13
Недоношенные дети не могут обойтись без тепла, шапочки и носочки для них невозможно купить в магазине. Журналист и общественник Дарья Мосунова рассказывает о проекте, участницы которого вяжут теплые изделия для малышей в реанимации.
Дарья Мосунова
Я лежала после кесарева в реанимации. Тройню мою уже унесли, мой опустошенный живот с огромным швом напоминал мешок с требухой или осьминога. Я чувствовала себя инопланетным пришельцем. Помню, доктор пришел, посмотрел на меня. Взял требуху мою, сказал: «Сдержись. Не кричи».
И все это в меня обратно воткнул. Перевязал бандажом и ушел. От боли я чуть не потеряла сознание. Мне казалось, что шов разошелся.
Помню, у меня было первое желание после операции – посмотреть, как там мои малыши, какие они. У меня был наркоз общий, тогда, 15 лет назад, еще никто в нашем городе об эпидуралке массово не говорил. Поэтому я не видела, кто родился, кто оторвался от меня и вышел с орбиты в открытый космос. Мне было так страшно: живы ли дети, ведь они семимесячные. Идти пришлось по переходу в другое здание.
Уставшая, без сил, придерживая живот, тихонечко, тенью зашла я в реанимацию – там под какими-то страшными аппаратами лежали мои тройняшки. В их головы были воткнуты иголочки, зонды в рот, везде какие-то датчики. А их тела – такие крохотные, видно все косточки, все жилки. Мне было так страшно и больно за них. Вокруг были радостные мамы, которые держали и кормили грудью своих малышей. Толстых, розовых, вкусно пахнущих.
И только мои были распяты в кувезах. И я не могла их не то что на ручки взять, мне нельзя было прикасаться к ним, кормить молочком…
– Так! Они у нас на глюкозе! Какое кормление?! Иди, иди! – грубо сказала санитарка.
Это было страшно. Не хотелось жить. Я думала, это страшный сон, я проснусь – и вновь я дома, а они, моя троица, смирненько сидят в животике.
– Можно я буду приходить к ним, просто смотреть и молиться?
– Можно. Но не часто. А то от тебя всяких инфекций много…
Я тихой тенью приходила в реанимационную палату, садилась на стульчик у кувезов. Мне давали только 10 минут.
Как-то утром я вдруг увидела на ножках Сашеньки связанные кем-то носочки. Недоношенные малыши часто страдают желтушкой, и их кладут под специальную ультрафиолетовую лампу, они должны быть голенькими. Кувезы открытые, детки мерзнут, медсестры даже пластиковые бутылки с кипятком им под ножки подкладывают, чтобы они не замерзали. А тут махонькие носочки кто-то надел.
– А это кто? – заплакала я.
– Да это у нас старенькая медсестра ночью в дежурстве была, из другого отделения, связала.
Такой жест для моего недоношенного малыша был дороже золота и драгоценностей. Я хотела найти этого человека, обнять его и сказать спасибо. Но так и не нашла.
Но я поняла, что не одна. Что кроме холодных проводов, острых уколов в этом мире под названием «Пятый роддом» есть кто-то, кто верит, что мои дети выживут и будут здоровы. Кроме Бога есть еще и незнакомый человек!
Прошло 14 лет. Два года назад мне прислали любопытную статью: одна мама из Дании заметила, что если положить в кувез к малышу игрушку-осьминожку, связанную из хлопчатобумажных ниток, то ребенок начинает, как в утробе, играть со щупальцами и быстрее выздоравливает. Но главное – он отвлекается и не выдергивает катетеры, которые потом приходится вновь и вновь вставлять в венки.
Фото: Ефим Эрихман
Простой такой осьминожек, а столько пользы, подумала я и позвонила своей подруге Насте. Мы стали учиться вязать осьминожек. Подтянулись другие подружки. Но время выбрали неправильное – весной. Летом все разъехались на дачи, и проект медленно угас.
Врачи перинатального центра мне постоянно писали.
– Даша, а когда вы привезете осьминожек? Нам они очень нужны…
Но за год нашей тишины много произошло. Вязать можно стало уже из акрила и шерсти, но не осьминожек. А шапочки и носочки. И тут я вспомнила те желтые носочки на Сашеньке.
Я написала пост в соцсетях, мы провели первую встречу, и народу пришло 100 человек. Стульев не хватало. Все хотели научиться вязать. Два магазина, а потом и врачи в перинатальном центре дали нам шерсть. Приходили мамы и бабушки с детками.
Самое нужное – это шапочки и носочки, связанные с любовью и теплом. Шерсть как бы держит тепло того, кто вязал. Я знаю, как греет до сих пор бабушкина кофта, которую она связала мне 20 лет назад. Бабушки нет. Но ее тепло я чувствую.
К нам стали приходить мамы, которые сами прошли через ад реанимации. Они лучше всего понимают, что значат эти носочки и шапочки…
Кто-то написал мне в личку: «А вы мам самих не пробовали обучать? Зачем вязать? Не проще ли купить?»
Во-первых, купить в магазине практически невозможно. На ребеночка весом 500 граммов шапочка или носочки не продаются в магазине, головка у него, как яблоко среднее.
Второе: заранее научить тоже не сможем. Мамочки не хотят верить, что ребенок у них родится недоношенным. Поэтому приданое в основном готовят с 7-го месяца и на большого здорового ребенка.
Третье. Научить маму, у которой дети в реанимации, тоже невозможно. У нее все мысли о малыше. Я, помню, все дни, если была возможность, сцеживалась для троих малышей. Молока после стресса было мало. Да еще и заставляли мыть полы в палатах, а то и собирать пеленки по всем палатам и относить их в стирку. После кесарева постоянные перевязки, сидеть невозможно. Все болит. О каком вязании может идти речь?
Фото: miloserdie.ru
Мы назвали этот проект «Чудо-клубочки». Мы были одними из первых, кого поддержал красноярский перинатальный центр. Но сейчас, как я знаю, клубов, где вяжут и передают изделия в больницы, стало более 30. Это мощная сеть под названием «28 петелек». Появилась инициатива в Алма-Ате и уже из Казахстана пришла в Москву и Питер.
Мало сейчас осталось вязальщиц. Меня бабушка научила вязать, но свою дочку я не научила. Просто раньше нечего было купить. Вязали сами. Сейчас в руках у нас в основном телефон – нечем вязать. Но это очень хорошая традиция. Это ведь и общение, и психотерапия. К нам стали приходить одинокие бабушки – для них это хорошая социализация. И они знают, что вещь не будет пылиться в шкафу, от нее будет большая польза.
Раз в месяц мы с вязальщицами ходим на свидание с малышами – для них это тоже способ мотивации. Так трогательно видеть малышей в наших шапочках и носочках, а у мам глаза полны радостных слез.
Прошлый раз я взяла за руку папу Егора. Мама была во взрослой реанимации, а двойняшечки лежали в детской.
– Посмотрите на меня. А теперь посмотрите на это фото в моем телефоне. Эти два богатыря и девушка – вот так же лежали с трубочками и проводками.
Рука папы, до этого холодная, как камень, потеплела…
Фото: miloserdie.ru
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML
