2
Всю минувшую неделю бушевал скандал, связанный с протестом словесников против принятия новых Федеральных государственных стандартов образования. В чем суть конфликта?
Федеральные государственные образовательные стандарты (ФГОС) – это документ, который определяет, каким должно быть образование в стране: на чем оно основывается, к чему стремится, какого выпускника должна подготовить школа, какого – учебные заведения начального, среднего и высшего профессионального образования.
Первые стандарты школьного образования были приняты в 2004 году. Дальше, чтобы никого не путать, я буду говорить только о стандартах общего основного образования (то есть для 5-9-го класса). Они были приняты в 2010 году. Пересматривать стандарты положено не реже одного раза в десять лет.
Стандарты 2010 года не содержат в себе «программы» по литературе. Они фиксируют, что должен уметь выпускник школы, но не приводят никакого конкретного учебного материала, на котором школьник должен овладеть всеми этими умениями. Стандарт определяет, чему школа должна научить, а не чему она должна учить (см. Закон об образовании, ст. 11, пункт 2).
Ирина Лукьянова. Фото: Анна Данилова
А это написано в примерной основной образовательной программе (ПООП). Ее разрабатывают в соответствии со стандартом (это тоже указано в Законе об образовании – см. ст. 12, пункт 9).
И уже на основе этой ПООП школы создают свои образовательные программы, а учителя – свои рабочие программы. Именно в ПООП и приводятся все списки для чтения и изучения в классе.
В 2016 году была принята ПООП для 5-9-го класса, и ее принятие сопровождалось бурными дискуссиями. В их ходе сторонникам вариативности и сторонникам незыблемого школьного канона удалось достичь консенсуса, и в результате произведения, которые предписано изучать в 5-9-м классах, поделили на три списка: А (обязательные для изучения), В (авторы обязательны, произведение можно выбирать) и С (список из нескольких авторов на выбор).
Особенно хочу подчеркнуть: классику никто не выбрасывал! Если человек говорит, что противники новых стандартов хотят выбросить из программы Горького, Толстого, Некрасова и т. п. – он или не понимает, о чем говорит, или говорит неправду.
В примерной программе была прописана обязательность изучения важнейших произведений мировой классики и русской классики – от «Слова о полку Игореве» до конкретных стихотворений Тютчева и Фета (кто не верит – посмотрите в ПООП сами), однако учитель получил возможность выбирать, какие произведения, например, Тургенева, Некрасова, Твардовского, Платонова, Ахматовой он будет читать со своими учениками. А кроме того – включать в свою программу и некоторые произведения о животных, о детях, о войне; поэзию и прозу русской эмиграции; поэзию и прозу народов России; современную детскую литературу – российскую и зарубежную.
Однако даже такая – очень ограниченная и упорядоченная – вариативность многими нашими согражданами воспринимается как хаос, разброд и вседозволенность, противостоять которой может только единая программа и единый учебник.
Аргументы сторонников единой программы, как правило, следующие:
Основные аргументы противников – такие:
Направление аргументации в первом случае – сверху вниз: главное здесь – нужды государства. Направление аргументации во втором случае – снизу вверх: главное здесь – потребности конкретного ученика и конкретного класса.
Фото: Валерий Матыцин/ТАСС
Надо сказать, что ПООП удавалось удержаться где-то посередине между стремлением государства все унифицировать для своего удобства и стремлением учителя найти то, что его конкретные пятиклассники смогут осилить с пользой для себя.
Министр Ольга Васильева неустанно повторяет, что вопрос единого образовательного пространства есть вопрос национальной безопасности. Единое образовательное пространство обеспечивается федеральными стандартами. В логике министерства это значит, что в стандартах должно быть прописано единое содержание – так в министерстве трактуют поручения Президента №ПР-15ГС и №209 (январь 2016 и 2017 г.) (подробнее об этом можно прочитать тут).
В конце 2016 года министерство начало работу по уточнению содержания стандартов по литературе, для чего собрало рабочую группу под руководством Н. Д. Солженицыной. Рабочая группа обсуждала среди прочего вопрос, должен ли стандарт по литературе содержать список произведений для изучения – или достаточно примерной программы. Большинство членов группы (7 из 10) высказались против включения списка в стандарт.
Тем не менее уже летом 2017 года министерство опубликовало для обсуждения проект стандарта, куда оказался включен в обязательном порядке вариативный список из ПООП с теми самыми колонками А, В и С. Этот проект обсуждался совсем недолго, но получил в пять раз больше отрицательных отзывов, чем положительных.
А в середине марта 2018 года оказалось, что Совет Минобра по ФГОС собирается обсуждать и принимать даже не тот проект, который обсуждался летом, а совсем другой, которого профессиональное сообщество до сих пор даже не видело. В новом проекте стандарта оказался даже не А-В-С список из ПООП, а совсем другой.
Новый список оказался жестко привязан к конкретным классам и снабжен рекомендациями, в каком аспекте следует изучать то или иное произведение: например, изучая стихи Некрасова, учитель должен говорить с классом о «народной доле в изображении поэта» и «противопоставлении человека-труженика и “хозяев жизни”». А читая пушкинского «Станционного смотрителя» – о теме «маленького человека».
И вот тут учителя поняли, что работать в таких условиях не смогут, и стали подписывать открытое письмо, требующее не принимать новый ФГОС, на сайте Гильдии словесников.
На конец дня 28 марта под ним стояло 1023 подписи учителей, методистов, вузовских преподавателей.
Если этот стандарт примут – учитель уже не сможет на уроке подробно обсудить не «Станционного смотрителя», а «Метель», или поговорить не о «противопоставлении человека-труженика и “хозяев жизни”» в некрасовской поэзии, а о поэтической смелости и новаторстве Некрасова. А если и захочет это сделать – родители скажут: как, у детей такая большая программа, скоро проверочные работы, прекратите отсебятину!
Но есть и другая проблема: никакой новизны некрасовской поэзии дети не поймут, потому что представления о развитии литературы новый стандарт не дает. Расположить произведения в хронологической последовательности их создания и несколько лет подряд в каждом классе повторять эту последовательность – это не значит выстроить историко-культурный курс.
Никакой концептуальной идеи в предложенной программе, по сути, нет – ни историко-культурной, ни теоретико-литературной. Есть опора на неписаную традицию: что мы в школе изучали, наши отцы и деды в школе изучали – то и дети пусть изучают. И это будет традиция и преемственность.
Вот пример такой преемственности. Попробуем сопоставить советский учебник за 6-й класс, по которому я сама училась в школе (Снежневская, Шевченко, Курдюмова, Коровина. Родная литература. Учебник-хрестоматия для 6-го класса. М., Просвещение, 1979), с предложенным стандартом для 6-го класса.
Советскому 6-му классу в нынешней школе по возрасту соответствует 7-й, но часть текстов просто механически перекочевала из советского учебника для 6-го класса в стандарт для нынешнего 6-го, так что читать их будут дети на год младше. (Не уверена, кстати, что средний шестиклассник в состоянии понять смысл стихотворения Тютчева «С поляны коршун поднялся…»: размышления о том, как трагично человеческое бытие, им пока не свойственны. И пронзительное фетовское – «Для ясных дней, для новых откровений // Переболит скорбящая душа» – это тоже еще не для одиннадцати лет. Можно, конечно, потратить урок на то, чтобы они хоть что-то поняли, – и добиться ответа «Это стихотворение учит нас оптимизму». Это считается «знанием текста»?)
Программа для нынешних шестиклассников вдвое больше советской: 30 точно указанных текстов, еще как минимум 4 «по выбору», плюс «и др.» – против 19 в советском учебнике, плюс такие объемные темы, как «Место и роль античной литературы и искусства в истории мировой культуры». А времени на обсуждение отводится 3 часа в неделю против 2 часов в советской школе – не в два, а лишь в полтора раза больше. Примерно такова же картина и для других классов.
Родители спрашивают: ну и что? А в чем проблема – ученику прочитать такое количество текстов? Там сплошь маленькие стихотворения. Проблема в том, что они оценивают время на домашнее чтение, а мы – на классную работу. Домашнее чтение – чтение поверхностное, первичное, с него только начинается работа с текстом. Стихотворение читается минуту – а говорить о нем можно и урок, и два. Прочитать «Капитанскую дочку» самостоятельно – это для школьника три-четыре часа.
А работа с этим текстом в школе у хорошего учителя занимает 12-15 уроков, то есть при двух уроках в неделю в 8-м классе – полтора-два месяца.
Задача учителя – научить ребенка ориентироваться в тексте, воспринимать его во всем его богатстве, со всеми его смыслами. А не в том, чтобы проверить наскоро, помнит ли он, из какого меха был сшит Петрушин тулупчик и какую песню пели пугачевцы.
Даже не в том, чтобы прочитать ему моральную лекцию о необходимости беречь честь смолоду: этот урок можно усвоить только изнутри, осознав смысл этического выбора, который приходится делать Петруше.
Shutterstock.com
Однако при такой битком набитой программе учитель будет вынужден скакать галопом. В классе придется не столько вдумчиво читать и обсуждать со школьниками тексты, сколько быстренько объяснять их в обязательном ключе. И даже если на словах провозгласить вариативность, учитель сам от нее откажется, чтобы успеть освоить обязательную часть – то, что будут проверять на всероссийских проверочных работах.
Моих шестиклассников (ныне уже почти выпускников) в свое время в «Тарасе Бульбе» взволновало не столько «героико-патриотическое звучание повести», сколько то, что героический Тарас убивает сына, скверно обращается с женой, сжигает женщин в костелах и бросает в огонь младенцев. Современные дети придерживаются более гуманистических (или христианских?) взглядов, чем советское школьное литературоведение, – и если мы хотим, чтобы они не возненавидели Тараса Бульбу, а разглядели в нем и мужество, и силу духа, и заботу о товарищах – нам придется вспомнить про историзм мышления и говорить с детьми всерьез. И это разговор не на один урок.
А еще больше их зацепил конфликт родового и индивидуального сознания: любви с одной стороны и верности своей семье, клану, народу с другой – ведь это, по сути, тот же конфликт, что и в «Ромео и Джульетте». Конечно, можно не обсуждать эти вопросы, а просто продиктовать детям под запись нечто про «самоотверженный героизм Тараса, его мужество и верность родине». Но это будет поверхностный пробег по верхам, а дети останутся со всеми своими вопросами без ответов. И хорошо еще, если не возненавидят Гоголя.
Кадр из фильма “Тарас Бульба”
Эти дети читают хрестоматийные тексты другими глазами. И то, что было основополагающим для авторов учебника в 1979 году, для них сейчас вообще может быть неочевидно.
Но стандарт в своих формулировках опирается именно на устаревшую традицию советского школьного литературоведения. Литературное произведение – отражение действительности, главная роль литературы – воспитательная, главное содержание литературы – социальный конфликт. Если чем и обогатил эту нафталиновую традицию XXI век, то, кажется, только сомнительными изобретениями вроде «лироэпоса».
Наконец, этот проект исходит из того, что главное содержание курса литературы – тексты. И проверять надо знание текста. А предыдущий стандарт считал основным содержанием курса компетенции, и проверять на аттестации надо было именно их.
Может, вместо того, чтобы спрашивать, с какими словами просители ушли от парадного подъезда, «солнцем палимы», какого цвета лапти нужны были ребенку в рассказе Бунина «Лапти» или какова тема рассказа Шукшина «Дядя Ермолай», стоит проверять умение ребенка читать и понимать текст – даже тот, который он «не проходил»?
Тогда и от переезда никто не пострадает.
Словом, к этому проекту есть множество вопросов чисто профессионального свойства.
Фото: РИА Новости
Есть и вопросы другого свойства, например, юридического. Обсуждение проекта было организовано с существенными нарушениями установленной процедуры.
Включение незыблемой, обязательной для всех, привязанной к конкретным классам программы в текст стандарта противоречит Закону об образовании (в том, что касается ПООП). Противоречит он и заложенной в Законе об образовании идее вариативности (статья 11, п. 1, пп. 3).
Наконец, проект создает идеальные условия для создания единого учебника – и привязки к нему всероссийских проверочных работ. А это, в свою очередь, создает идеальные условия для коррупции и для нарушения антимонопольного законодательства: резко возрастает возможность концентрации в одних руках всех учебных и контрольно-измерительных материалов по литературе.
Не успели словесники высказать свои опасения и предложить не принимать проект, как Министерство выступило с ответом на критику.
Министр образования Ольга Васильева сказала, что словесники подняли «визг и крик», предположила, что они «хотят, наверное, чтобы выбор произведений в десятом классе был безграничен». Но десятый класс не обсуждался вообще, а в смысле вариативности обсуждался только вариант, уже зафиксированный в ПООП, где выбор четко ограничен.
Ольга Васильева
Сайт Гильдии засыпали комментариями тролли, сообщавшие, что Гильдия – это пятая колонна, что ее представители требуют выбросить из программы русскую классику и заменить ее сомнительными зарубежными произведениями, что они пытаются разрушить и школу, и страну.
Ольга Васильева 21 марта пришла в эфир передачи Владимира Соловьева «Полный контакт» на радиостанции «Вести ФМ». В этом эфире из уст ведущего прозвучали слова «безродные космополиты»; министр не стала призывать Владимира Соловьева к корректности – а просто не заметила этих слов. Подписавших письмо словесников обвинили в том, что они требуют «Чехова вон из школы, Шолохова вон из школы», и пригрозили им: «Вам не дадут разрушить страну».
Выходит, если учитель настаивает на своем праве обсуждать с классом не «Станционного смотрителя», а «Барышню-крестьянку», – он разрушает страну.
Конфликт оказался умело переведен из профессиональной плоскости в политическую и покатился по накатанным рельсам. Это, оказывается, не филологи требуют от других филологов профессиональной компетентности, а от министерства – соблюдения закона и предписанных законом процедур. Нет, это либералы-глобалисты пытаются развалить страну, а патриоты им не дают. Поэтому все профессиональные претензии разом снимаются: либерал-глобалистам уже можно не отвечать, откуда в новом стандарте взялась такая жанровая форма, как «пьеса», или что означает термин «звучание» («символическое звучание образов моря, солнца и корабля» в «Алых парусах»).
Одновременно Минобр разослал по региональным министерствам и департаментам образования письмо с просьбой поддержать «на своих ресурсах и в региональных СМИ позицию министерства о внесении изменений в ФГОС». Некоторые региональные органы образования уже вывесили на своих сайтах соответствующие материалы (МОН Республики Калмыкия, МОН Республики Тыва). Подключились и подконтрольные государству родительские организации, поддержавшие министерство текстами, которые выдают самое приблизительное представление о предмете обсуждения.
Тем временем отозвались профессионалы-филологи. Свои заключения в министерство направили такие вузы, как Санкт-Петербургский государственный университет, Российский государственный гуманитарный университет, Казанский федеральный университет, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Санкт-Петербургская академия постдипломного педагогического образования, Московская высшая школа социально-экономических наук, и такие исследовательские институты, как Институт мировой литературы РАН и Институт русской литературы (Пушкинский дом) РАН.
Филологи в основном солидарны со школьными словесниками, а иногда даже более резки в оценках: новый стандарт – это шаг назад по сравнению с предыдущим.
В нем не определены цели, задачи и результаты обучения. Он «разрушителен для литературного образования», изобилует ошибками литературоведческого характера, не учитывает ни возраста читателей, ни интересов современного человека (школьникам предписано интересоваться почти исключительно жизнью народа, природой и войной), он консервирует устаревший и непродуктивный подход к преподаванию литературы.
Ректоры СПбГУ Николай Кропачев, НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов и МПГУ Игорь Реморенко направили в министерство свое заключение по поводу новых стандартов. В этом заключении тоже есть претензии к их концепции, логике, связи между содержанием и планируемыми результатами обучения. Авторы настаивают на том, что проект нуждается в серьезной доработке.
Участники IV Всероссийской методической школы, организованной СПбАППО и Ассоциацией учителей русского языка и литературы (АССУЛ), в своем открытом письме по поводу нового стандарта рисуют неутешительные перспективы: «Весьма сомнительно, что таким образом можно создать единое образовательное пространство в области литературы, а вот на годы лишить отечественное литературное образование перспектив развития такой подход может».
21 марта на обсуждении в Совете по ФГОС при Министерстве образования было принято решение о необходимости доработки новых стандартов. Общественное обсуждение началось. К нему стали подключаться другие предметники. Дальнейшая судьба документа пока неясна, и когда Совет по ФГОС вернется к его рассмотрению, еще неизвестно.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML