета Федоровна в начале века ходатайствовала о возвращении чина диаконисс. Но, за отсутствием его, все называется монашеством. Так, для матери Силуаны, при всей ее открытости, монашество было направлено не на «социальную деятельность».
Мать Силуана всю свою монашескую жизнь провела в монастыре и всюду ходила в монашеской одежде, не исключая парижское метро и тель-авивский аэропорт. Но при этом даже не общинная монастырская жизнь была для нее центром монашества: «Бог и душа»…
Последние годы своей жизни (как минимум пять лет) мать Силуана болела раком — миелома спинного мозга. Это был третий рак, который у нее был в жизни: первые два были вылечены. В начале своей третей болезни она еще приезжала в Иерусалим навещать мачеху и побыть в Елеонском монастыре. Потом уже была химиотерапия, с регулярными отъездами из монастыря в больницу, и жестокие побочные явления болезни. Тем не менее, почти до самого конца ее приводили в храм на литургию в воскресенья и праздники. Последний раз я видел ее примерно за год до смерти, отъезжающей из монастырского двора в больницу на очередную терапию. Как всегда — улыбающуюся. Как потом сказали сестры монастыря: «Мать Силуана — никогда не жаловалась».
Преставилась монахиня Силуана 29 июня 2017 года в своем монастыре.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML