14
Умер молодой еще брат? Сократили на работе? Украли пенсию? Надо радоваться. Но какая это должна быть радость? Ольга Шульчева-Джарман о парадоксе апостола Павла.
Ольга Шульчева-Джарман
«У меня пенсию украли, – плачет бабушка в церкви, чистя подсвечник и крестясь мелко-мелко. – Слава Тебе, Господи! Пенсию украли…»
«Видишь, Митрофановна, как борет тебя враг, но ты не сдавайся», – поддерживает ее молодой рослый пономарь.
«Борет, Иванушка, борет», – плачет Митрофановна, которая теперь весь месяц целиком будет зависеть от тарелки супа, поданной ей в трапезной. Но при этом она будет говорить, что радуется, и каяться, что мало радуется и ропщет, и бояться, что смертельно согрешила…
Ненормальная история, скажете вы? Но она из жизни.
Апостол говорит своим слушателям, что радость в скорби – состояние христианина, к которому надо стремиться. Он приводит в пример христиан македонских церквей, которые «среди великого испытания скорбями преизобилуют радостью» (2 Кор 8:2).
Но что же такое радость в скорби? Это что – радость от неприятностей? Веселье непонимающего дурачка, смех на грани безумия изможденного человека, как у младшей дочери жестокого и властного человека, шляпника Броуди, юной Несси, которая получила отказ в стипендии – а именно ее стипендии ждал отец. Смех перед самоубийством?
«Одну секунду она смотрела на бумагу, не понимая, затем глаза ее наполнились ужасом, и ужас этот рос, расширял ее зрачки до тех пор, пока слова не слились, исчезли совсем. Она сидела неподвижно, оцепенев, едва дыша, все еще сжимая в руке извещение, и в уши ей вливался поток слов, произносимых рычащим голосом отца…Но вдруг тот обруч, что сжимал ей мозг последние утомительные месяцы зубрежки, лопнул, и она ощутила чудесный покой и тишину…Она открыла глаза, увидела, что отца здесь больше нет, и улыбнулась беспечной, насмешливой улыбкой, игравшей в ее подвижных чертах, подобно солнечным зайчикам, и незаметно перешедшей в веселый смех. Смех был негромкий, но судорожный, слезы потекли по ее щекам, и все ее худенькое тело тряслось. Так она смеялась долго…» (Арчибальд Кронин. «Замок Броуди»).
Так что же такое – это радость в скорбях? Не духовный ли мазохизм – или нечто иное? Может быть, это какое-то фантастическое лицемерие, которое заставляет людей выдавливать из себя радость, когда у них случилось настоящее горе – а если не покажешь радость, то ты уже и согрешил, и надо в этом каяться. Подумать только, грех какой большой – у тебя горе, а ты не радуешься!
«Так ты, Оленька, еще и пенсию получаешь, и проезд у тебя бесплатный? – сказала мне одна набожная женщина, узнав, что я, как студентка, потерявшая одного из родителей, пользуюсь некоторыми льготами – а дело было в девяностые, в середине. – Да как повезло-то тебе, девонька моя! Да как хорошо-то! Слава Тебе, Господи!»
«Я предпочла бы, чтобы у меня не было таких льгот, а чтобы папа был жив», – ответила я тогда и ушла, потому что была гордая и не хотела плакать на людях.
А сколько таких советчиков, прямо консультантов по «радованию».
«Вам надо радоваться, что брат на Крестовоздвиженье умер! Ну и что, что молодой! Зато сразу к Богу! Рак – не дурак, в Царствие Небесное за так!»
«Вам надо радоваться, что вас на работе сократили. Вот как я, например, радуюсь: читаю Псалтирь и говорю: слава Тебе, Боже, за все. А сколько у меня скорбей, сколько искушений на работе!»
Надо… надо… надо… а иначе это грех и в нерадовании надо каяться.
Да разве радость вынимают щипцами из человека?
Да разве запугивают «нерадующихся» для того, чтобы они стали радостными?
Это в деструктивных сектах как раз надо все время держать лицо и радоваться, но неужели такое понимание проникает и в христианство? Ведь это путь в болезнь, в тяжелое душевное нездоровье.
Когда человеку горько, ему станет легче от плача, а не от прятанья своих эмоций за благочестивым «слава Богу» и «держанием лица» – чтобы не согрешить и чтобы не осудили. Потому что поддерживать в скорби тоже не часто найдутся охотники – вот найти повод обсудить, правильно или неправильно несет свой крест Митрофановна, с радостью или с ропотом, вот это да, это обсудят.
Фото: orthodoxy.org.ua
Но разве к нагнетанию безумия, к фальшивой маске радости призывал апостол Павел?
«Апостол описывает свою ситуацию: он тесним, загнан в тупик, гоним, повержен. Но при этом он не раздавлен, находит выход, не оставлен, не уничтожен. В этом преодолении земных немощей можно было бы усмотреть своего рода стоическую позицию. Ведь именно стоики призывали к выдержке и терпению. Более того, они рассматривали беды, выпадающие на долю человека, как нечто положительное, как воспитательное средство. Но нет, апостолу Павлу такая позиция чужда. Для него зло есть зло, и скорби суть скорби. И в их преодолении он видит не проявление его собственной силы воли и характера, но знамение силы Божией, действующей в нем.
Свою удивительную стойкость в земных скорбях апостол поясняет парадоксом: он всегда умирает, чтобы видно было, что он жив. Но это возможно только в свете веры в Евангелие Креста и Воскресения! Таинственное причастие Иисусу Христу, даруемое через веру и крещение, делает наши неизбежные в этом мире страдания не бессмысленным тлением, не страшным знамением грядущего ухода в мрак небытия, но знамением тесного общения с Распятым, единства с Его судьбой. И это единство в скорбях и смерти Распятого есть также единство в жизни Воскресшего. Ныне эта жизнь реализуется в нас как утешения в скорбях и в их преодолениях. Это тоже знамения, – знамения грядущего блаженства вечной жизни» (архим. Ианнуарий (Ивлиев).
И в тяжелых обстоятельствах, и сквозь стон и слезы прорывается радость о том, что Христос спас мир, и в спасении, в деле Христовом, можно участвовать своими страданиями, и эта радость – иного свойства.
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML