2
Об итогах уходящего года размышляет председатель редакционного совета «Правмира» протоиерей Александр Ильяшенко.
За прошедший год много разных событий произошло – для кого-то они значительные, для кого-то не столь значительные. Кто-то внимательный, умеет все фиксировать, я не настолько внимательный человек, может быть, многое пропустил.
Для меня год кончается под впечатлением от моего знакомства с ветераном Великой Отечественной войны. Совершенно ясная голова, активный образ жизни, а ведь ему сейчас 92 года. Кирилл Васильевич живет в подмосковном городе Жуковском, до сих пор работает, продолжает быть активным участником развития отечественной авиации.
Захаров Кирилл Васильевич, 1925 г. р./zhukvesti.ru
Кирилл Васильевич рассказал мне несколько фронтовых историй, которые на меня произвели очень сильное впечатление.
Первая история страшная. Кирилл Васильевич – блокадник. Что такое голод, он знает. Блокаду он пережил, в 1943 году был призван на фронт и там встретился с двумя парнями, которые хвастались, как они в блокаду отнимали карточки у старушек, обрекая не только их, но и все их семьи на голодную смерть. И Кирилл Васильевич, тогда 18-летний мальчишка, в своей душе вынес им смертный приговор. Думал, что он им этот приговор зачитает, а потом расстреляет.
Как-то их полевая кухня расположилась на бугорочке, туда побежали солдаты, и он вслед за ними. Вдруг пролетает немецкий самолет, сбросил бомбу. Кирилл Васильевич говорит: «Я был метрах в 30 от этой кухни, а казалось, что бомба летит прямо на меня». Он бросился на землю, распластался, прогремел взрыв, сколько-то народу погибло, в том числе и эти негодяи. Господь избавил его от греха и на его глазах совершил Свой справедливый приговор.
Советские полевые кухни раздают еду жителям Берлина/Deutsch-Russisches Museum Berlin-Karlshorst
Вторая история, напротив, очень позитивная. Еще Тютчев говорил, что умом Россию не понять, и эта история выше нашего простого разумения, и тем более никакой иностранец этого не поймет. Кирилл Васильевич видел войну, смерть, голод в Ленинграде. Его брат и дядя в самом начале войны погибли на фронте, отец ослеп. Невозможно представить, в каком состоянии была его мать. Он говорил: «Дома при маме я не плакал, а вечером, когда возвращался с работы, я плакал и думал: «Ну, фрицы, я до вас доберусь! Я с вами посчитаюсь за все эти муки». Ему было 16-17 лет.
И вот 1945 год, он в Берлине. Фашисты отчаянно сопротивляются, огненный смерч, ад, бои тяжелейшие. Кирилл Васильевич связист, тянет катушку с проводами. Пули хлещут, идти нельзя, и в какой-то момент он нашел укромный уголок, решил перекусить. Полевые кухни отстали, да и где они могут найти бойцов? Ведь уличные бои, каждый своей дорогой бежит. Магазины разбиты, все витрины выбиты, еще загодя набрал он себе хлеба и колбасы. Отмечает, что в Берлине колбаса была. Где в Москве была колбаса во время войны?
Притулился он в закутке, достает буханку хлеба, нож, делает себе бутерброд – и вдруг из люка появляется немец и молча смотрит на него голодными глазами. Он не полоснул по нему очередью. Казалось бы, кругом враги, а из люка неожиданно кто-то появляется.
Кирилл Васильевич знает, что такое голодные глаза, он блокадник. И отдает ему приготовленный бутерброд. Немец ушел обратно в свое бомбоубежище, в подвал. Кирилл Васильевич режет новый кусок. Тут появляется мальчишка и прямо уже внаглую требует у него себе бутерброд – и он ему дает. Появляются еще три голодные женщины, и он отдал все, что у него было, и пошел дальше голодный. Вот так он отомстил немцам…
Пример яркий, но достаточно типичный. Эти люди совершили подвиг во всех отношениях – и воинский, и человеческий, и духовный. Они были по-настоящему великодушными, могли прощать, могли являть фантастическое, нам недоступное милосердие.
Сейчас у нас раздаются возмущенные отклики на выступление мальчика в Бундестаге, но среди тех, кто на него нападает, нет ни одного, кто бы воевал. И то, что была такая травля этого мальчика, который действительно неосторожно выразился – я согласен, это прозвучало провокативно – но люди не хотят смотреть снисходительно, его критики не хотят проявлять великодушие, которое проявляли наши отцы и деды. Ведь они победили именно потому, что были великодушными и милосердными.
© IWM. Original Source:www.iwm.org.uk
Еще Фридрих Шиллер в XVIII веке сказал, что русских победить могут только русские. Наши великие предки завоевали Казанское ханство и тут же, оказалось, забыли всё – и работорговлю, которую они устраивали, и набеги, которые они творили, всё забыли.
Разве есть какая-то разница между русским и татарином? Бок о бок в Великую Отечественную войну воевали. Теперь мы должны вспомнить, что с нами делали когда-то их далекие предки? Что это мы им прощаем, так что ли? Нам должно быть стыдно перед нашими великими предками – и дальними, и совсем недавними.
Меня Юрий Васильевич просто потряс: в 92 года сел за рояль и заиграл, и пел он фронтовые песни. Кстати, мне рассказали про песню «Случайный вальс», которую исполнял Леонид Утесов. Оказывается, эта песня основана на реальном случае.
Москва, 1947 г. Автор фото: Роберт Капа
Было это в военное время, некая девушка вечером включила патефон и одна стала под музыку танцевать. Мимо проезжал летчик, он услышал звуки музыки, вошел, и они с ней сколько-то времени танцевали вместе. Особая, конечно, атмосфера была в ту страшную эпоху. И вдруг машина гудит, ему надо мчаться дальше, он военный летчик, он простился и ушел.
На девушку это произвело очень сильное впечатление, облик этого летчика запечатлелся у нее совершенно неповторимо, в песне это чувствуется. Она рассказала об этом поэту Долматовскому, он написал слова песни, а положил их на музыку Марк Фрадкин. Девушка обращалась на радио в надежде, что откликнется этот человек. Откликнулся, но не он, а его товарищ. Летчик погиб…
© IWM. Original Source: http://www.iwm.org.uk
Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог
Спит городок,
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок
Хоть я с вами совсем не знаком,
И далеко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного…
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоем,
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чем.
Будем кружить,
Петь и дружить,
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Утро зовет,
Снова в поход,
Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.
Хоть я с вами совсем не знаком,
И далеко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного…
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоем,
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чем.
Мы имеем счастье принадлежать к тому же народу, что и эти удивительные люди, которые унаследовали самое лучшее, что в нашем народе было, и эту традицию донесли до нас. А теперь от нас зависит, воспримем мы ее или нет.
Записала Тамара Амелина
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML