2
17 марта западные христиане отмечают День святого Патрика, небесного покровителя Ирландии, православные вспоминают его двумя неделями позже, вместе с другими святыми в земле Британской просиявшими. Какое оно, бытовое ирландское христианство? Об этом много писал известный ирландский писатель Уолтер Мэккин. Делимся с вами рассказом из жизни простых рыбаков — маленького Джо и Тиклера из книги «“Бог создал воскресенье” и другие рассказы» (издательство «Никея»).
Каждый новый день ничем не отличался от предыдущего. Он съедал свой завтрак — овсянку с густыми сливками, свежую пресную булочку с домашним маслом — и запивал все это горячим, крепким чаем. Затем утирал рот, хватал удочку, стоявшую за кухонным шкафчиком, говорил: «Ну, я пошел, тетя Джуди», выслушивал неизменное: «Только будь осторожен, Джо, смотри не упади в воду, а то твоя мать меня убьет», — и выскакивал за дверь. От домика до озера было порядочно. А выйдешь за порог, и кажется, будто вот оно тут, прямо у тебя под ногами. Очень большое было озеро. Оно уходило вдаль, теряясь в утренних туманах. Бывали дни, когда он ухитрялся выйти рано, пока туман еще не успевал рассеяться, и тогда казалось, что заросшие деревьями острова реют над водой. Дядя Том уверял, что это шкодливые эльфы вытаскивают их из воды.
Он задержался, чтоб полюбоваться озером, подсчитал, сколько дней ему еще осталось догуливать в деревне до начала занятий в школе, вздохнул над тем, как быстро летят дни, и помчался вниз по вьющемуся проселку. Бежать было легко, потому что дорога все время шла под гору. Она извивалась и петляла, и на нее с обеих сторон наступали цепкие кусты вереска и заросли папоротника, так и норовившие урвать клок сена с проезжающих телег.
Добежав до шоссе, он остановился посмотреть, нет ли машин, и стремглав перемахнул на ту сторону, к самому тому месту, где каменные ступеньки вели через низенькую стену, огораживающую питомник хвойных деревьев. Джо было десять лет, столько же, сколько деревцам, как сказал ему дядя Том, но они были почти вдвое выше его. Кругом стоял крепкий запах хвои. Этот участок он обычно проходил не спеша, но стоило ему взобраться на противоположную стенку, откуда открывался вид на ручей, пробегавший через второй участок, и воды озера, поблескивающие сквозь деревья в конце его, как он снова начинал спешить. Дело в том, что с утра он всегда был переполнен самым безрассудным оптимизмом, заставлявшим сердце отчаянно стучать. Он побежал вдоль ручья, продрался сквозь невысокие заросли ольхи и, наконец, выскочил на берег озера, беспорядочно заваленный камнями. Отсюда начиналась поросшая лесом, открытая всем ветрам, омываемая волнами коса, на самом конце ее высилась белая скала, на которой он сейчас усядется и будет удить. Десять минут ушло у него на то, чтобы добраться до белого камня. И вот он сел.
Солнце уже начинало пригревать. По небу лениво проплывали кудрявые белые облака. Юго-западный ветер дул слева, обдавая брызгами камень, на котором он сидел.
Удочка у него была несложная. Всего-навсего толстая бамбуковая палка с грубой коричневой леской, привязанной на конце. Он ее размотал. К крючку был привязан отрезок струны. Из оттопыренного кармана штанов он вытащил банку с червями. Черви, совсем не противные, с синими головками, извивались на зеленом мху. Он насадил пару на крючок. Это ему ничего не стоило. А ведь было время, когда он не дотронулся бы до червя под страхом смертной казни. Потом он нацепил на леску поплавок и закинул удочку, последил, как погрузились в воду черви, и стал напряженно ждать.
Он всегда ждал напряженно. С утра он никогда не сомневался, что какая-нибудь большая форель только того и ждет, чтобы проглотить его червя. Ничуть не сомневался. По прошествии двух часов его уверенность начинала падать. В час он уходил домой, унося с собой окунька или угря, а как-то раз даже маленькую форель, неизменно повторяя при этом: «Ну уж завтра-то я поймаю большую рыбину! Завтра утром я принесу домой такую большую рыбину, что все ахнут!» С час проходило в волненьях насчет того, что делать, когда эта большая рыбина попадет на крючок. Не сломался бы бамбук! Вытаскивать-то придется на весу. Не порвалась бы леска. А что, если разогнется крючок? В общем, забот выше головы. И как раз в это время, в девять часов, почти минута в минуту, мимо обязательно проезжал Тиклер (tiekler — ловец форели руками, — прим. ред.) в своей плоскодонке, за которой волочились его лески.
Джо посмотрел налево и увидел знакомую плоскодонку, которая как раз огибала косу. Эх, подцепить бы мне сейчас хорошую рыбку, как раз когда Тиклер мимо едет, тогда б он увидел, что я настоящий рыбак! Он нетерпеливо помотал удочкой из стороны в сторону, но рыба хоть бы что. Он стал следить за медленно приближавшимся Тиклером, который вел лодку по самому краю мели. С обеих сторон лодки торчало по ясеневой жерди, от них шли толстые лески, а на макушке каждой жерди был прикреплен колокольчик — Джо сам видел. Ох, как ему хотелось, чтоб в одно прекрасное утро Тиклер остановился и сказал бы ему: «Эй, Джо, залезай, что ли, поехали-ка вместе рыбу ловить!» Это, конечно, была мечта — профессиональные рыбаки маленьких мальчиков не очень-то жалуют, так он, по крайней мере, думал. К тому же плоскодонки рассчитаны на одного человека. Рядом с большими лодками на две пары весел, которые могли бы выдержать почти любой ветер на озере, они были как цыплята рядом с курицей.
Тиклер подплыл поближе. Он был в кепке. В коричневой, скромной кепочке, очень старой, в которую было воткнуто несколько крючков с перышками для ловли форели. У него были большие седеющие усы, и руки, обветренные и опаленные солнцем до того, что казались вырезанными из черного дерева. Он обязательно проплывал по утрам мимо белой скалы и всякий раз смотрел на Джо, отпускал одно весло, вынимал изо рта трубку, кивал ему без улыбки и произносил: «С добрым утром! Ну как? Клюет?» Джо отвечал: «Нет, что-то не клюет. Верно, из-за восточного ветра, а то, может, отсвет на воде их отпугивает». Джо не раз слыхал, как разговаривают между собой о рыбной ловле взрослые. На это Тиклер отвечал: «Скорее всего. Мне тоже удачи не было». Конечно, часто случалось так, что Тиклер это говорил, а у самого в лодке две-три жирные форели лежали. Как бы то ни было, Джо всегда приободрялся, услышав, что и у настоящего профессионала не клюет.
Сегодня утром, однако, обычная программа была несколько изменена.
Тиклер, подойдя поближе, придержал лодку.
— Ну как, Джо, клюет? — спросил он.
— Нет, не клюет, — сказал Джо и покачал головой. Он никак не мог придумать благовидного предлога: и ветер как будто дул как надо, и вода не слишком отсвечивала.
— Я только начал, — сказал он.
— А не хочешь ли со мной с лодки порыбачить? — спросил тогда Тиклер. И чуть не рассмеялся при виде выражения, появившегося на лице Джо. Рот у того широко раскрылся, и карие глаза под навесом выгоревших волос полезли на лоб. Джо думал, что уж не сон ли это.
— Что? — не сказал, а пискнул он.
— Я думал, может, ты сегодня со мной съездишь, — сказал Тиклер. — Если тут у тебя дело не клеится, может, стоит место переменить?
— Вот здорово! — сказал Джо и тут же вспомнил о тете Джуди. Если он не вернется домой к часу, как обычно, не подумала б она, что он утонул. — Я б с удовольствием, — сказал он, и лицо у него вытянулось чуть не до пояса. — Только мне нельзя. Мне обязательно надо домой в час, а то еще решат, что я пропал.
— Насчет этого ты не сомневайся, — сказал Тиклер, — я к вам по дороге зашел и спросил, можно ли мне тебя с собой взять, понятно, если ты не возражаешь.
— Вот здорово! — повторил Джо и принялся ожесточенно наматывать леску на бамбуковую палку.
Тиклер, тихонько посмеиваясь, остановил лодку и начал неторопливо и методично сматывать свои лески и укладывать их кольцами на дно лодки. Он был доволен собой. Джо сиял от счастья. Изо дня в день, вот уже целую неделю, попадался Тиклеру на глаза этот маленький мальчонка, который с напряженным видом сидел на белом камне. Тиклер даже начал уже сам высматривать его по утрам. Собственно, в лодке ему и одному было хорошо. Тралил он себе лески, трубочку покуривал, на горы поглядывал, рыбу глушил да думы свои думал. Но ведь и то правда, что на душе у тебя светлее становится, когда кому-то удовольствие доставишь, особенно если этот «кто-то» мальчишка вроде Джо. Ну как его радости не порадоваться!
— Спрячь свою удочку под деревом, — сказал он. — Потом захватишь.
— Хорошо, — сказал Джо и послушно пошел прятать удочку, а затем вернулся на скалу и стал ждать. Тиклер подгреб к самой скале и, схватившись за нее рукой, придержал лодку.
— Ну, теперь залазь, — сказал он.
Он не стал давать мальчику никаких наставлений, но Джо ступил в лодку осторожно, стараясь не качнуть eе, так что просто приятно было на него посмотреть. Лодка была очень узкая и неустойчивая, но Джо забрался в нее, будто всю жизнь только в таких и ездил. «Из этого парнишки когда-нибудь правильный рыбак получится», — подумал Тиклер и оттолкнулся от скалы.
— Ну, закидывай лески, что ли… — сказал Тиклер.
— Ой, спасибо, да я… да что там… — залепетал Джо.
Он опустил в воду приманку. Это была самая настоящая блесна. Он прямо дрожал, как бы чего не напутать. Но все обошлось благополучно, размотал мокрые лески, все тридцать ярдов, от первого до последнего.
— Хорошо, когда у тебя в лодке подручный есть, — сказал Тиклер. — Вот сижу себе барином, пока ты работаешь.
Джо засмеялся.
— Да разве это работа? — сказал он. — Мистер Мэрфи, это ж удовольствие одно! Думаете, скоро у нас клевать начнет?
— Должно бы, — сказал Тиклер. — День сегодня как раз для клева.
— А почему у вас нет настоящих удочек? — спросил Джо.
— На удочках больно не разживешься, — усмехнулся Тиклер. — Удочки только для бар хороши, Джо, которые с рыбы не кормятся. Они могут себе позволить побаловаться с форелью и упустить ее. Нам это не по карману. Мы рыбу на крючок подцепляем. Нам ее поймать надо. Подцепить eе, чтоб она не сорвалась, тоже не так-то просто.
— Вот оно что! — сказал Джо. — С удочек, значит, не разживешься.
Он твердо решил, что будет рыбаком, а не барином, когда вырастет. Эта мысль совершенно ясно отразилась у него на лице. Тиклер подумал, что мог бы рассказать Джо, каково ловить рыбу весной, когда град сечет, а то и снег валит, так что пальцы деревенеют от холода и ты уже больше не годен ни на что, кроме как вынуть из рыбы крючок. И за все это зимой приходится расплачиваться ревматизмом и радикулитом. А то можно было бы рассказать ему, как тоскливо бывает нянчиться с господами, которые являются сюда на летний сезон позабавиться рыбной ловлей, и смотреть, как они ничего не умеют, как делают глупость за глупостью, а ты только знай помалкивай или, еще того лучше, слушай разговоры, которые они ведут через твою голову, будто тебя тут и нету вовсе или будто ты дикарь какой-нибудь, безо всякого понимания.
— А вы любите рыбу ловить? — спросил Джо.
— Ясное дело, люблю, — сказал Тиклер. — Каждый год зарекаешься, думаешь, хватит, не буду больше, на берег работать пойду. Это когда в октябре лодку моешь и на зиму ее убираешь. А придет весна, и опять тебя будто что под бок толкает, совсем как в первый год. Я с тебя был, когда меня отец с собой брать начал. Тому пятьдесят лет будет. Чуешь, Джо? Может, еще лет десять вытяну.
— А вы хоть раз большую-пребольшую рыбу поймали? — спросил Джо.
— Лосося — да, — сказал Тиклер, — лососей я много ловил. А вот большая форель ко мне не идет. Самая большая, что я брал, шесть с половиной фунтов тянула. А мне больше и не надо. От двух до шести — вот это да! Рыба в самый раз.
— Я в городе видел чучела в ящиках, — сказал Джо, — большие такие, пребольшие рыбины! Вот бы мне такую! Больше двадцати фунтов весят. Подумать только, больше двадцати фунтов!
— Рыбе место у человека в желудке, а не в стеклянном ящике, Джо, — сказал Тиклер. — На кой оно, рыбье чучело? Разве чтоб перед людьми повеличаться? Такая рыба один раз в жизни приходит. Запомни это. Можешь кого угодно спросить. Вот порыбачишь ты вволю на своем веку, так и тебе попадется когда-нибудь большая рыбина.
Колокольчик на жерди качнулся и зазвонил. Прямо будто кто из-под воды его дергал. Джо чуть не подскочил от неожиданности. Он опомнился, услышав голос Тиклера.
— Спокойно, Джо, — сказал тот. — Ты давай подтягивай. Я сейчас с другой леской тебе помогу.
Джо ушам своим не поверил. Он ухватился за туго натянутую леску. Он чувствовал, что на конце ее трепещется что-то живое. Сердце у него так и выпрыгивало из груди. Тиклер даже со спины, по покрасневшему затылку, видел, что творится у него в душе. Перебирая руками, он подтягивал рыбу все ближе и ближе к лодке, пока не увидел прямо перед собой ее смутное очертание. Он был уверен, что обязательно упустит рыбу и осрамится навеки перед Тиклером. Но тут Тиклер, перегнувшись через борт, подцепил рыбу большим сачком и втащил ее в лодку. Пожива оказалась неплохая, фунта на два. Джо как зачарованный уставился на рыбу, которая билась на дне лодки, вспыхивая то золотом, то серебром. Это была самая крупная форель, которую ему довелось до сих пор видеть на таком близком расстоянии, не считая, конечно, тех, что продаются на рынке.
Тиклер оглушил рыбу, и теперь она лежала неподвижно, с разинутым ртом, словно ловила воздух, и с вытаращенными глазами. Тиклер думал о том, что, с тех пор как он вышел из десятилетнего возраста, никогда еще ни одна пойманная рыба не доставила ему столько радости. Джо онемел от радостного изумления и сидел молча, стиснув руки между коленями.
Затем Тиклер исправил погнутую блесну, и они снова принялись за дело. До завтрака они поймали еще три штуки, но всем им далеко было до первой. Потом они поехали на один из островков, и Тиклер показал Джо, каких щепок набрать и как развести костер, подкинув немного сухого папоротника, и он сварил чаю в невероятно закопченном котелке, и чай получился уж такой вкусный, такой вкусный, и у Тиклера были с собой толстые ломти свежей булки и крутые яйца; и, когда они, поев, присели отдохнуть и Тиклер закурил свою трубку, Джо показалось, что никогда в жизни он не был так счастлив. Тиклер же глазами Джо посмотрел на мир и будто заново увидел холмы, которые, расступившись, пропускали вперед просторную долину, и горы, громоздящиеся позади, и беленькие домики, накрепко прилепившиеся к склонам холмов, и правильно расчерченные поля всех сорока семи оттенков зеленого, и покрякивающую дикую утку, и кружащих над озером чаек, и над всем этим голубое небо в белых облаках.
В общем, рай, да и только! Но в том-то и разница между земным раем и настоящим, что в земном всегда найдется какой-нибудь подвох, обязательно что-то да испортит всю музыку, наверно, для того, чтобы напомнить людям мыслящим о том, что жизнь бренна и счастье — понятие относительное. Вот и тут казалось, что Джо лучшего уж и желать нечего (да и Тиклеру, пожалуй, тоже), так надо же было появиться этой окаянной рыбище.
Попалась она им уже под вечер у большой черной скалы, что стоит, задрав безобразную голову, в двухстах ярдах к югу от острова Большого Желтого Быка. Рыбина чуть не своротила с лодки жердь, не говоря уж о том, как затрезвонил колокольчик. Джо схватился за леску, и она врезалась ему в пальцы. Вытаращив глаза, он обернулся к Тиклеру.
— Тиклер! — крикнул он, забыв, что хороший тон не позволяет обращаться к старшим по прозвищу. — Мне ее не удержать! Мне не удержать ее!
— Выбирай вторую леску, — сказал Тиклер, сменяя его. Джо начал судорожно подтягивать свободную леску.
Тиклер почувствовал, что и его старое сердце застучало от волнения. У каждой рыбы свои повадки. Он старался определить, что ж это за рыба им попалась, по тому, как она тянет леску. Не кета. Большая кета давным-давно утянула бы жердь за борт, она выпрыгивала бы из воды, сверкая серебром. Не щука. Большая щука обычно тянет и тянет с тупой яростью, стараясь перегрызть леску своими страшными щучьими зубами. Тиклер прижмурил глаза, чтобы лучше примериться.
— Джо, — сказал он. — Это какая-то большая рыба. Это большая форель, Джо, или я вообще ничего не понимаю! — Ошибиться он не мог. За пятьдесят лет кое-чему он научился.
Он начал подтягивать леску, перебирая руками. Джо стоял на коленях, вцепившись ручонками в борта лодки. Вторая мокрая леска кольцами лежала вокруг него. Потом Тиклеру показалось странным, что эта рыба так легко дается в руки. Могла бы, кажется, сопротивление оказать. Он оглянулся и увидел огромное рыбье туловище, безвольно изогнувшееся, лениво, можно даже сказать, охотно следующее туда, куда его тянули вонзившиеся в губу крючки. Рыба только все переворачивалась в воде, приближаясь к ним, и наконец оказалась прямо под самой кормой. Теперь она лежала на боку, вялая, слишком большая, как подумал Тиклер, для того, чтобы сопротивляться.
Крепко держа леску одной рукой, другой он потянулся за сачком. Подвел сачок. Что-то невероятное! Она не умещалась в сачке! Тогда Тиклер осторожно отложил сачок и потянулся за самодельной острогой, лежавшей где-то сзади. Нашарил ее и вытащил.
Джo думал: «Ну, пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы мы поймали эту рыбу! Не дай ей уйти!» Он поднес руки ко рту и кусал костяшки пальцев. Лицо у него побледнело. Никогда еще он не видел такой рыбы. В пол-лодки, не меньше! Больше всех рыб, которых Джо видел в стеклянных ящиках в музее!
Тиклер с острогой в руке нагнулся вперед. Он собирался подвести острогу под форель и ударить ее в живот и вдруг подумал: «Да что же это я делаю?» Руки у него дрожали. Он поручиться мог, что побледнел. Это была самая крупная форель, какую он видел, о какой мечтал в далеком детстве. За эти несколько секунд Тиклер о многом успел передумать, затем кончиком остроги подцепил крючки, вонзившиеся в губу форели, осторожно постукал по крючкам, и они отцепились — рыба оказалась на свободе. Три секунды пролежала она вверх брюхом на воде, не веря своему счастью. Потом медленно-медленно повернулась, с головой погрузилась в воду. Ударил могучий хвост. Рыбина исчезла.
Джо протянул к ней руку. Он видел, как черно-зеленая спина скрылась в воде — скрылась, и все!
И тогда он посмотрел на Тиклера.
— Ведь вы ж ее отпустили, — сказал Джо, — вы ее выпустили. Выпустили такую огромную рыбину!
Только тут Тиклер сообразил, что он не один в лодке. Он болезненно сморщился под укоризненным взглядом мальчика. «Как же я забыл о Джо? — вконец расстроенный, подумал он. — Как это я не подумал о Джо?»
— Зачем вы это сделали, Тиклер? — спросил Джо. — Господи, ну зачем? — Джо был совершенно убит.
— Сейчас я тебе объясню, — сказал Тиклер и вдруг понял, что ничего он толком Джо не объяснит. Ну где ему понять! В таком-то возрасте! Для этого ему нужно лет на пятьдесят постарше стать.
— Джо, — сказал он. — Я еще лет с десять порыбачить хочу. А если бы я эту рыбу домой принес, разве стал бы я после этого рыбачить? Ты слушай. Зачем человек рыбачит? Да затем только, чтоб когда-нибудь, где-нибудь поймать самую большую рыбу, которая ему причитается. Ладно. Поймал ты ее. А дальше что? Дальше тебе и ждать нечего. Это раз. А потом, такую большую рыбу и есть-то нельзя, Джо. Мясо у них негодное. Нельзя их есть, понимаешь? Вот и продашь ты ее, а кто-нибудь сделает из нее чучело и выставит в стеклянном ящике напоказ. И повесят там дощечку с твоим именем, и будет на ней прописано, что такого-то дня и числа ты эту рыбу поймал, и после этого вся твоя жизнь переменится, Джо. Это я тебе верно говорю. Ты уже другим человеком становишься! Будут все на тебя пальцем тыкать. Вон он, тот парень, что двадцатипятифунтовую форель на озере поймал.
— А вы думаете, в ней двадцать пять было? — спросил Джо. — Неужели в ней двадцать пять было?
— Было, — сказал Тиклер.
— Эх, надо было вам ее взять! — сказал Джо.— Надо было вам ее взять, мистер Мэрфи!
Тиклер открыл было рот, чтобы сказать еще что-то, да тут же и закрыл. «Чего уж там, — подумал он. — Объяснишь разве?» Больше они не разговаривали. Казалось, в воздухе разлился неприятный холодок. Солнце угасло. Тиклер стал грести к дому. Мальчик отвернулся от него и смотрел на горы невидящими глазами.
В одном-то Тиклер был уверен совершенно. Больше уж Джо с ним на рыбалку не поедет. Это его огорчало. Он ссадил мальчика у белой скалы. Джо даже не обернулся. Просто побрел понуро в сторону дома. Тиклер знал, что завтра Джо будет снова удить рыбу с белой скалы, но что ему, Тиклеру, придется подыскать себе другую дорогу. Он вздохнул. Ему было совестно и грустно, и он поплыл прочь.
Из книги Уолтера Мэккина «“Бог создал воскресенье” и другие рассказы»
© 2009-2020, «Христианство, православие». Все права защищены.
При копировании материалов прямая открытая для поисковиков гиперссылка на fond-sovest.ru обязательна. 
* XML, HTML